Отъезд из Минска к себе в дивизию с заездом в штаб 2-й армии и штаб корпуса

Отъезд из Минска к себе в дивизию с заездом в штаб 2-й армии и штаб корпуса

Очень всё это было мне противно услыхать, и под этим тяжелым впечатлением я выехал из Минска с Коптевым около трех часов дня. Дорога предстояла довольно продолжительная, я сразу почувствовал, что автомобиль пошаливает. Кое-как доехали до Койданова, где пришлось его чинить, что заняло около 4-х часов. Благодаря этому ехали всю ночь и только ранним утром на другой день прибыли в Несвиж, стоянку штаба 2-й армии, улеглись спать в офицерском общежитии. В 9 часов утра я отправился к командующему армией Веселовскому. Он любезно меня встретил, был очень предупредителен, я с ним мог хорошо откровенно поговорить обо всех делах дивизии. На него инцидент с арестом командира 58-го полка не произвел большого впечатления, это считалось в то время самым обыкновенным явлением; в других частях они сопровождались разными насилиями до убийства включительно, поэтому происшествие в 58-м полку казалось очень невинным.

Устроив все дела в штабе армии, повидав и милейшего начальника штаба генерала Геруа, я двинулся дальше в Грушевку, где я стоял одно время со своим штабом дивизии, а в это время уже стоял штаб корпуса. Явившись к командиру корпуса генералу Тележникову, я остался у него обедать, после чего довольно долго еще говорили о делах, так что у себя в новом расположении штаба дивизии я был только в 7 часов вечера.

И в штабе все радостно меня встретили и с какой-то надежной, что теперь все у них пойдет гладко. Меня такая встреча очень тронула, но и смутила, слишком много надежд они возлагали на мое влияние, а я чувствовал, что мои нравственные силы постепенно уходят.

Познакомился я и с новым начальником штаба Хартулари. Он оказался очень милым, хорошим, честным и мог бы быть дельным; к сожалению это был алкоголик, он с утра начинал с того, что выпивал у себя совсем один – один или два стакана водки. Если же бывали какие-нибудь празднества или приезжали соседи или врачи и сестры лазаретов и подавали к столу вино, то мой Хартулари пьянел от одной рюмки и становился прямо неприличным.

Я после таких двух случаев запретил подавать вино, но это не мешало ему приходить к завтраку или обеду уже выпившим. Было то неприятно, что когда он выпьет, то его тянуло на позицию в окопы, мои офицеры штаба тогда выручали меня и принимали всевозможные меры, чтобы остановить его.

Мне весьма было жаль Хартулари, он сам мучился этим пороком, я его терпел целый месяц, пока не случился инцидент, выведший меня из терпения. Это было за завтраком, в присутствии жены начальника штаба корпуса Суходольского, очень милой женщины, которая у нас завтракала в тот день. Хартулари к моему ужасу пришел к завтраку совершенно невменяемый.

В тот же вечер я его пригласил к себе и, поговорив с ним по душе, предложил ему немедленно покинуть штаб дивизии и, приехав в Петроград, устроиться в другом месте, на что я ему и дал сроку две недели, предупредив его, если он нигде за это время не устроится, то будет мною отчислен в резерв по несоответствию.

Помещение штаба было довольно тесное, но при доме был роскошный сад, так что я очень хорошо устроился в нем, поставив себе палатку.