«Этот месяц зовется июлем…»

«Этот месяц зовется июлем…»

Этот месяц зовется июлем —

И неистово мы караулим

Мимолётного облака тень.

В солнцепёке великом и лютом

Только море прощает и любит

Толчею наших страждущих тел.

Этот месяц зовется июлем —

И, гудящая приторным ульем,

В пекле улиц теснится жара.

Неужели, хранимая лугом,

Где-то полнится холодом лунным

Та река, что и ныне жива?

Этот месяц зовется июлем —

Рисовальщик, малюющий углем,

Он чернит наши спины и лбы.

Мы устали, мы загнаны в угол,

И над югом, объятым недугом,

Скорбно высятся горные льды.

Этот месяц зовется июлем —

Он дерзил нашим скромницам юным

И на нет их наряды сводил;

Сам Ерцаху сегодня безумен —

Слыл бессмертным и все-таки умер

Снег его поднебесных седин.

Этот месяц зовется июлем —

Мы сгораем, но все ж не горюем,

Воедино нас жажда свела.

Ах, июлем наш пир именуем —

Мы пируем, и нас не минуют

Мамалыга [192] и чаша вина!

1967