VI
VI
В ожидании перелома. — Особое совещание. — Акт о подчинении адмиралу Колчаку. — Адрес объединения организаций. — «Потерпите немного». — Военная иерархия. — Партизанские отряды имени ставропольского военного губернатора. — «Делу этому не бывать».
Весна и лето 1919 года были месяцами развертывания сил юга России на фронтах военном и гражданском.
Военные успехи армии перенесли линию фронта далеко на север и запад, и для значительной части территории, освободившейся от боевого хаоса, казалось бы, наступило время водворения порядка и осуществления обещаний, провозглашавшихся главным командованием.
При главнокомандующем вооруженными силами юга России развивало деятельность особое совещание, в состав которого разновременно входили: генерал Драгомиров, генерал Лукомский, генерал Романовский, генерал Санников, генерал Тихменев, Н.И. Астров, М.М. Федоров, В.В. Шульгин, М.В. Бернацкий, Э.П. Шуберский, И.А. Гейман, А.А. Нератов, В.Н. Челищев, Н.Н. Чебышев, В.А. Степанов, К.Н. Соколов, Н.Е. Парамонов, С.В. Безобразов, А.А. Лодыженский, С.Н. Маслов, В.П. Носович, И.П. Шипов.
Центральные управления ведомств из скромных отделов развернулись в подлинные министерства.
Иностранными сношениями ведал А.А. Нератов. Во главе управления финансов стоял М.В. Бернацкий, на которого возлагались большие надежды в смысле упорядочения финансовой системы. Начальником управления юстиции был назначен испытанный судебный деятель, бывший председатель московского съезда мировых судей, а затем судебной палаты, В.Н. Челищев. Ведомство внутренних дел было вверено бывшему прокурору московской судебной палаты Н.Н. Чебышеву, а затем обер-прокурору уголовного департамента В.П. Носовичу, пользовавшемуся в былые времена репутацией непоколебимого законника и недреманного ока.
Узаконения и распоряжения центральной власти, получая почин в ведомствах, проходили путь обсуждения в особом совещании и облекались отделом законов в форму, выгодно отличающую их от недавних законодательных экспромтов властей самого разнообразного калибра и интеллекта.
6 марта 1919 года были учреждены временные положения: о гражданском управлении, об общественном управлении городов, о выборах городских гласных. Несколько позднее — положения: о государственной страже, о губернских и уездных земских учреждениях и, наконец, о волостном земстве.
Казалось, с внешней стороны бурная река жизни начала вливаться в мирное русло эволюции.
30 мая 1919 года получил силу следующий акт генерала А.И. Деникина:
«Безмерными подвигами добровольческих армий, кубанских, донских и терских казаков и горских народов освобожден юг России, и русские армии неудержимо движутся к сердцу России.
«С замиранием сердца весь русский народ следит за успехами русских армий, о верой, надеждой и любовью.
«Но наряду с боевыми успехами в глубоком тылу зреет предательство на почве личных честолюбий, не останавливающихся перед расчленением великой, единой России.
«Спасение нашей родины заключается в единой верховной власти и нераздельном с нею едином верховном командовании.
«Исходя из этого глубокого убеждения, отдавая свою жизнь служению горячо любимой родины и ставя превыше всего ее счастье, я подчиняюсь адмиралу Колчаку, как верховному правителю Русского государства и верховному главнокомандующему русских армий.
«Да благословит господь его крестный путь и дарует спасение России. Генерал-лейтенант Деникин».
После опубликования этого рыцарски-необходимого[87] акта главнокомандующему была представлена, за подписями председателя «Национального центра» М.М. Федорова, председателя Совета государственного объединения России А.В. Кривошеина и председателя Союза возрождения В.А. Мякотина, следующая резолюция, принятая на объединенном заседании этих организаций:
«Пятого июня, собравшись в торжественном объединенном заседании, значительнейшие русские политические организации: Союз возрождения России, Совет государственного объединения России и всероссийский «Национальный центр» засвидетельствовали общее согласие взглядов и полное единодушие в высокой оценке исторического акта, изданного генералом Деникиным 30 сего мая.
«Названные организации, объединяющие в своем составе представителей самых различных партий и групп и имеющие свои разветвления по всей стране, сомкнутым национальным фронтом встречают радостную и волнующую весть о воскрешении Русского государства, как единого Целого.
«Видя в этом событии залог дальнейшего исцеления, возрождения и преуспеяния России, русские политические организации приветствуют генерала Деникина, в самозабвенном подвиге служения России неуклонно сохранившего идею единства России и провозгласившего ее объединение под властью верховного правителя.
«Политические организации, собравшиеся в настоящем заседании, выражают твердую уверенность, что верховный правитель России, торжественно возвестивший о своем обязательстве довести страну до Учредительного Собрания, имеющего заложить основы новой жизни согласно воле народа, будет приветствован широкими народными массами, как избавитель от тирании большевиков и глава объединенной России, всероссийское же правительство, возглавляемое адмиралом Колчаком, получит санкцию международного признания.
«Да здравствует воскресшая Россия! Да здравствует единое Русское государство и его доблестные вожди, адмирал Колчак и генерал Деникин, взявшие на себя подвиг возрождения России к новой свободной жизни».
На местах и в частности в Ставропольской губернии не менее восторженно был встречен этот акт главного командования, окрылявший надежду, что приближается на смену царившему хаосу какая-то новая грань бытия.
— Потерпите немного, — несколько ранее говорил мне влиятельный член особого совещания Н.И. Астров в ответ на мою информацию, что творится в Ставропольской губ.
— Потерпите немного, скоро все наладится, все образуется…
Но терпеть Ставропольской губернии, неповинной в предательстве на почве личных честолюбий, чуждой каких бы то ни было самостийных стремлений, пришлось очень долго.
Позднее, уже осенью 1919 года, Н.И. Астров, характеризуя соотношение центра и мест, принужден был признать центр работающим без приводных ремней. Власть, поставленная центром на места, была самостийна в своих увлечениях, злоупотреблениях и порой — преступлениях.
И в этом отношении Ставропольская губерния, первозванная, как я уже говорил, под правовую защиту добрармии, являла собою наглядный пример.
В первые месяцы 1919 года в Ставрии, как тогда называли губернию продолжал губернаторствовать П. В. Глазенап, произведенный в генеральский чин после возвращения в Ставрополь.
Правильнее было бы сказать, не губернаторствовал, а командовал губернией, ибо вся иерархическая лестница местной администрации была выстроена из военных чинов.
Начальниками уездов назначались офицеры, во главе государственной стражи стояли также офицеры, в губернии действовали военно-следственные комиссии[88] и полевые суды, деятельность которых объединялась в лице заведующего судной частью при губернаторе.
В каждом населенном пункте диктаторствовали военные коменданты, примеры деятельности которых я уже приводил выше.
Но генералу Глазенапу казалось и этого мало. С его согласия были сорганизованы особые партизанские отряды имени ставропольского губернатора, слывшие в населении под именем тавричанских отрядов.
История возникновения этих отрядов, насколько мне удалось выяснить впоследствии, такова.
Союз ставропольских землеробов, в котором значительную роль играл бывший председатель союза русского народа, а позднее член-инициатор коммунхоза в селении Ореховском овцевод В.А. Соколов, обратился к главному командованию с предложением организовать из надежного зажиточного элемента местные отряды, которые могли бы быть противопоставлены, в силу своего «классового самосознания», большевистским рабоче-крестьянским отрядам.
Предложение это главным командованием было отвергнуто, но ставропольским командованием, в лице П.В. Глазенапа, принято. Отряды сорганизовались и начали развивать свою деятельность в губернии.
Каков был их состав?
Не берусь ставить всех за одну общую скобку но, по видимому, к одному из действующих лиц этих отрядов относятся следующие слова генерала А.И. Деникина.
— Один оказался пьяницей и садистом и, будучи исключен из армии, впоследствии подобрал шайку, нанялся к ставропольским овцеводам и терроризировал население, пока не был предан суду[89].
Подобрал шайку… но ведь шайка-то эта действовала с ведома ставропольского губернатора.
Каковы были результаты деятельности этих отрядов и им подобных в других местах? Ответ на это находим в следующих строках приказа генерала Деникина от 6 июня 1919 года:
«Крупные успехи армии на фронте омрачились донесениями, что крестьяне освобожденных от большевиков районов начинают изменять свое первоначальное отношение к армии вследствие того, что во многих местах началось при помощи войск восстановление в правах помещиков».
Телеграмма генерала Деникина на имя командующих армиями от 9 июня 1919 г. говорит о подобном проявлении «военно-классового самосознания» еще более определенно.
«По дошедшим сведениям, вслед за войсками, при наступлении в очищенные от большевиков места, являются владельцы, насильственно восстанавливающие, нередко при прямой поддержке воинских команд, свои нарушенные в разное время права, прибегая при этом к действиям, имеющим характер сведения личных счетов и мести.
«При том смятении и путанице, которые внесены в жизнь гражданской войной и большевистским владычеством, при полном разрушении судебного и административных аппаратов, воинские части не могут принимать на себя обязанности разбираться с должными гарантиями справедливости в спорных правовых взаимоотношениях.
«Власти обязаны в переходное время, впредь до установления законного порядка, предупреждать всякие новые очередные захваты прав, не разрешая прежних споров и не допуская насилия с чьей бы то ни было стороны и во имя чего бы оно ни делалось.
«Урегулирование этого вопроса принадлежит законодательной власти. Насильников как с той, так и с другой стороны буду привлекать к суду. Всякие направленные к тому самочинные, путем насилия, действия отдельных лиц и групп должны пресекаться самым настойчивым образом.
«Иначе порядку не скоро суждено восстановиться; взаимное ожесточение будет расти, авторитет и популярность армии — падать; вместо одного насилия появится другое: население не будет видеть в войсках добровольческой армии избавителей от произвола, а пристрастных заступников за интересы одного класса в ущерб другим».
Когда я, после ликвидации ставропольского кассационного суда, вернулся вновь к обязанностям прокурора, до меня стали доходить сведения о такого рода действиях партизанских отрядов, что я поставлен был в необходимость задать однажды губернатору Глазенапу вопрос:
— Известно ли вам, Петр Владимирович, о действиях в губернии шаек, присвоивших себе название партизанских отрядов имени ставропольского военного губернатора Глазенапа?
— Почему же присвоивших, — спокойно ответил мне генерал Глазенап, — это и есть отряды моего имени.
— В таком случае должен поставить вас в известность, что мною сделано предложение о возбуждении предварительного следствия по одному из дел такого отряда.
— Этому делу не бывать, — пристально взглянув на меня, ответил генерал Глазенап,
Ввиду того, что дело начиналось при таких ауспициях, я подробно доложил об этом прокурору палаты Н.С. Ермоленко, и он обещал мне полное содействие по охране следствия от могущего последовать со стороны военных властей натиска, в связи с возбуждением этого дела.
Выдающийся следователь по важнейшим делам ставропольского суда, В.Н. Яроцкий, закопался на несколько недель в губернию и, вернувшись, вручил мне несколько томов производства по делу об убийстве бр. Макаровых[90], сделав при этом доклад, подтвердивший правильность моего наименования этих отрядов пред губернатором П.В. Глазенапом.
Информатором одного из отрядов состоял В.Н. Соколов, о котором я уже говорил, как об организаторе в более ранние времена союза русского народа в Ставрополе, а в более поздние — коммунхоза в селе Ореховском.
Он же состоял и интендантом по сбору у населения фуража и иного довольствия для нужд отряда. Он же поставлял в контр-разведку на расправу своих недавних товарищей по коммунхозу.
В.Н. Яроцкий, в числе других иллюстраций, привел мне такую картинку партизанских действий по сбору фуража и иного довольствия.
К Ставрополю медленно тянется большой обоз, везущий шерсть[91] в городские склады.
Внезапно и почти одновременно на обоз нападают две вооруженных группы и открывают спор, какая из этих групп первая захватила этот военный приз.
Спор разгорается и принимает настолько острый характер, что единственным выходом из положения является формальное объявление войны. Обе армии рассыпаются цепями и открывают одна против другой, выражаясь языком военных реляций, беглый огонь, а обозчики, по видимому привыкшие к положению подобного рода внезапностей, мирно щелкая подсолнухи, наблюдают с ближайшего пригорка, оружие какого из партизанских отрядов имени ставропольского губернатора увенчает судьба успехом.
Не успел я ознакомиться подробно с производством, как последовало предписание представить дело об убийстве бр. Макаровых в управление юстиции для обозрения, и, пока я оставался прокурором, дело это обратно в мою камеру не вернулось.