XCV

В течение доброй дюжины лет у меня служила молодая американка, которая давала мне всегда доказательства неподкупности и порядочности, которых только можно желать. Я не нашел ничего лучше, как доверить ей управление моими делами. Однажды вечером мне пришли сказать, что подан ужин. Я был занят тем, что вел записи в счетную книгу; я положил в нее поспешно несколько банкнот и взял ее с собой. Придя в обеденную залу, я положил ее на стол. Место этой молодой девицы было рядом со мной; она села, взяла книгу, положила ее на свой стул, себе за спину, повернув так, что книга приоткрылась и банкноты попадали. Ужин кончился, я вернулся в свою комнату, снова взял свою книгу, с которой никогда не расстаюсь, и, по привычке, сунул ее под подушку. Утром, проснувшись, я обратил внимание на мои банкноты – не хватало трех, по пятьдесят пиастров. Я поспешил в обеденную залу, смотрел всюду и ничего не нашел. Я позвал эту девушку; я допрашиваю ее – просьбы, угрозы – все бесполезно. Три дня спустя соседка приносит мне банкноту, которую она нашла под камнем, в том же месте, где она заметила в вечер кражи эту юную персону, которая наклонялась, как бы для того, чтобы что-то спрятать. Но в тот момент она не придала этому значения. Я пошел в описанное место, обшарил все вокруг камней, но безуспешно. Поскольку все мне говорили, что взывать к правосудию – это терять время, и я сам, обращаясь к тому, что случилось у мирового судьи по случаю кражи, о которой я говорил выше, убедился в этом, я ограничился тем, что уволил ее. Так что я потерял сотню пиастров.

Я прошу прощения за эти подробности, которые могут показаться несерьезными; но в моем положении они были для меня важными событиями.