КАМЕРА И РАСПОРЯДОК

КАМЕРА И РАСПОРЯДОК

В этот коридор выходили 3–4 железные двери, третью из них отперли, и из светлого коридора я шагнул в полумрак. Гладкие каменные плиты на полу; скругленные стены поднимались сводом высотой футов двенадцать, образуя помещение площадью примерно 25?15 футов. Широкое окно с тройной решеткой, около 5x2 фута, было пробито на высоте футов 10; за ним виднелась высокая стена, поэтому света сюда попадало немного; окно составляло с внутренней стеной единую поверхность. В стену же был вделан круглый толстый стеклянный плафон для искусственного освещения — под ним помещались две электрические лампочки, которые включали снаружи. Под этим светильником располагалась койка — железная, изголовьем прикрепленная к стене, ножки низкие, вделанные в пол; на металлической сетке лежали матрац и подголовник, накрытые простыней, туго стянутой под сеткой; пространство между койкой и полом было очень невелико — даже руку не просунешь, чтобы ослабить простыню. Поверх было расстелено толстое, на редкость мягкое и теплое шерстяное одеяло, большое — можно завернуться целиком.

Чуть наискось от двери в стену были врезаны две железные пластины, но поднимали их и опускали только снаружи. Верхняя, опускаясь, открывала умывальник с водопроводным краном над ним; нижняя — ватерклозет. Подле койки находилась откидная решетка, служившая столом. Стула не было.

В толстой железной двери имелось отверстие с заслонкой, через которое передавали еду, а над ним — продолговатая, примерно в пядь длиной, забранная толстым стеклом прорезь, в которую из коридора можно было видеть всю камеру. Стены и пол выкрашены светло-серой масляной краской, все совершенно чистое и новое; воздух чистый и в меру теплый.

Прежде чем запереть дверь, унтер-офицер вручил мне тетрадь и сказал: «Это каталог тюремной библиотеки; узникам дозволяется получать на выбор две книги в неделю. Раз в неделю, по четвергам, книги приносят. Пожалуйста, посмотрите каталог, а через час я снова подойду к двери. Позвоните трижды, тогда я открою заслонку, и вы назовете номера нужных книг. Назовите несколько номеров, тогда я буду знать, что принести, если какой-нибудь из желаемых книг не окажется на месте. Обращаю ваше внимание на то, что ни в рукописном каталоге, ни в самих книгах нельзя делать никаких пометок — ни ногтем, ни пятнами. И каталог, и каждая книга тщательно проверяются; при обнаружении пометок книги подлежат сожжению, а соответствующие страницы каталога будут вырезаны и переписаны заново. Вы же лишитесь права пользоваться библиотекой. Это все во вред одним только заключенным, так как уничтоженные книги не восполняют».

Потом он спросил, курю ли я, и, услышав утвердительный ответ, выдал мне пять папирос и пять спичек, но без коробка, вместо коего вручил лишь кусочек чиркающей поверхности, и сказал: «Папирос вы можете получать сколько угодно, если врач не запретит. Но помните, окурки и использованные спички вы должны сдавать по счету, чтобы получить новые». Еще он объяснил мне, как нужно звонить: если хочу пить — один раз, если умыться — дважды, если хочу воспользоваться туалетом — четырежды. Кормили меня четыре раза в день: в восемь, в двенадцать, в четыре и в семь. В 7 утра камеру будут прибирать, на это время я буду переходить в маленькое помещение, куда из моей камеры ведет особая дверца. Эту дверцу, выкрашенную под цвет стены, я до сих пор даже не заметил; она открывала стенную нишу, освещенную тусклым светом из коридора. В заключение унтер-офицер сообщил, что ни ключник, ни надзиратель разговаривать со мной не вправе. Только ему сегодня было приказано ознакомить меня с тюремным распорядком.