9
9
Рассаживались наспех, как попало. Башкирцев с Варенькой вскочили в розвальни к балалаечникам. Он оттолкнул кучера, сам взял вожжи и поехал передом. Кольцов, Кареев и Анисья очутились в небольших ковровых санках, в которых неподвижно сидел закутанный в медвежью шубу сухонький старичок. Это был Варенькин муж. Он недовольно посторонился, подбирая под себя полы огромной шубы, и что-то пробормотал.
– Держись, ваше степенство, катать буду! – весело крикнул ему Кольцов, разбирая вожжи. – Э-эй, гильдейские!..
Сытая разномастная тройка, дружно взяв с места и раскатившись санями у ворот, лихо вылетела на широкий простор Лесной улицы.
Восемь троек с лентами в гривах скакали к Дону по гладкой, хорошо укатанной, смутно поблескивающей под луной дороге. Снежная пыль колюче била в лицо, на раскатах захватывало дух. В морозном воздухе весело заливались поддужные колокольцы и нежно, глухо приговаривали погремки.
Выехав за город, Алексей стал обгонять Башкирцева. Ветер запел в ушах, сани кидало на выбоинах. Испуганно прижимаясь к Карееву, Анисья смеялась и повизгивала.
– Докажи, Алеша! – подзадорил Кареев.
Варенькин старичок, ухватясь за красный кольцовский кушак, только покрякивал.
Наконец, понемногу забирая вправо, лошади поравнялись с башкирцевской тройкой.
– Иван Сергеи-ич! – крикнула Анисья. – Обгоня-а-ем!
– Шалишь! – рявкнул Башкирцев и замахал кнутом. Вороной коренник рванул, подхватили пристяжки, и мощным скачком башкирцевская тройка вырвалась вперед. Однако за вихрем снежной пыли и в азарте удалой забавы Башкирцев проглядел крутой поворот дороги. Сани занесло далеко в сторону, лошади, неловко перебирая ногами, пошли вдруг задом и вбок, и большие розвальни с балалаечниками плавно перевернулись. Из снежной мги донесся женский визг, смех и брань балалаечников и хриплый бас Башкирцева:
– Тпр-ру… тпр-р-ру, чумовые!
– Черт бешаной! – плачущим голосом завопил старичок в медвежьей шубе. – Пра, бешаной!
Но Кольцов, не останавливая, гнал лошадей; в дикой, шальной пляске по сторонам дороги мелькали кривые с растрепанными пучками сена вешки. Кованые копыта лошадей звонко застучали по льду, сани, легко скользя, помчались еще быстрее. Дорога шла по самой середине Дона. Вдали, на горе, чернела роща или сад и большой двухэтажный с освещенными окнами дом. Это была дача Башкирцева.
– Ах, дивно! – пряча от снежного вихря лицо в бобровом воротнике кареевской шинели, тихо сказала Анисья. Кареев заглянул ей в глаза, она улыбнулась.
– Приехали! – осаживая лошадей, сказал Кольцов.