Отъезд к месту назначения в штаб 8-й Сибирской стрелковой дивизии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Отъезд к месту назначения в штаб

8-й Сибирской стрелковой дивизии

С этим предписанием я и явился к Радкевичу – это был уже старик, сибиряк, с несколько суровым видом, но это не помешало ему чисто по-отечески обласкать меня. Я вышел от него совсем растроганный, получив предписание от штаба его армии отправиться в распоряжение командира 3-го Сибирского армейского корпуса[114][115] для прикомандирования к 8-й Сибирской стрелковой дивизии, при этом я получил и секретную подробную карту с нанесенным на ней расположением всех частей 3-го Сибирского корпуса. Обедал я в тот день у генерала Смирнова, который выразил сожаление, что я не буду служить у него в армии, но в 68-ю дивизию к Апухтину ему было бы жутко меня отпустить.

Я так устал за этот день от пережитого и массы впечатлений, что рад был вернуться в свой вагон и лечь спать. Спал как убитый. В 11 ч. вечера мой вагон перевели на Либаво-Роменскую жел. дор. и прицепили к какому-то поезду, когда я уже спал. Проснулся я на ст. Молодечно, был солнечный день. Молодечно – это была последняя станция, дальше до Залесья ходили только этапные поезда, обслуживаемые железнодорожным батальоном, к одному из них и прицепили мои вагоны и через час я уже был на ст. Пруды – откуда до штаба корпуса, куда я должен был явиться, оставалось всего 5 верст.

Пруды была крошечная станция, кругом полная тишина, населения не было видно никакого, природа более чем унылая. На станции стоял небольшой передовой отряд, сооруженный на средства крестьян Пермской губернии, и на путях питательный пункт Красного Креста, устроенный Пуришкевичем[116], где я и пообедал. Устроен он был прекрасно в нескольких вагонах, заведовала очень милая сестра милосердия. Мне дали отличный суп с зеленью и рисом с большим куском мяса и на второе котлету с гречневой кашей.

Я приехал на ст. Пруды в 11 часов и хотел в тот же день проехать к командиру 3-го Сибирского армейского корпуса, потом вернуться, чтобы на другой день отправиться уже в свою дивизию. Приказав оседлать верховую лошадь, одевшись в установленную форму, захватив с собой документы и выданную мне штабом армии карту с обозначенным на ней расположением войск, я сел на лошадь и выехал по направлению к штабу корпуса, следя по карте. К лошади своей я еще не привык, т. к. только один раз попробовал ее в Москве в манеже. Она шла очень неспокойно, пугаясь каждой лужи, куста, каменьев, заборов… Это было очень неприятно, но я понемногу свыкся с этим. Происходило это от того, что лошадь привыкла к городу, а в поле терялась.

Проехав дер. Заполяты, я по карте наметил проселочную дорогу на Марково (стоянка штаба корпуса) и поехал по этому направлению, но вскоре дорога стала пропадать, и я попал в болото, попробовал объехать, нашел тропинку, но опять болото, так я бился, кругом ни души, потерял всякие следы. Хотел проверить по карте, опустил руку в карман и вдруг, ужас! Карты нет. Первый дебют – потерял карту с дислокацией войск. Впал в отчаяние, что делать? Как я ее выронил, я понять не мог. Пришлось возвращаться тем же путем. Я слез с лошади, повел ее в поводу, вглядываясь в дорогу и по сторонам. Нигде ничего. Как я явлюсь к командиру корпуса? Начальнику дивизии? Потерял секретную карту. Скрыть же – это было бы еще большим преступлением. Плутал я часа два, наконец, стало уже темнеть, я решил ехать обратно на ст. Пруды, потеряв надежду отыскать карту. Подъезжая уже к дер. Заполяты, вдруг вижу полотняный портфельчик с картой на дороге. Вот уже действительно счастье. Я ужасно обрадовался и поблагодарил Бога за его милость. В штаб корпуса было уже поздно ехать, я вернулся на станцию, чтобы переночевать в вагоне и на другой день уже выехать прямо в дивизию, заехав к командиру корпуса.

Проснувшись на другой день, я был поражен – все было покрыто снегом, который не переставал идти, было что-то похожее на вьюгу.

Напившись кофе, я сел на лошадь и вместе со своим обозом двинулся в путь. Шел снег, который таял, ветер завывал, ехать было трудно. У меня оказалась такая уйма вещей, что они не поместились на мою двуколку; пришлось просить еще одну повозку в Красном Кресте. Кроме своих личных вещей, у меня было еще три тюка теплых вещей для нижних чинов и много табаку.

Тем не менее моя повозка, запряженная парой, двигалась с трудом, дорога была убийственная, колеи по ось, глина, горы, одним словом, прямо мучение. У дер. Хомутичи я покинул свой обоз, который пошел прямо в Каскевичи – расположение штаба дивизии, а сам я поехал к командиру корпуса. Припустив лошадь рысью, я быстро доехал до деревни, где была стоянка штаба корпуса. Генерал Трофимов знал уже о моем назначении и поджидал меня, принял очень любезно, пригласил отобедать с ним. Мы обедали втроем – Трофимов, его сын и я. Обед был дивный, вареное мясо, щи с чудными блинчиками-пирожками, котлеты «деволяй» и кофейный крем. Вино – красное и коньяк. После завтрака я прошел к начальнику штаба[117][118] познакомиться и поговорить с ним, после чего, получив предписание явиться к начальнику 8-й Сибирской стрелковой дивизии, зашел откланяться к генералу Трофимову, который пошел меня проводить. Увидев, что я приехал без конвоя и даже без вестового, он пришел прямо в ужас, приказал немедленно нарядить двух казаков его конвоя для моего сопровождения.

От штаба корпуса до штаба дивизии было 9 верст по ужасающей дороге. Начальника дивизии не было, он был в командировке, его заменял бригадный командир генерал Романов[119]. Штаб стоял в небольшом имении Каскевичи, расположен был в усадьбе и надворных постройках, хорошо сохранившихся. От передовых окопов было всего 4 версты, так что немецкие снаряды могли свободно долетать до нашего расположения. С большим волнением подъезжал я к совершенно для меня новому необычному месту служения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.