Глава 3 Начальник штаба 255-й стрелковой дивизии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 3

Начальник штаба 255-й стрелковой дивизии

3.1

Коллектив штаба

Штаб 255-й стрелковой дивизии размещался в селе Запаро-Марьевка. Она была небольшим селом, дворов на семьдесят, вытянутым с северо-запада на юго-восток, с очень широкой, по существу единственной улицей, с небольшим ставком в центре.

Запаро-Марьевка почти полностью была сожжена фашистами. Поэтому оставшиеся хаты использовались более чем на сто процентов! Ещё бы, одно полусожжённое село на всю дивизию.

Фашисты испортили почти все водоёмы, набросали туда трупы животных и другую гадость. Как не покажется невероятно, но из-за отсутствия воды мы с Дмитриевым споласкивали лицо… трофейным шампанским. Это не досужая выдумка и не шутка. Бывало и жажду утоляли шампанским, брезгуя пить воду. Пусть этому не завидуют любители вин. Вода куда как желательнее шампанского.

Ночью в штабные помещения, независимо от их назначения, набивалось столько народу, что трудно было выйти из них. Люди грелись строго по очереди и стоя вплотную друг к другу. В тесноте, да не в обиде!

Коллектив штаба и управления дивизии был на редкость дружным и сработанным. Были, конечно, и неприятные исключения. Впрочем, подумав, я изменяю своё первоначальное мнение. Уж если и был на редкость дружный штабной коллектив, так это уже в другой дивизии, о которой речь ещё пойдёт. А 225-й он был просто хорошим.

С командиром дивизии Замерцевым, в прошлом комендантом одного из Укреплённых районов на Дальнем Востоке, работалось куда легче, чем с Гудковым. Иван Терентьевич не был мелочным.

Военком дивизии старший батальонный комиссар Денисов, из кавалеристов, встретил меня недружелюбно.

— Ещё одна неулыба, — подумалось мне. Нет, старший батальонный комиссар иногда улыбался, только улыбка его была неприятной, глаза его оставались холодными.

Должность начальника артиллерии дивизии исполнял полковник Морев, общительный дядька. Начальником его штаба был один из фрунзенцев с параллельного курса «А», майор Щиглик. Всякий раз, когда майор Щиглик появлялся в оперативном отделении, Дмитриев не упускал случая позубоскалить:

— Сколько разведрот уничтожила сегодня вверенная вам артиллерия, товарищ начальника штаба артиллерии дивизии?

Майор Щиглик иногда сердился, но большей частью посмеивался, Я поинтересовался о каких разведротах идёт речь.

— А это было на исходном положении на северном берегу Донца. Как раз там, где мы в сороковом году ночевали в палатках, когда наш курс участвовал в учениях с боевой стрельбой Харьковского округа. Помнишь, под Святогорском? — рассказывал Алексей попыхивая трубкой, он для «солидности» курил трубку, да и я с ним.

— Так вот, звонит мне однажды утром Щиглик, и, захлёбываясь, рассказывает, что артиллерией только что разогнана рота противника, пытавшаяся перебраться на наш берег по льду Донца. При этом уничтожено, якобы, до двух десятков вражеских солдат. Артиллеристы, по его словам, с наблюдательного пункта в бинокли видели лежащие на льду трупы. А через час пришёл политрук разведывательной роты Фомин и доложил, что утром, когда разведчики возвращались через Донец с задания, её обстреляла наша артиллерия. При этом политрук проиронизировал, что не обидно было бы, если бы хоть попали, а то попусту потратили снаряды и ни одного раненного. В общем, мазилы! Вот тебе и десятки убитых, лежащих на реке.

Закончив рассказ, Дмитриев насмешливо посмотрел на своего приятеля Щиглика. Это же подтвердил и инструктор политотдела по работе среди войск противника, старший политрук Миронов, ходивший в разведку с разведротой. Миронов, впоследствии ставший генерал-майором и работавший в управлении КГБ, погиб вместе с маршалом Бирюзовым в авиакатастрофе под Белградом. Именем Миронова был назван один из кораблей Дальневосточного пароходства.

Комиссар штаба старший батальонный комиссар Романов был одним из тех, которых называют «душой» части. Жаль, что его вскоре отозвали из армии на партийную работу. До мобилизации Романов был секретарём обкома ВКП(б) на севере Европейской части СССР. Комиссар штаба всегда был среди бойцов и командиров, в «гуще народа», свою работу вёл незаметно. И везде был своим. Бывают хорошие люди, их уважают, с ними охотно делятся своими заботами. Но все они остаются только добрыми начальниками. Всё же начальниками. А вот Романов воспринимался именно своим!

В первый же день моего пребывания в 255-й стрелковой дивизии, Алексей Петрович устроил небольшой в тесном кругу ужин. На ужине присутствовал полковник Морев, а так же были комиссар штаба Романов, майор Щиглик, начальник инженерной службы дивизии пожилой интеллигентный майор, к сожалению, не помню его фамилии, но Дмитриев его именовал «просвещённый инженер», и начальник химслужбы дивизии. Ужин не обошёлся без второй половины рода человеческого, в лице вольнонаёмной машинистки политотдела молоденькой девушки, семнадцатилетней, тогда Уманской из Павлограда.

Алексей представил Риту как свою подопечную и рекомендовал как хорошую, но наивную, не знающую жизни, девчонку.

— Вот, товарищ начальник штаба, Рита Уманская. Прошу любить и жаловать. Её мамак очень просила меня смотреть за этим беленьким несмышлёнышем, отечески её наставлять, а, когда нужно, то и за уши дёргать. Ежемесячно я должен посылать её маме отчёт о здоровье и поведении Риты. Без моего согласия она не имеет права предпринимать что-нибудь серьёзное. Она не должна пить сырой воды, не должна промачивать ноги и не должна влюбляться. Впрочем, что такое любовь она ещё не понимает. Ещё раз прошу любить и жаловать, а проще, взять её под своё покровительство.

Вита краснела и украдкой бросала на меня изучающие взгляды, а майор посасывал трубку и посмеивался. Мне очень понравилась Ритина непосредственность, жизненная неискушённость и привлекательность. Никто не слышал от Риты грубого слова. Казалось, она совсем не знала, что такое грубость, а её облик и мягкий характер не могли не привлекать. Расхвалил, да? Слишком? Возможно. Люди со временем меняются, к сожалению. Ноне все же!