МЕРЫ ПО ПРЕДОТВРАЩЕНИЮ ПОКУШЕНИЯ
МЕРЫ ПО ПРЕДОТВРАЩЕНИЮ ПОКУШЕНИЯ
На рассвете следующего дня мы увидели перед собою Байкал и уходящий от берега метров на сто причал, у дальнего конца которого ждал пароход. На берегу высился громадный шатер из желтого шелка, обвешанный множеством флагов. Перед ним суетился народ, несколько сотен человек украшали площадь и сам шатер. Чуть поодаль стояли серые бурятские юрты, а ближе к праздничному шатру — белые купеческие палатки, богато расцвеченные китайскими вышивками и коврами. Перед шатром нас встретил местный окружной начальник, которого мы сей же час взяли в оборот. Престолонаследник прибудет в час дня; мы вышли из тарантаса в три часа утра, стало быть, в нашем распоряжении всего лишь десять часов. Осмотрев берег и длинный причал, мы сразу поняли: никаким зондированием почвы и воды нам не обнаружить зарытые или затопленные в озере бомбы либо адские машины. Поскольку же ни бомба, ни адская машина в таком случае сами взорваться не могли, предстояло найти и обезвредить руки, которые намерены привести их в действие. Перво-наперво мы решили точно выяснить, кто был занят на постройке и кто именно в том или ином качестве будет присутствовать на торжествах в честь престолонаследника.
Для начала мы допросили производителей работ, двух известных инженеров, нанятых купечеством. Они предоставили нам полные списки лиц, ежедневно работавших на строительстве; из этих списков явствовало, что на строительстве были заняты только монголы или буряты и всех рабочих инженеры знали лично. Затем по нашему распоряжению солдаты и полиция поставили оцепление на подступах к шатру и причалу, и все находящиеся внутри оцепления люди прошли перед нами, предъявляя удостоверения и иные документы. Первыми были господа купцы, уже слегка озадаченные и желавшие знать, в чем дело. Я мог только показать им мои полномочия и успокоить тем, что позднее генерал-губернатор лично разъяснит ситуацию. Потом настал черед инородцев — монголов, бурят, китайцев и тунгусов, которые на поверку тоже оказались людьми вполне надежными.
Труднее нам пришлось с поварами, слугами и прочим персоналом, привезенным купцами. Тут мы действовали особенно сурово и позволяли отойти направо только тем, из чьих паспортов и свидетельств отчетливо явствовало, что они профессиональные повара или слуги и в прошлом ничем себя не запятнали. Но было и множество таких, что временно вызвались этим поварам и слугам в помощники и заодно с ними были наняты купечеством. Иные из этих «помощников» заявили, что хотели вблизи посмотреть на цесаревича, другие соблазнились высоким заработком. Все они отошли налево, за исключением тех, что оказались родичами или давними приказчиками купцов и получили ручательство своих принципалов. Члены депутаций тоже подверглись контролю, и каждый, чьи документы или прошлое были небезупречны, отходил налево. Под армейским конвоем всех этих людей отвели примерно за километр, на безлесный холм; с этого безопасного расстояния они смогут наблюдать яркое зрелище — прибытие, прием, праздник и отъезд престолонаследника.
С купцами нам пришлось нелегко, они считали наши действия грубым нарушением прав принимающей стороны и твердили, что мы им весь распорядок праздника испортили, а это для них тяжелый ущерб чести и репутации, ибо они «потеряют лицо».
Между тем уже пробило одиннадцать, и я увидел, как у оцепленного причала швартуется второй пароход, с вымпелом восточносибирского генерал-губернатора С.{45} Мы немедля сняли оцепление, и я с приветственным посланием моего патрона зашагал навстречу высокому гостю. Он провел меня на пароход, роскошно оборудованный для цесаревича, до блеска надраенный и расцвеченный множеством флагов. Матросы и офицеры тоже были в парадных мундирах. Генерал-губернатор С. пригласил меня в свою каюту, где и заперся со мною, своим адъютантом и бароном Розеном, немолодым гражданским чиновником высокого ранга. Нам подали закуску и вино, и генерал-губернатор С. попросил меня подробно рассказать, как прошло наше путешествие с престолонаследником. Я исполнил его просьбу, умолчав только об истинной цели моего здесь пребывания. Барон Корф особо подчеркнул, чтобы я ни под каким видом не говорил ни купечеству, ни, в частности, его коллеге о наших опасениях, но обязательно принял все необходимые охранные меры также и на обоих пароходах, принадлежавших нашей байкальской флотилии.
В скором времени я распрощался с нашим гостем и прошел в каюту капитана. Предъявив свои полномочия, я попросил показать судовую роль{46}, которую вместе с ним тщательно проштудировал. О каждом члене экипажа, вплоть до последнего матроса и юнги, капитан дал мне все необходимые сведения. Люди отличались примерным поведением и служили у него с давних пор.
Затем я отправился на второй пароход, предназначенный для свиты престолонаследника, все тщательно осмотрел и решил, что красивое и удобное убранство оного не вызывает нареканий. Изучив и с этим капитаном судовую роль, а также узнав, что вплоть до недавнего времени он был капитаном другого судна, я попрощался с ним, но предупредил, чтобы он и его команда были готовы по прибытии престолонаследника принять к исполнению срочный приказ генерал-губернатора. До тех пор его людям воспрещалось сходить на берег и ступать на причал. Если он пожелает что-то мне сообщить, пусть пришлет одного из офицеров. Такой же приказ я отдал и капитану другого парохода.
Осмотр пароходов занял два часа. Вновь войдя в шатер, я увидел, что все готово к приему цесаревича. Депутации стояли по местам, дородные купцы, украшенные золотыми медалями, цепочками и орденами, ждали перед шатром у стола, накрытого богато расшитой скатертью. На столе стояло большое, литого золота, усыпанное самоцветами, искусной работы блюдо с хлебом-солью.
Мой товарищ по несчастью, молодой офицер Генерального штаба, успел меж тем выдержать нелегкую стычку с принимающей стороной, но не сказал ни слова, не выдал нашу тайну, так что люди принялись строить всевозможные нелепые домыслы. До того дошли, что спросили окружного начальника, нельзя ли уладить наши очевидные сложности с помощью денег. Они, мол, охотно это сделают, и размеры суммы им безразличны. Окружной начальник заверил их, что знает не больше, чем они, однако не думает, что с нашей стороны это новый способ делать деньги. Мы посмеялись, а потом сели составлять обстоятельный приказ для капитанов. Как только покажется экипаж престолонаследника, пароходы должны отчалить от пристани и выйти на открытую воду, где поменяются капитанами и командой, причем всем матросам и служащим надлежит забрать с собой все свои вещи. Затем новый капитан на пароходе престолонаследника должен еще раз тщательно обыскать все помещения и любой предмет, назначение которого ему неизвестно, выбросить за борт. Выполнив все это, суда должны крейсировать вблизи причала, пока флажный сигнал не призовет к пристани сначала пароход цесаревича, а затем пароход свиты.
Капитан парохода, на котором прибыл генерал-губернатор С., был вынужден сообщить этому последнему, что ему и команде придется покинуть судно и задача перевезти престолонаследника через озеро будет возложена на другого капитана и его команду. В тот миг, когда генерал-губернатор С. получил это сообщение, я пригласил его сойти на берег, так как вот-вот пожалует престолонаследник. Но С. не дал мне договорить, перебил вопросом, не посходили ли мы все с ума, и как это я смею на его корабле приказывать его капитану, и что все это означает. Я сказал, что не в состоянии ответить на последний вопрос, но барон Корф, безусловно, сумеет это сделать. Пароходы же принадлежат нашей области, и команда их находится в подчинении моего начальника, каковой поручил мне принять такие меры. С. упорно требовал, чтобы я сказал ему, что происходит и не ждем ли мы экстраординарных событий. Я ответил отрицательно. Засим он и оба его спутника встали, и все мы сошли на берег. По дороге он лишь раздосадовано заметил: «Что ж, пусть барон Корф и отвечает за безопасную переправу цесаревича!»
Я едва успел поспешить навстречу экипажу, где подле престолонаследника сидел барон Корф. Барон Корф и Барятинский, ехавший следом, шагнули ко мне с заметной озабоченностью. Я доложил о ситуации и о принятых мерах. Оба согласились, что сделано все возможное, теперь остается только уповать на Господа.
Престолонаследник, которому барон Корф сообщил о наших опасениях, смеясь, подошел ко мне, пожал мою руку и спросил: «Ну так что? Взлетим или поплывем?»
Несмотря на «помехи», вызванные моим вмешательством, прием и весь праздник прошли с таким триумфом и блеском, что лучше и быть не могло, а проводы престолонаследника в Лиственичном были не менее восторженны, чем встреча во Владивостоке.
По окончании пышного застолья в палатке, оборудованной под часовню, состоялось торжественное богослужение, во время которого духовенство и купечество вручили престолонаследнику много ценных икон. Затем цесаревич удалился в приватный салон, устроенный для него в большом шатре, и дал прощальную аудиенцию всем, кто сопровождал его в путешествии через Амурскую область, — сначала он принял барона Корфа, который долго пробыл у него и расстался с ним явно очень растроганный, потом и нас.