Нина и Ирина

Нина и Ирина

Одно знакомство, происшедшее на станции Рузаевка, следует описать отдельно. Там у нас была долгая остановка с обедом, после которого мы с Чухонцевым, прогуливаясь по шпалам соседнего пути, встретили двух девушек, рыжую и блондинку, в байковых лыжных костюмах. Олег нас представил друг другу. О рыжей Нине (имя изменено) я был очень наслышан. Гордость института, круглая отличница, ленинская стипендиатка, автор научных работ, открывавших ей, бывшей уже на пятом курсе, прямую дорогу в аспирантуру. Второй была второкурсница Ирина Брауде, чье имя я слышал впервые. Но обе мою фамилию знали — читали стихи в «Народном учителе». Я сказал, что у меня есть кое-что получше, и прочел недавно сочиненное стихотворение, навеянное еще не остывшей памятью об армейской службе. Оно сыграло в моей судьбе заметную роль, поэтому приведу его целиком: «В сельском клубе разгорались танцы. / Требовал у входа сторож-дед / корешки бухгалтерских квитанций / с карандашной надписью «билет». / Не остыв от бешеной кадрили, / танцевали, утирая пот, / офицеры нашей эскадрильи / с девушками местными фокстрот. / В клубе поднимались клубы пыли, / оседая на сырой стене… / Иногда солдаты приходили / и стояли тихо в стороне. / На плечах погоны цвета неба, / но на приглашения солдат / отвечали девушки: «Нэ трэба. / Бачь який охочий до дивчат!» / Ночь, пройдя по всем окрестным селам, / припадала к потному окну. / Видевшая виды радиола / выла, как собака на луну. / После танцев лампочки гасились. / Девичьих ладоней не пожав, / рядовые молча торопились / на поверку, словно на пожар. / Шли с несостоявшихся свиданий, / зная, что воздастся им сполна, / что применит к ним за опозданье/ уставные нормы старшина. / Над селом притихшим ночь стояла… / Ничего не зная про устав, / целовали девушки устало / у плетней женатый комсостав»./

Девушки выслушали стихи снисходительно. Нина странно усмехнулась и промолчала, а Ирина оценила одним словом: «Ничего».

Эта встреча стала началом двух событий в моей жизни. Нина привлекла меня своей незаурядной ученостью, и мы с ней очень скоро вступили в странную связь, которую условно можно было назвать романом. А с Ириной завязались отношения платонические. Я был ею очарован и восхищен, но ни на что большее не рассчитывал и не мог себе представить, что она в конце концов станет моей женой, первым читателем всего, что будет мною написано, и высшей оценкой моих текстов на всю жизнь станет ее одобрительное «ничего».

Мы с Ириной прожили сорок лет. Она умерла у меня на руках 4 января 2004 года и похоронена на Северном кладбище города Мюнхена.