9.7 Боевые действия в октябре 1942. История с резервом
9.7
Боевые действия в октябре 1942. История с резервом
Во второй половине октября противник на участке 9-ой армии особой активности не проявлял. Зато 25 октября, перегруппировав свои силы, фашисты нанесли удар по частям 37-й армии, оборонявшейся на Нальчинском направлении. Немцы также нанесли массированный удар авиацией по штабу 37-й армии. Штабу очень крепко досталось, и он потерял управление войсками. Когда я узнал об этом, сразу же вспомнил судьбу штаба 57-й армии, раздавленного немецкими танками под Барвенково, в Петровском. Тогда я порадовался, что не остался в штабе 57-й, а ушёл в 255 стрелковую дивизию. А сейчас подумал, как хорошо сделал генерал Замерцев, забрав меня в 10-й гвардейский корпус, и я не разделил судьбу майора Ивана Логунова, служившего, оказывается в штабе 57-й армии, и погибшего от осколка авиабомбы, оставив вдовой жену Тоню и двух детей Галю и Валерика. Поневоле поверишь тем, кто говорит, что всё, что не происходит, к лучшему! В том смысле, что всё произошедшее со мной в годы войны не было к худшему.
На укомплектования штаба 37-й армии из 9-й армии ушли замначштаба полковник Блажей А., майор Диков П., подполковник Саркисян.
Преодолев сопротивление наших войск и отбросив их в горы, фашисты, овладев Нальчиком, повернули на юго-восток на Орджоникидзе и 2 ноября стали обстреливать город из артиллерии.
Командование 37-й стрелковой дивизии с тревогой следило за развитием событий в том направлении. Хотя у нас тоже не всё было спокойно, но мы твёрдо сидели на своих позициях. Забылось уже, с какой целью в действительности (по официальному приказу только с целью улучшения позиций), в октябре 337-я совместно с 176-й должны были выровнять на общем их стыке фронт севернее высоты 390,9. Вперёд, конечно.
Для действий по улучшению позиций были выделены силы двух полков, оборонявшихся здесь. В эти полки совсем недавно прибыло пополнение, за которым ездил старший Федоровский. Ехать ему пришлось за Терек, кажется, в станицу Наурская.
337-ю тогда ненадолго передали в 44-ю армию. Для штаба переход из одной армии в другую был делом довольно хлопотливым. Новому начальству сразу же надо было высылать сведения о боевом и численном составе, о материальном обеспечении и т. д. Нужно было переключаться на снабжение со складов новой армии.
Так вот, пополнение 337-я стрелковая дивизия получила незадолго перед проведением операции по улучшению позиций и очень сильно разбавила полки новичками. Новички, необученные кавказцы, в основном азербайджанцы, к тому же почти не понимали по-русски.
Прибыла также зелёная молодёжь 1925 года рождения, коим не исполнилось ещё 18 лет. Нам стало жаль этих юнцов, одетых в военную форму и вооружённых тяжёлыми пехотными винтовками. Иному такому мальчишке, который имел маленький рост и неоформившуюся мужскую стать, возможно, из-за скудного питания военного времени и тяжёлую работу, легшую на их неокрепшие плечи в связи с уходом взрослых на фронт, не удавалось дотянуться до кончика штыка своей винтовки. Командир дивизии приказал распределить этих юнцов в подразделения, которые хоть немного подальше отстоят от переднего края, то есть в спецчасти.
Новому пополнению сразу же пришлось участвовать в бою. Атака началась после слабенькой артиллерийской подготовки. Я в это время находился на НП комдива и, когда был подана команда-сигнал в атаку, наблюдал за полем боя. По-правде говоря, и атака была такой же, как и артподготовка. И что-то не было видно атакующих, хотя НП от передовой отстоял, примерно, в километре.
Через десять минут запросили положение атакующих. Командир головного полка ответил:
— Продвигаемся вперёд, уже прошли сто метров.
Ещё десяток минут, и снова ответ;
— Уже близко от переднего края противника. Дайте артогня, сечёт пулемётами.
Что верно, то верно, пулемётная стрельба не стихала ни на минуту.
По огневым точкам противника, которые фактически не были видны и стреляющей артиллерии, дали «огоньку». Да только этот огонёк был таким же экономным, как и прошедшая артподготовка. Что сделаешь, если снаряды и мины строго лимитировались?
Прошло около двух часов. Застопорившую атаку ещё раз «оживляли» артогнём. Теперь командир полка уверял, что его бойцы подползают к траншее противника.
Было уже очевидным, что задача не будет выполнена, и я ушёл с НП. Впрочем, это для комдива, для меня и для командиров полков было очевидно ещё накануне. Трудно было поверить в чудеса! Потому-то никто из командиров особенно и не жал на подчинённых, как жмут тогда, когда во что бы то ни стало надо выполнить задачу. Конечно «вниз» шли такие приказы, как «поднажать», «организовать повторные атаки», и т. д., но всем было ясно, что это всё для видимости, эти действия начальства — демонстративные.
Если хотите, мне понравилось умение командира 1131 полка майора Устинова Николая Ивановича, в течение всего дня успокоительно докладывать:
— Идут. Ползут. Организуем огонь. Иду в передовой батальон и лично проверю. Осталось двадцать метров.
А на самом деле вечером, когда я ещё раз спросил как дела, получил ответ, что отошли на исходные позиции, выбившись из сил.
Однако, что ни говори, но даже демонстративные действия надо обеспечивать хорошей огневой поддержкой, чтобы противник не мог сразу определить, что тут «липа»!
Были убитые и раненные. Некоторые из убитых бойцов нового пополнения, идя в атаку, так ни разу и не выстрелили из своих винтовок. У многих в подсумках лежала махорка, сухари и всякая всячина, но только не патроны. В противогазных сумках было тоже самое, плюс початки кукурузы и… дрова. Вернее, щепки. Выяснилось, что отдельные красноармейцы не умели зарядить винтовку. Не умели или симулировали.
С пополнением были организованы занятия прямо в окопах. Занятия проводились теми сержантами, которые знали оружие и приёмы стрельбы. Потому что иные из сержантов пополнения и сами не имели военной подготовки.
Такой парадокс. Полки несли потери, а процент умелых бойцов повышался! Каким образом? Очень просто. Неумелый, необученный, не имеющий боевого опыта боец погибал в первую очередь. Несмотря даже на то, что бойцы ветераны выполняли более сложные боевые задачи. Это, между прочим, следует намотать на ус теперешним солдатам, и не лениться лишний раз попотеть на учёбе. Да и не только солдатам.
Когда бои на Нальчинском и Орджоникидзевском направлениях достигли наивысшего напряжения, полковник Дементьев переместил свой резерв на левый фланг и поставил его там на стыке с 89-й стрелковой дивизией. Я как-то не придал этому значения, тем более, что для резерва, учебного батальона, определялось несколько направлений для контратак. В один из дней, когда комдив уехал в тылы дивизии помыться в бане и навестить в медсанбате раненных, позвонил командарм. Командарм расспросил меня о боевой готовности и в заключение сказал:
— Имейте ввиду, Рогов, весьма возможно, что немцы нанесут в самом скором времени удар в направлении Вознесенской. Ещё раз посмотрите, всё ли у вас расположено так, как надо, и скорректируйте.
Я взял карту и ещё, в который раз, стал тщательно изучать обстановку. И обнаружил, что резерв стоит не там, где нужно!
— Если противник нанесёт удар на нашем правом фланге, то для выхода резерва на угрожаемое направление потребуется слишком много времени, — рассуждал я. Ну и, конечно, приказал переместить резерв поближе к правому флангу.
Поздно ночью ко мне зашёл, возвратившийся из медсанбата, комдив. Расспросив меня о событиях, происшедших за время его отсутствия, и узнав, что я переместил резерв, а комдива явно кто-то предупредил об этом, полковник начал вслух рассуждать, поставив себя в роль противостоящего врага. Затем вдруг спросил:
— Ты уверен в этих… в соседях?
— В каких соседях? — не понял я.
— Ну, в этих, у которых ты был начальником штаба? Где немцы, по-твоему, могут рассчитывать на больший успех?
Я пролепетал что-то невразумительное. Я не мог не оценить разумности опасений комдива именно за свой левый фланг. И мне стала понятна подоплёка решения полковника о перестановке учебного батальона в район, который был даже за нашей разграничительной линией. Потому что то, за что была снята с боевой позиции 89-я стрелковая дивизия, не было секретом ни для наших, ни для немцев. Что и вызвало соответствующую реакцию. Что посеешь, то и пожнёшь! Как пожали чеченцы и ингуши, их всех выселили в Сибирь!
Как только за комдивом закрылась дверь, а комдив ушёл, не отдав никаких распоряжений, я приказал позвать к телефону старшего лейтенанта Шандру и приказал ему вернуться на прежнее место. Когда я разговаривал с Шандрой, мне показалось, что в телефонной трубке послышалось характерное покашливание Николая Ивановича.
Комдив уезжал на НП рано и, как правило, перед отъездом заходил ко мне. Заходил, но никогда не будил меня, если я спал.
Так и случилось на следующее утро после нашего разговора о резерве. Я уснул в ту ночь поздно, лишь после того, как убедился, что учебный батальон в своём прежнем районе. Но когда в землянка вошёл комдив я слышал, хотя и не подал виду, что уже проснулся.
В землянке всё время горел газ и было светло. Козлов открыл дверь полковнику и впустил его.
— Рогов спит? — спросил комдив.
— Спит, товарищ полковник, — ответил Козлов.
— Пусть спит, пусть спит, — как всегда проговорил комдив.
Николай Иванович уселся за стол и закурил папиросу из пачки, которая лежала специально для него на столе. Когда не было папирос, Козлов заранее готовил для него «козьи ножки».
Выкурив папиросу, комдив, по всегдашней своей привычке, тут же взял другую, прикурил и вновь спросил:
— Ну что, Рогов спит?
— Спит, товарищ полковник.
— Ну пусть спит! — опять проговорил он, но, однако же, стал вертеться, греметь, кашлять, явно стараясь разбудить меня. Мне стало досадно и смешно в одно и тоже время. Выкурив ещё одну папиросу, Николай Иванович попросил Козлова завернуть ему махорки и ещё раз спросил:
— Рогов спит?
— Да не сплю я, товарищ полковник! Вас сегодня, как видно, не переспишь.
Полковник продолжал молча курить. Закурил и я, хотя до завтрака не курил, обычно. Такое молчаливое курение было почти ежедневным. Наконец пришёл лейтенант Попов и доложил, что лошади поданы.
— Шандра на старом месте?
— На старом.
— Ну, я поехал.
Уважение к полковнику Дементьеву у меня, понятно, ещё более возросло. Не всякий командир дивизии столь тактичен к своему начальнику штаба!
Вот только, сам ли Дементьев пришёл к мысли иметь резерв за флангом 89-й, или это ему кто-то подсказал?