Пора великих перемен

Вернемся к будням тех лет, когда совершались эти великие перемены в судьбах народов. Будни. Это жизнь. Это политика, определявшая отношения между классами немецкого общества, между советским и немецким народами, между союзниками, между немецким народом и Советской армией, которая впервые за всю историю человеческого общества явила миру образец интернациональной помощи в спасении германского народа от гитлеровской тирании, оказание всемирной помощи в проведении коренных перемен, обновлении немецкого общества, в построении социализма.

Будни тех давних лет поставили много сложных и разных, по своему значению и масштабам, вопросов. Вот этим все они сплетены в одну тугую плеть, несмотря на свою кажущуюся несхожесть.

* * *

Встали одновременно две группы вопросов, от решения которых зависела судьба миллионов немцев, судьба Европы, судьба мира на земле. Были безотлагательны текущие вопросы: надо убрать урожай, спасти, определить его размеры, спасти хлеб от хищения. Советский человек поймет, если сказать, что тот урожай собирали еще помещики, крупные арендаторы, частный собственник. Мы взвешивали все это и вспоминали, как в тяжкую пору 1920 года кулак схватил нас тогда за горло, и мы потеряли от голода и тифа миллионы бесценных жизней наших людей. Все это мы помнили и с особой настойчивостью организовывали не только сбор и хранение хлеба, всех видов продовольствия, но и экономическое обоснование всей системы снабжения населения продовольствием до нового урожая. Чтобы никто не утаил ни одного зерна, не украл, не вывез в западные зоны Германии. Это была самая сиюминутная задача.

Надо было засеять землю и приблизительно определить, что будет собрано в будущем году. Кто же будет засевать поля? Снова помещик? Или те, кто обрабатывает землю своим трудом, мужики? В Германию из Европы шли перемещенные немцы. Их надо было принять, устроить на земле, или они пойдут на Запад и станут объектом организаторов реваншизма. Но, чтобы посадить перемещенного мужика на землю, ему нужны земля, инвентарь, посевной материал, орудия производства. Они прибыли в Германию с клажей вещей по 20 кг на живую душу. У них ничего не было. Их надо было экипировать, надо было дать им продовольствие, чтобы они прожили до следующего урожая. Это и были вопросы жизни, немедленные, сиюминутные.

В этой плети были туго свиты и другие вопросы. Они были так скручены со всеми остальными, что определяли все остальное. Это вопрос, как быть с помещиком, как социальной силой, и как с поместьями, с имениями, с экономическим фактором. Осенью 1945 года во весь рост встала земельная реформа. Это и лишение права собственности монополий, преступников войны, ликвидация мощи монополистического капитала, наложение на эту собственность ареста, создание специальных немецких экономических органов по управлению этой собственностью. А как это сделать, когда заводы находятся в нашей Советской зоне оккупации, а монополистические штабы все гнездятся в Западной Германии? Когда этот пригретый монополист под крылом американской военной власти развернул свою деятельность и протягивает руки через своих чиновников на эти предприятия нашей зоны, ухитряется командовать уже не своей собственностью?

Тут и преобразование немецких органов самоуправления, и школьная реформа, и, что важно, денацификация. Надо было освободиться от истинных представителей гитлеровского режима и предоставить проявить себя тем попутчикам, которые плелись за фашизмом. Нацело очистить весь идеологический аппарат страны от фашистского мировоззрения. С самого начала идеологическая основа нового государства должна быть во всех отношениях свободна от фашистского мировоззрения.