Наши подхорунжие
Наши подхорунжие
Наш полк вышел на войну, имея пять подхорунжих сверхсрочной службы, занимавших вахмистрские должности:
в 1-й сотне — подхорунжий Бычков, казак станицы Новопокровской;
во 2-й сотне — подхорунжий Соболев, казак станицы Тифлисской;
в 3-й сотне — вахмистр Дубина, казак станицы Кущевской, за первый же бой произведен в подхорунжие;
в 4-й сотне — старший урядник Брежнев, казак станицы Дмитриевской, срочной службы, считался «исполняющим должность вахмистра»;
в 5-й сотне — подхорунжий Козлов, казак станицы Дмитриевской;
в 6-й сотне — подхорунжий Емцев (Емец), казак станицы Малороссийской.
По воинскому уставу все офицеры должны обращаться с подхорунжими на «вы». Мы это не только знали и исполняли, но и уважали этих солидных летами служак. Но вот наш командир полка полковник Мигузов их не только что недолюбливал, но и относился к ним предвзято. Его отношение можно выразить такими словами: «Ну, чего остались? Окончили свою действительную службу и идите домой, работать… освободите вахмистрскую вакансию для любого молодецкого старшего урядника действительной службы».
Доля правды в этом была. Говорили об этом в полку и старшие офицеры. Вахмистры имели право жить с семьями на частных квартирах. Их жены разводили маленькое хозяйство — кур, пару свинок. Негласно мужья заставляли казаков носить «свинкам» остатки из сотенной кухни. Казаки исполняли, но с досадой. Кроме того, казак отбывал свою действительную службу четыре с лишним года, то есть в течение этих лет, сам сильный и молодой, был разлучен со своей сильной и молодой женой. И вот тут же сотенный вахмистр-подхорунжий под боком имел жену, детей, да еще и маленькое хозяйство. К тому же, если представить, что сотни полка стояли совершенно изолированно на дикой азиатской границе, то эта «ревность казачья» была совершенно справедлива. А принимая во внимание, что каждый подхорунжий в своей сотне был «царь и бог», порою очень требовательный, то неприязненное к ним отношение усиливалось.
Полковник Мигузов, как умный и очень наблюдательный начальник, все это отлично знал и как бы мстил всем нашим подхорунжим, и чем? Во всех полках подхорунжие были командированы в школы прапорщиков и стали офицерами. У нас же в полку на самые настойчивые ходатайства командиров сотен об этом неизменно следовал отказ. Трагическая гибель подхорунжего Дубины разбудила совесть Мигузова. Умный, но нервный человек, он остро переживал гибель в бою каждого казака. Говорили, что на похоронах Дубины у него появились слезы на глазах. И после этого, очень скоро, все оставшиеся в живых подхорунжие были командированы в школы прапорщиков. Старший же урядник Брежнев получил «серебряный басон» на погоны и утвержден в должности вахмистра. А потом и он прошел школу прапорщиков. И как печальный конец — ведаю для истории родного войска:
1. Хорунжий Бычков расстрелян красными в станице Ладожской вместе с генералом Раддацем в числе 68 офицеров-кубанцев в июне 1918 года.
2. И. М. Козлов в чине войскового старшины расстрелян в тюрьме.
3. Емцев в чине есаула где-то затерялся в Советской России. Судьба Соболева мне неизвестна.