9.6 Размышления о практике ведения боевых действий. Бытовые условия: газ, вода, мыши

9.6

Размышления о практике ведения боевых действий. Бытовые условия: газ, вода, мыши

Сходил я с комдивом и на восточные склоны высоты 409,1 за Чеченскую балку. И убедился, что условия обороны там хуже некуда. С тылом сообщение только ночью. Но и ночью фашисты фланговым огнём непрерывно обстреливали и балку, и подступы к нашим окопам. Огненные трассы пересекались в разных направлениях. Стреляли неприцельно, но и при этом иная пуля находила свою жертву.

А мы экономили боеприпасы артиллерии и миномётов, хотя ракет и патронов было всегда вдосталь! Зато немцы не жалели ни боеприпасов, ни ракет. По крайне мере обороняющимся так казалось. Уже давно миновали сроки, которые наши экономисты, наша печать приводили в качестве рубежа, когда экономика гитлеровцев выдохнется, все запасы боевого снабжения Германии исчерпаются. Даже приводили примеры, как в Германии не хватает своего металла, собирает металлолом на поле боя! Нет нефти и уже почти нет горючего. Конечно, в Германии не хватало своего металла, не было своей нефти, но создавалось такое впечатление, что они всем этим обеспечены. Немцы стреляли, ездили, летали!

Что же мы, принимали желаемое за действительность? Или это было преувеличение для поднятия духа? Или это был просчёт, на основании которого строились нереальные планы? Всякие же просчёты, как известно, выходят «боком». На поле боя — лишней кровью, прежде всего.

Можно, конечно, смеяться над педантичностью и шаблонностью мышления немецких генералов, над их скрупулёзностью при подсчётах материальных ресурсов, необходимых для боя. Тем более, что немецкий офицер мог отказаться начинать боевую операцию, если из запланированных войск ему недодали какую-то там роту или какое-то количество снарядов. Можно смеяться! Шаблон во всяком деле нетерпим! Но когда тебе не додали и этого, и того, то чем заменяется недостающее? Энтузиазмом? В штыки, УРА!!!?

И до того это въелось в нашу практику, что при самых точных расчётах потребных материальных ресурсов для выполнения планов, выделяют их чуть не в половину меньше. При этом напоминают, что план — закон! И так это въелось в сознание начальства, что про это знают все, но до сих пор положение не меняется. Не верите? Посмотрите наши газеты, хотя бы за 1981 год. «Литературную газету», например, или «Советскую Россию».

Я уже приводил пример донесения штаба 89-й стрелковой дивизии штабу 9-ой армии о том, что из запланированных для поддержки наступления 27 сентября сил и средств, «к 9.00 27.9.42. 68 ГТАП, 1169 ГАП, и 5 гв. тбр в распоряжение командира дивизии не явились. 1174 ИПТАП — убыл в распоряжение начарта армии». То есть дивизия не получила предназначенные для поддержки 2 артиллерийских полка и танковую бригаду, а имеющийся противотанковый полк убыл. Отменили наступление? Нет, отступление не отменили. Кто виноват в провале наступления? Или это делалось для обмана противника?

Широко бытовало на войне, особенно в первый её период и такое, что «бояться немцы русского штыка — кишка у них тонка!» Вроде суворовского «пуля дурра, а штык молодец!»

Что у немцев «кишка тонка» и они боялись русского штыка, подтверждено фактами. Но у этого факта, как у медали, была другая сторона. Поневоле будешь хвалить штык, если он восполнял, вместе с зажигательными бутылками, недостаток в снарядах и минах, в технике, в частности, в танках. И закрытие амбразуры вражеского ДЗОТа своим телом, безусловно, сверхгероический поступок тех бойцов, которые это сделали. Но это также показывает, что в тех подразделениях просто не было чем заткнуть глотку вражескому ДЗОТу. Там, где пехоту сопровождали орудия, танки или самоходки, там, для уничтожения ДЗОТа достаточно было сделать несколько выстрелов прямой наводкой. Это, повторяю, нисколько не умоляет героического поступка, как такового. Но лучше закрывать амбразуру не солдатским телом.

Землянка начальника штаба стояла в общем ряду недалеко от землянки комдива и отапливалась железной печкой. Наступил ноябрь, становилось всё холоднее, часто стоял густой туман, моросил дождь.

— В такую погоду в землянке сыро и неуютно, — скажет бывалый фронтовик. Но ошибётся в данном случае, в землянке было тепло. Разворотливый комендант штаба лейтенант Авдеев, сообразил использовать для отопления заглушенные нефтяные скважины. Я сперва не поверил, что из этой затеи может получиться что-либо путное, и лично осмотрел одну такую скважину. Авдеев приоткрыл вентиль, и газ с шипением стал выходить из трубы. Тот самый попутный нефтяной газ! Затем на палке к газу была поднесена горящая бумага, и газ вспыхнул, образовав горящий факел.

— Здорово! — восхитился я: — Но где ты возьмёшь трубы и мастеров, Авдеев?

— Труб сколько угодно. Разберём старые трубопроводы. А для работы разрешите использовать шоферов и ординарцев. Старшим будет ваш Карин, — ответил Авдеев.

Иван Карин снова напросился возить меня на своей полуторке. С тех пор мы с ним не разлучались до 1947 года. Его газик почти всё время стоял, и Карин, фактически, бездельничал. Как и другие штабные шофера.

Вскоре во всех землянках, а также на кухне АХЧ, горел газ, отапливая и освещая наши землянки.

Становилось всё холоднее, а в северной части Чечено-Ингушетии дров, понятно, не было. Конечно, по приказу штаба дивизии, кухни полков и батальонов тоже перешли на отопление газом, как и некоторые их землянки. Но это «не грело» бойцов переднего края.

Плохо было и с водой. Откуда-то с юга, со стороны гор, к Малгобеку по поверхности земли шёл водопровод. Но трубы были небольшого диаметра и воды не хватало. Воды, может быть, и хватило бы, да только водопровод «калечили» бойцы. Чтобы утолить жажду, они поступали предельно просто, стреляли по трубе из карабина или автомата и ловили воду ртом из бьющей фонтаном струи. В конце концов, на трубах не осталось живого места, почти каждый считал, что проще сделать свой фонтан, чем идти и искать сделанный другими. Выставляли охрану, организовывали патрулирование, но это не помогало. Войны 337-й ругали армян, те — гвардейцев 11-го корпуса, то есть Иван кивал на Вано, а Вано на Ивана.

А ещё портили настроение мыши! Самые обыкновенные полевые мыши. Но в ту осень их была тьма-тьмущая. В землянках они просто кишели, бегали по полу, по топчанам, стенам, копошились в земляных крышах. Иван Козлов объявил войну грызунам. Он поставил ведро с водой, на ведро положил деревянную планку, а на воду пустил деревянный поплавок, на который с обоих сторон, сверху и снизу, прикрепил по кусочку сала. Мышь прыгнув на поплавок, переворачивала его и попадала в воду. Ведро за ночь выносилось из землянки по нескольку раз с десятками утонувших мышей, но мышей не убывало. Потом они все куда-то исчезли.