Письмо к В.С. Гоц[247]
Письмо к В.С. Гоц[247]
Givors, 1е 21/XI <19>20[248]
Дорогая моя, милая Веруня,
Не сердись, что не писал тебе — я буквально завален работой и заводской и личной. Я страшно рад, что Танюша получила наконец визу и верно скоро приедет[249]. Какое счастье, что она не осталась там — в Крымском аду! Да, тяжело читать, что там теперь происходит… Но это было неизбежно. Вспомни наши летние разговоры о Врангеле. Увы, я оказался пророком!.. Но неужели же и эта последняя катастрофа — логичное продолжение катастроф Колчака, Деникина и Юденича — не будет и в самом деле последней? Неужели и после этого не видно с ослепительной яркостью, что путь, которым велась борьба с большевиками неправилен… Чистое дело русской свободы не может быть сделано грязными руками «бывших людей» — царских генералов, министров, сановников, реакционеров, людей «старого»), «прошлого», органически, по природе своей не могущих понять, что Март 1917 года был и будет, что истории вспять не повернешь, что не им воскресить Россию… Истерзанное тело России черные палачи не вырвут из рук красных палачей… Боже мой, Боже мой, да ведь это ж такая простая истина! И сколько надо было лишних страданий, сколько лишней крови, сколько несказанных мук надо было перенести еще России, чтобы наконец понятно стало, что ложен был старый путь! И теперь заговорили наконец о демократии, об объединении либеральных и социалистических кругов, о блоке — без генералов, авантюристов, реакционеров! Давно пора!
Мы завершили полный круг метаний и возвращаемся Московскому Совещанию Керенского, к Предпарламенту — предшественнику Учр<едительного> Собр<ания>. Да только демократический чистый блок может быть угрозой большевикам. И если Балахович[250], Пермикин[251], Савинков[252] и другие продолжают свои авантюры — tant pis pour eux et pour la patrie!..[253] Тяжелой, кровавой ценой куплено было осознание этой истины… Да будет это страшным уроком и последним. Я верю свято и непоколебимо, что большевизм будет взорван изнутри русским народом, демократией, пусть ослабленной и окровавленной, но сильной своим нравом, страшной своим гневом… И если не скоро еще это случится, то все-таки придет время — это будет, тогда когда совсем переполнится чаша терпения народного, тогда когда совсем развеются «чары» большевистских мессий в глазах обманутых масс. Это будет, будет, и этому надо помогать. А всему прочему Аминь!.. Как себя чувствуешь теперь, родная моя? Воображаю, как у Вас там все кипит в Париже! У меня все по-старому, первая часть моей статьи уже напечатана, на будущей неделе выйдет и вторая[254]. Над машиной своей все работаю, не разочаровался, но должен победить еще много практических трудностей. Написал письма нескольким профессорам физики, прося дать мне сведения точные о свойствах одного элемента (selenium), который поможет мне легко разрешить задачу, и жду ответов. Будь здорова, родная моя. Крепко тебя и милого С<ергея> А<ндреевича>[255] целую.
В<аш> Сема.