ИНСПЕКТОР КОМОРСКИЙ

ИНСПЕКТОР КОМОРСКИЙ

Для меня пришло время покинуть каторгу. Еще весной в Забайкалье прибыл опытный тюремный инспектор, действительный статский советник Коморский^{30}, в прошлом студент-правовед, который до сих пор по заданию барона Корфа занимался на Сахалине реорганизацией тамошней администрации. Он принял под свое начало главную администрацию Нерчинского каторжного района, а мне было поручено ознакомиться с житьем-бытьем кочевников и охотничьих народов Забайкалья. Тогда эти проблемы очень меня интересовали, и занимался я ими два летних сезона. Я должен был проверить, можно ли привлекать эти народы на военную службу, и выяснил, что это невозможно.

Большое удовлетворение мне доставил похвальный отзыв Коморского о моем непродолжительном руководстве Нерчинским каторжным районом, хотя удалось устранить далеко не все серьезнейшие изъяны, причиною которых была многолетняя преступная эксплуатация арестантов со стороны администрации.

По прибытии Коморского началась систематическая разработка нового уложения о каторжных работах в Амурской области. Коморский, человек очень умный, энергичный, искренне преданный своему делу, отличался благородством и прогрессивностью взглядов и потому, безусловно, мог осуществить пожелания барона Корфа. Именно сотрудничеству с Коморским я обязан тем, что, окончив предшколье в тюремных камерах, к моменту отъезда из Кары достаточно неплохо разбирался в тюрьмоведении.

Коморскому удалось значительно поднять уровень чиновного персонала путем суровой дисциплины и найма подходящих людей и смягчить участь арестантов, вникая в их нужды и потребности. Особенно он пекся о семьях, добровольно последовавших за мужьями и отцами на каторгу, — предоставил им работу, создал школы.

Проект реформ, задуманных Корфом, касался изменения тюремного устава — и для уголовных, и для политических. Осуществить это удалось лишь год спустя, когда после ряда печальных происшествий в Верхней Каре жандармерия была удалена из генерал-губернаторства.

Тогда-то у серебряного рудника Алгач была воздвигнута новая, образцовая тюрьма, один из закрытых рудников вновь задействовали, а в нем по всем правилам горного дела проложили настоящие шахты и штольни; в этом руднике политическим предстояло работать вместе с уголовными. Когда тюрьма была отстроена, из множества уголовных отобрали благоприличных людей, среди которых не было жуликов и бандитов, и перевели их в Алгач. Когда же осенью следующего года жандармское управление упразднили, тюрьмы политических в Каре были эвакуированы и арестанты переведены в Алгач, начальником этой новой тюрьмы поставили толкового и гуманного человека, бывшего офицера, женатого на племяннице гр. Льва Толстого, которая с большим сочувствием поддерживала мужа в его трудной работе.

В каждой камере помещалось 20–25 уголовных арестантов, к которым присоединили двух-трех политических. Вначале политические были довольны этим новшеством, хотя теперь им нужно было ходить на работы и самим себя обеспечивать. Но мало-помалу собирались тучи, и когда наконец грянул гром, мне выпала неприятная миссия разбираться в случившемся.