В гостях у Серёжи

В гостях у Серёжи

Вечером того же дня, вернувшись со съёмок, я отправилась в гости к Серёже. Его мама в последнем письме сделала приписку: «Будете в Днепропетровске, заходите, хотелось бы с вами познакомиться».

Я пошла без звонка, потому что телефона их не знала. Идти, от моего дома на Философской до их большого серого дома на привокзальной площади, было минут пятнадцать. Я была такая храбрая и раскованная после своего выступления!

Звоню… Открывает молодая белокурая женщина, и, не успела я рта открыть, как она воскликнула:

– Я догадалась! Это – вы! Серёжа, к тебе пришли!… Проходите, проходите же! К сожалению, мы с мужем уходим сейчас в театр, очень жаль, что не удастся пообщаться, но ведь вы ещё придёте к нам? С мальчиками остаётся няня, она вас напоит чаем. Лиза, у нас гостья! Может, мы ещё увидимся сегодня? А если нет, то спасибо вам большое за ваши письма, за стихи особенно, всё это так трогательно… Ну, не скучайте тут! Серёжа, ну что же ты стоишь? Принимай гостью. Всего хорошего! До свидания!

Её муж, наш лагерный военрук, кивнул мне в знак приветствия и на прощанье, а Серёжа, пока они не ушли, стоял в дверях комнаты и стеснялся.

Когда дверь за родителями закрылась, мой голубоглазый дружок сразу оживился, потащил меня сначала в комнату, где на большой тахте кувыркался его годовалый братишка, Алёша, такой же голубоглазый и белобрысый, и молоденькая нянечка караулила его, чтобы он не грохнулся на пол. «Хотите чаю?» – «Нет, спасибо».

– А хочешь, я тебе что-то покажу? – прошептал мне на ухо Серёжа.

– Хочу!

И он потащил меня в другую комнату, где стоял большой письменный стол, и он выдвинул один из ящиков стола – и там, в глубине, я увидела большой чёрный браунинг. (Наверное, браунинг, а как иначе он мог называться?).

– Страшный, – сказала я. – А кто у вас из него стреляет?

– Папа! – с гордостью сказал Серёжа. – Мой папа ловит бандитов! У него даже орден уже есть!

(Так вот почему он работал в лагере военруком! Наверное, он был приставлен к нам, чтобы защищать нас, в случае чего, от бандитов).

– Серёжа, а хочешь, пойдём, погуляем?

– Пойдём! Только у Лизы сначала спросим.

Лиза не возражала. И мы вышли на привокзальную площадь, солнце уже не палило, как днём, сладко пахло белым душистым табаком и львиным зевом, вся площадь была в клумбах.

– Хочешь, я покажу тебе дом моего детства?

– Хочу!

И мы пошли с ним на Философскую улицу, мимо Озёрки, мимо цирка, мимо маленького парфюмерного магазинчика на углу Бобрового переулка и Философской, и дальше – вверх на Философскую, и я держала Серёжу за руку, когда он шёл по высокому бордюру, как когда-то держала меня мама… И огромная нежность переполняла моё сердце.

Потом мы постояли с ним под гулкой аркой, как в тёмном театральном зале, и посмотрели на мой маленький двухэтажный дом, с деревянной верандой и лестницей, и колонкой во дворе, и маленькой лохматой собачонкой… И мне казалось, что я смотрю на свой дом – из далёкого далека, что я уже совсем взрослая, и держу за руку своего маленького сына…