Казачьи лошади

Казачьи лошади

В конце августа 1916 года из самого далекого пункта Турции, куда проникли победно наши войска, из-под города Эрзин-джана, вся дивизия была оттянута к Эрзеруму, потом на российскую территорию и расположилась на отдых в районе крепости Каре, по молоканским селам. Штаб дивизии расположился в самом Карее.

Приступили немедленно же к «ремонту» полков, так как за два года войны полки сильно износились, в особенности конский состав.

Командир нашего полка полковник Мистулов сам лично с командирами сотен и с полковым ветеринарным доктором стал осматривать лошадей, их физическое состояние.

Из восьмисот строевых казачьих лошадей было выделено двести с лишним, у которых от постоянной фуражировки на холках образовались затверделые желваки, величиною в детскую голову. Они, эти желваки, возникли оттого, что казаки тюки сена или соломы, навязав «на вьючки» и перекинув их поперек седла позади передней луки, доставляли в свои сотни за несколько верст от бивака. При этом, выезжая на фуражировку, казак имел при себе полный свой походный вьюк в больших кавказских ковровых сумах, перекинутых через заднюю луку.

В общей сложности кабардинский строевой конь казака, ростом два аршина и два вершка, носил на своей спине с седоком большую тяжесть. Вот откуда и получились эти желваки на холках. Что делать с ними и как лечить этих лошадей — никто не знал.

К этому времени прибыл в полк очень молодой ветеринарный доктор, зауряд-лекарь Борисов, терский казак из офицерской семьи, в котором было много и заметно грузинской крови. Мистулов принял «своего терца» очень любезно, как сына, тем более он хорошо знал по Тереку это семейство. Борисов же оказался приятным человеком, веселым, общительным и вел себя как строевой офицер.

— Как быть? — обращается Мистулов к Борисову, называя его, как всех офицеров своего полка, по имени и отчеству.

— Надо сделать операцию всем — вырезать эти желваки, — отвечает ветеринарный врач Борисов.

Здесь произошел интересный диалог между ними, интересный до комичности. Мистулов никак не мог понять доводов Борисова, что это есть единственный способ. Он уверял, что через два месяца лошади будут здоровы и холки их нормальны.

Доказал. Мистулов развел руками, сделал комичную позу и, приятно улыбаясь, согласился с Борисовым. Он ему поверил.

Все эти двести с лишним лошадей были выделены, образовали «свою сотню», назначен офицер заведовать ими, и экзекуция началась. И когда вырезали эти бугры, то образовалась у каждой лошади яма на холке, которую не закроешь и большой казачьей папахой.

Началось лечение. Ежедневно раны промывали раствором карболки и присыпали нафталином. На биваке этой сотни — отвратительная вонь лекарств и гниения тел. Мистулов ежедневно посещает лошадей. И — о чудо! — через два месяца холки лошадей пришли в нормальное состояние. Мистулов не знал, как благодарить Борисова. Но благодарность пришла сама. Получен запрос из Петрограда: «Не имеется ли препятствий от командира полка отпустить ветеринарного доктора, зауряд-врача Борисова, для зачисления на службу в Конвой его императорского величества?»

Это была полная неожиданность для всех нас и для Мистулова; и он, дав доктору отличную аттестацию, с удовольствием благословил его на новую службу в самой почетной части войск.