МАРТ 2011

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МАРТ 2011

2.3.11. 9–00

Вчера после обеда вызвали наконец–то в штаб – расписываться на паспорте, в 10–й кабинет. Оказалось, надо было раньше идти, но “козлы” ничего не сказали мне, – сказал завхоз, а им высказал за то, что не сообщили мне. И один из “козлов” мне тут и говорит: можешь не торопиться, там народу полно, – типа, сейчас пришел оттуда сам.

А у меня как раз после обеда – в 15–35, я на сей раз точно заметил – начал опять болеть живот. Опять пучит, давит, опять где–то там внутри пробка – и я в ужасе, не знаю, что делать, прикидываю – м.б., все–таки пройдет, или же опять вечером придется тащиться в больницу...

А тут как раз посылают. Прихожу в штаб – у 10–го кабинета никого! Ура!!! Захожу – тетка внутри явно ждет одного меня, сразу достает мой новый паспорт. Я взглянул на фотографию – и чуть не умер со смеху. Мою голову они – в фотошопе, видимо, а как еще? – насадили на чье–то туловище, одетое в синий костюм, а на шее болтается пестрый цветной галстук! :))) Я–то отродясь галстуков не носил, да и морду свою, если честно, не узнал в таком оформлении. Но на мое замечание, что, мол, зачем это вранье и фальшивые галстуки вообще нужны – рожа эта, доставшая паспорт, уверенно отвечает: ну так же лучше, чем в робе! Угу, стеснительные какие: годами держать человека в робе, отнимая вольные шмотки, они тут не стесняются, а показать его миру в робе, на паспорт сфотографировать – видишь ли, стыдно! (Хотя снимался я, конечно, не в робе, а в своей спортивной куртке, в которой хожу эту зиму.)

По дороге из штаба – смотрю, в ларьке вроде бы никого нет, “локалка” пуста. Думал – не работают, но дверь открыта. Зайти бы, купить лапши, если привезли (в тот раз ее не было), но – у кого спрашивать? А звонить в звонок – не хочется... Мимо ларька прошел к больнице (живот–то болит!), дернул дверь в торце – закрыто, хотя вроде бы прием еще должен быть. Вышел – смотрю, во дворе ларька кто–то идет открывать калитку. Вернулся, зашел туда – “привратник” с 11–го (уже после меня там оказался) слова не сказал, хоть я и не в “свой день”. Купил лапши, еще того–сего (в т.ч. для сигаретчика на 100 р. почти что, как теперь каждый раз) –и тут подходит это мелкое злобное чмо с 11–го, которое раньше само стояло там на калитке, а теперь, видишь ли, руководит всей этой охраной – и начинает у меня что–то вымогать, типа, для их “организации”! Я сперва даже не понял, о чем он, что за организация – КОП, бывший СОПиТ; и за то, что я не в “свой день” зашел, они хотят с меня что–то поиметь, видите ли!.. Удивительная наглость. Но дать мне ему было нечего, – хоть бы еще заранее предупредили, а то я ни сигарет не покупал, ничего подходящего. И мелкий этот “начальничек”, а потом, по дороге к воротам, и ключник – тогда мне объявили: мол, отныне будешь ходить только в “свой день”. А этих ней мне осталось–то всего 2: 3–е марта и 10–е – 17–го, в последний перед домом четверг, денег моих в кассе уже не будет.

Ну, и отдельная песня – идя уже из ларька, с 2–мя пакетами в руках, подумал–подумал, и решил все–таки зайти в больницу. Мне казалось, врачи еще должны принимать, – 5 часов еще нет. Постучал опять в торцевую дверь – открывает санитар и говорит, что врачей уже нет. А наверх, к дежурной медсестре – через главный вход. Иду. Медсестра та же самая, что была и в тот раз, когда тоже я приходил с болями в животе, но после отбоя. И тут же она на меня напускается: мол, прием только что закончился, надо было к врачу идти!.. Оказалось, прием у них не до пяти, а до полпятого – а времени где–то без 20–ти 5! Вот уж действительно, чуть–чуть не успел...

Но самое смешное – она сунула мне 2 комплекта таблеток совсем других, чем в тот раз! Тех было, по–моему, 4, не то 5, среди них – панкреатин и древесный уголь, помню точно; а сейчас – набор из 3–х таблеток, на 2 приема; названия не прочтешь, из упаковки вырезаны кусочки по 2 таблетки, но на одной, по–моему, написано “желатин”. Розовенькая такая таблеточка. И – едва я, придя в барак и разобрав покупки, принял один комплект таблеток, как через несколько минут боль в животе прошла! В тот–то раз ее таблетки помогали очень слабо, я даже 2–й раз их вынужден был принять ночью, а тут – сразу практически! Какое–то бурление в брюхе еще порой чувствовал, но боль – нет. И 2–й комплект таблеток даже не понадобилось принимать сегодня утром (точнее, там 2 таблетки и ампула с каким–то порошком), как она сказала, – он остался у меня на тот случай, если за оставшиеся 18 дней эта беда посетит меня еще раз...

6.3.11. 16–20

Катавасия, дребедень, суета этих последних дней... Вчера утром отказал опять чайник – еще пару дней до того в нем барахлил контакт провода с нагревательным элементом внутри. Я остался без чая. Поперся было сам к сигаретчику на 7–й – “дорога” с 10–го на 3–й закрыта на замок, в остальные я не пролезаю никак. Попросил сходить 18–летнего цыганенка–гопника с 8–го – тот ушел, потом докладывает мне: разбудил, сейчас придет. Жду. Сигаретчика нет. Цыганенок тем временем выклянчил у меня 2 конфеты к чаю. После чая прошу его сходить еще раз – уходит и исчезает до самой проверки. Через некоторое время является сигаретчик и на мой вопрос говорит, что нет, его никто не будил (тварь цыганская хитрая!..), а вызывают в 15–й кабинет, “пробили” его с 10–го – и ко мне он зашел за сигаретами. На обратном пути из штаба зашел опять – сказал, что смотрели там его наколки и фотографировали анфас и в профиль с 2–х сторон. Чайник он забрал – и перед самой утренней проверкой принес его уже починенным.

Но чайник – это еще полбеды. Сутками раньше, в 5 утра предыдущего дня, у него сгорел телефон! Стал вставлять в него заряженную батарейку – вдруг телефон ярко вспыхнул, погас, и после этого уже не включался. Сигаретчик стал его чинить – безуспешно, и даже не мог понять толком, в чем там дело. Так что двое суток с лишним я не звонил домой, – лишь вчера вечером сигаретчику удалось выпросить у кого–то “трубу”, и сразу после отбоя они с тем парнем, с кем вместе чинят телефоны, явились с ней ко мне.

Мать была в ужасе – и от того, что я так долго не звоню, и от того, какой у меня был голос, когда я наконец позвонил. Температура–то спала, но болезнь осталась – и все эти дни я почти не мог говорить, хрипел, кашлял, горло болело, я постоянно пытался прочистить голосовые связки, это не удавалось, – в общем, вчера к вечеру голос пропал полностью, а сегодня с утра стало уже чуть получше (но еще далеко не хорошо, разумеется). Усталость, особенно под вечер, боль в горле, кашель, – в таком состоянии приходится выползать по вечерам на 2 проверки подряд, в перерыве едва успевая поесть (“фаза” вечно занята); а уж в столовку я стал ходить теперь только на обед, – гори они огнем, ваши завтраки, ужины, столовка и вся ваша зона с толпами бессмысленных насекомых. Они продолжают виться вокруг, озабоченные картами, самогоном, наркотой, наколками, деньгами на воле, интернетом (!) и скачиванием из него песен/клипов/фильмов/картинок – и какое непереносимое отвращение они мне внушают каждый день, час и минуту, что я еще вынужден находиться тут, среди них, – этого не передать никакими словами. Кажется, даже еще большее (если это возможно!), чем было в самом начале, в 2007 г., на 13–м.

Одна только хорошая новость среди всего этого бедлама, – просто счастье, какая хорошая, и сразу как гора с плеч. Кодированный алкаш 1982 г.р., типичный тупой русский быдляк, примитивное насекомое, работавшее по ночам в “шушарке”, приходившее оттуда под утро, густо воняя тамошней сечкой и пр. “ароматами” (несло от его одежды), спавший днем надо мной, из–за чего тоскливый дятел и сидел у меня в ногах, т.к. шконка его была днем занята, – так вот, этот тупой столовский быдляк переведен на 1–й!! Ура, ура, ур–р–ра–а–а!!! Теперь верхняя шконка и днем в распоряжении дятла, еще более отвратительной, тупой, бессмысленной запойной мрази – и он весь день валяется на ней, в ногах у меня больше не сидит. Можно лечь и вытянуть ноги!! :) Это просто счастье!.. И как раз вовремя, – после двух с лишним месяцев сидения этой твари целыми днями на моей шконке я постепенно стал доходить уже до белого каления – и, лежа и глядя в профиль на эту мерзкую уродливую харю и бритую башку, с наслаждением воображать себе, как можно было бы здорово сейчас вот раскроить ломом этот череп, сломать нос, смять сочным ударом лома всю эту поганую, опостылевшую мне до смерти харю...

7.3.11. 12–45

Собирали вчера в 9 вечера всех “мужиков” на чифиропитие в “фойе”. Повод – масленица, “прощенное воскресенье”; и долго, упорно, весь день до сборища и на самом сборище – поздравляли друг друга с праздником (каким?) и просили прощения, идиоты! Особенно забавно было, когда с этим православно–языческим “праздником” (любопытно, знал ли он сам, с каким?..) всех громогласно, подойдя к двери из секции в “фойе”, поздравил таджик – злобный, тупой дебил, совершенно бессмысленный, целыми вечерами, ходя туда–сюда по секции, громогласно долдонящий по–таджикски по собственному телефону – и то и дело поминающий в этой телефонной болтовне аллаха! :))))

Я–то не пошел, естественно, на их “совет нечестивых”, лежал себе на шконке; а кто–то, вернувшись, в 2–х словах донес суть произносимых там речей: на ночь телогрейки в раздевалку, завтра с утра – все в обязательном порядке на зарядку! Всё как всегда!.. :))) (Якобы, как потом я слышал, сегодня ночью “ответственный” – Макаревич, ночью и утром пойдет с обходом. Не пошел; да и не бывает он по воскресеньям “ответственным” – обычно в воскресенье дежурит Демин, начальник санчасти.) Насколько же было смешно мне сегодня утром, когда оказалось – из–за “праздника” 8 марта прошлая суббота была рабочей, а сегодня – выходной (хотя понедельник), и зарядки нет!.. :)))))

10.3.11. 16–44

События, события... :) Сегодня – без 10–ти 9 – шмон на 9–м, 10 “мусоров”, потом 11. Где–то без 5–ти 10 они уже ушли оттуда. Потом, сразу после утренней проверки – общее собрание барака в “культяшке” (хотя там и живут блатные). Я–то не пошел, зная, что страшнее очередной комиссии они ничего не возвестят, – но оказалось другое. Сосед–гопник пришел и сообщил своим уже через минуту: за невыход на зарядку будут бить, – “строгий подход”! Во как... Мрази, зарплату они, что ли, получают в штабе, что так стараются, наворачивают “режим” – и домой их за это не отпускают!..

На зарядку сегодня и правда мало кто пошел (я – ни–ни! :), но самая веселая зарядка была вчера. Уже она дошла до середины – 2 “мусора”, Лось и Савелий, прутся сразу на 4–й. Зарядка уже кончилась, где–то 6–20 как раз было – они с 4–го прутся к нам, в эту секцию, один сразу сгоняет с соседней со мной (одиночно стоящей) шконки одного из моих соседей–гопников (гнида та еще, мелкая, тощая и отвратная, 1991 г.р.) – и лезет под его матрас. Сдирают шкерку, отделяющую меня от них, один заглядывает и в мою тумбочку, но особо не роется; зато в гопницком проходняке – перерыли все постели, подняв матрасы, залезали в тумбочку и нашли там 1 или 2 зарядника, телефон (который, как оправдывался потом главный прятальщик телефонов, принесли, когда он уже давно все убрал, а “мусора” уже были на “продоле”), лампочку с патроном (ту самую, что они жгли по ночам, – ну, спасибо вам, Лось и Савелий!.. :), хотя как забирали лампочку, я как–то проглядел, сидя и наблюдая все это в упор со своей шконки. Забирая все это в тумбочке, один из них сказал другому разочарованно, что, мол, “куш ушел” – чем подтвердил общее (даже мое в данном случае) подозрение, что сразу же в этот проходняк они полезли отнюдь не спроста. И, наконец, как финальный аккорд, – переставив с тумбочки полные стаканы с чаем на кроватный щит (какая деликатность, – а ведь могли бы и расплескать!..), один из них выдвинул тумбочку и, увидя за ней самодельную розетку на проводе, тянущемся из середины секции, торжественно выдрал ее! О, счастье и отмщение за полгода моих бессонных ночей!..

Только и разговоров было весь день у этих подонков и приходящих в их проходняк об этом происшествии. Никто не сомневался, что “въе...ли” (а странно было бы, чтобы месяцы и годы никто из администрации не знал про проходняк, в котором каждое утро телефоны собираются полными пакетами!), и рассказывали, что на 4–м, перед заходом к нам, эти же “мусора” зашли в каптерку, просто открыли “курок” (т.е. хорошо знали заранее, где он), забрали телефон, закрыли “курок” и ушли. Сразу после случившегося, как ушли Лось и Савелий, какая–то из собравшихся в гопницком гнезде гнид начала вякать что–то насчет того, что, мол, чего тут ходит этот “козел” с 10–го (сигаретчик), надо, мол, его гнать, надо проверить, не поднимался ли он отсюда на 4–й, и т.д. Дело в том, что сигаретчик действительно вчера заходил ко мне необычно рано даже для него – в 5–30 где–то, только я встал. Сказал, что заходил и минут 20 до этого, но я еще спал (не спал уже, а просто лежал еще под одеялом). Взял у меня пару таблеток анальгина, посидел немного и где–то около 6–ти ушел. И – как тихо мы ни говорили с ним (у меня–то вообще голоса нет уже с неделю), а эти твари за шкеркой все же засекли, что он был. И, уходя, обещал вернуться часов в 9, так что, когда он и в самом деле пришел (минут 20 10–го) – мне пришлось срочно, не дав слова сказать, вывести его в “фойе” и там предупредить. Таким образом, поспать у меня до проверки, как он хотел, у него не получилось, пришлось уйти.

Зачем я все это описываю за 10 дней до дома? Черт его знает; я не могу сам этого объяснить. Просто потому, наверное, что здесь это – грандиозное событие, драма, трагедия, обсуждаемая весь день и чреватая битьем по морде за “халатное отношение” (для прятальщика, правда, на сей раз обошлось, но дело усугублялось тем, что это была “труба” одного из главных блатных) и поиском стукачей во всяком встречном–поперечном. Психологическая драма с элементами фарса, в общем. Но я знаю, как мелко, странно, непонятно и смешно будут выглядеть все эти “грандиозные события” наши для тех, кто будет читать эти строки на воле – для тех, кто никогда не сидел в лагере...

Матери я не звонил с вечера 7 марта, – не с чего. Только что цыган с 10–го приносил полусломанную “трубу” другого цыгана оттуда же, и с “симки” сигаретчика (которого специально “пробили” с 7–го) я пытался позвонить домой, – увы, никак!..

11.3.11. 6–48

Все–таки докопался сейчас какой–то мелкий сучонок, выходивший одним из последних, – а ты, мол, почему не выходишь на зарядку? Так по–прокурорски строго спросил и – этаким их общим, непередаваемым тоном – их общий главный, “неопровержимый” “аргумент”: мол, “МУЖИКИ ВЫХОДЯТ!”. Как это произносится, с каким придыханием, с каким акцентом на слове “мужики”, с какой эмоциональной окраской – я здесь передать не могу; примерно с такой же интонацией истово верующие говорят о господе боге. Как будто мне не все равно, мужики там выходят или бабы. :) Типа, все стадо побежало на зарядку – так и я должен. (Какой же мразью и быдлом надо быть, чтобы, собравшись вчера в “культяшке” и услышав от жалкой кучки блатных угрозы по поводу зарядки – не взять их тут же, всей толпой, за шкирман, не приструнить и не посоветовать маленько охолонуть, не корчить из себя начальников – а покорно разойтись и сегодня в 6 утра всем покорно потащиться на эту осточертевшую, никому не нужную зарядку!..) Но когда я сказал этой твари что я свое отходил, а уж последние 3 дня можно и... (хотя осталось мне пока еще 9, а не 3) – тварь отстала и ушла. Надеюсь, разборок с более старшим блатным начальством не последует.

А ночь опять почти всю не спал. Проснулся уже сам в начале 3–го – и до пяти так и не мог уснуть (разве что чуть–чуть начал задремывать один раз – но сбил мне эту дрему жестокий приступ кашля). Свет ублюдки–соседи уже не жгут (горел только напротив – там всю ночь кололи наколки – но проходняк был занавешен одеялом, и свет пробивался лишь слегка в одном месте) – но и в полной темноте они всю ночь слушали свои поганые блатные песни на телефоне, и мне все казалось, что если б прекратилось сейчас это пение, настала бы наконец тишина – я бы за считанные минуты уснул...

13.3.11. 10–18

Забавнейшее происшествие вчера вечером. После обеда, ближе к ужину – вдруг в секции громкая музыка, – видимо, откуда–то притащили магнитофон или DVD с колонками, – и в блатном конце секции громкие пьяные крики, гомон пьяного застолья, очень характерный для России и легко здесь привычным ухом узнаваемый. Ага, пьянка! :) Самогон и вчера гнали, как почти каждый день, – но вот такой характерный, откровенный пьяный галдеж не каждый день все–таки здесь услышишь. Чуть позже поползли и эти ужравшиеся насекомые – несколько полублатных, “дорожников” и пр., – словом, не самые крупные здесь особи. Один – рожа красная, ходит один туда–сюда по секции на нетвердых ногах и заплетающимся языком чешет что–то пот телефону. Другой – еще краше, как будто после недельного запоя, причесочка вся смялась, на ногах еле стоит, шатается...

На ужин, разумеется, вся эта шобла не пошла, продолжала галдеть у себя в конце. А на 7–часовую проверку приперся отрядник! Он заходил уже с утра – на пару минут всего, ушел – и целый день, до этой вечерней проверки, не появлялся. Не знаю, конечно, точно, сам не видел, но – к себе в кабинет он идет как раз по этой секции, а этим пьяным, на нетвердых ногах – куда от него бежать, где прятаться? Видимо, он тотчас увидел их – и тотчас решил насчет ШИЗО, потому что сразу после 7–часовой проверки в “фойе” вдруг появились (из каптерки?) несколько спортивных сумок с бирками, и один из шнырей обтирал их мокрой тряпочкой.

Но самое интересное было позже. Кроме отрядника, никакие “мусора” не приходили, 7–часовую проверку отрядник сам и считал. И вдруг, когда я уже наливал себе чай, – 3 “мусора” на наш “продол”, а следом еще 2! Кто–то, услышав, выразил, видимо, общее предчувствие: ну, точно к нам! И точно – все пятеро на 8–й, в эту секцию, – прошли, мельком поглядели по сторонам – и там, в конце секции, стали разбираться. Кондрат, Савелий (?), вроде бы отрядник 6–го, еще кто–то, – в общем, никакого крупного начальства.

Видимо, их прислал отрядник – не стал дожидаться вторника, когда после выходных придет сам. Забрали троих, в т.ч. одного “дорожника”, “поднимавшегося” при мне еще на 11–й в сентябре 2009 года (здесь, я слышал, он хвастался, что пить – на зоне – не пьет, а только курит гашиш), и одного особенно мерзкого полублатного. Это не все, конечно, вполне можно было забрать еще как минимум одного, который ходил явно пьяный, шатаясь, с телефоном, а то и двоих.

Что ж, хоть что–то, хоть иногда, значит, делает, хоть изредка выполняет хотя бы часть своих обязанностей администрация этой не только пьяной, но и наркотической зоны...

А черно–белая кошка, уже несколько дней как появившаяся опять во дворе 8–го, вчера вечером явилась и в барак – вылезла из–под моей шконки, как ни в чем не бывало, и требовательным мяуканьем над пустой банкой стала просить жрать. Ночевала у меня тут, и сейчас вон лежит, спит – и та злобная рыжая тварь ее пока еще не выкинула...

12–31

Зато вот только что, перед самой проверкой, когда я уже давно был на улице, – другая мразь – здоровенный, безмозглый, но с постоянными потугами на остроумие дебил, которого я когда–то прозвал “ночной ведьмак” – вынес эту несчастную кошку за шкирку из барака. И ведь не просто, мразь, швырнул ее – но, швырнув, еще и ударил кулаком. Что ж, быдло есть быдло, что с него взять. Нечисть, которую только в печах сжигать, а не держать здесь за госсчет... Киса–бедолага, упав на лапы, только встряхнулась – и потрусила себе, как ни в чем не бывало, в сторону помойки. :)

17.3.11. 12–40

Вчера – очередная комиссия (60–я! по моему счету) – опять приезжал Мурзин. Объявили его еще позавчера вечером, подтверждение принес, как обычно, завхоз с ночной “движухи”. Но настоящую панику создал утром вчера... отрядник, явившись с утра: мол, убирайте все, через 10 минут пойдет комиссия с обходом! И понеслась, как обычно... “Мешки из–под шконок” тащить в каптерку на этот раз тоже приказал лично отрядник – и потащили (я – и не подумал). Паники добавляло еще то, что одновременно с приходом отрядника – Пименов и еще какие–то двое “мусоров” стали обходить все бараки на “продоле”, заходили и к нам. Вроде ясно, что ходят перед комиссией, предупреждают. В один миг все дужки опустели, “шкерки” поднялись или задвинулись (соседи–гопники свою” “шкерку”–одеяло вообще сняли и постелили на шконку) и секция стала пустой и тоскливо–прозрачной, как всегда в таких случаях; гнусные хари обозначились на всех шконках, обычно скрытые от глаз...

Подсознательно мне было ясно, что вся эта паника – пустая, никакая комиссия не появится – по крайней мере, через 10 минут. И точно. Отрядник первое время нервничал, ходил туда–сюда по бараку, из кабинета завхоза в свой и обратно, и кому–то сказал, что сейчас он нервничает, а когда нервничает – он даже может кого–нибудь задушить. :) Когда ублюдки–трусы–соседи сняли “шкерку” – пришлось окончательно проснуться, встать и уйти сигаретчику, который по–прежнему приходит по утрам ко мне спать до проверки. Тем паче, что злобная блатная мразь, убийца Васьки, пару раз уже со скандалом выгонявшая сигаретчика из барака и знающая его в лицо, начала уже покрикивать и командовать в своем конце секции.

Так, в голом, прозрачном этом сидении/лежании на шконках шло время – а комиссии не было. Прошла проверка. И лишь когда, подходя к столовке на обед, я увидел у калитки бывшего “1–го поста” толпу – опять, значит, включили магнитный замок и закрыли калитку, обычно открытую – я понял, что комиссия, видимо, как чаще всего и бывало, появится после обеда. Шел от столовки к “нулевому” – навстречу мне прошествовал Пименов, потом Наумов, оба и слова мне не сказали (я даже не поздоровался с ними). И, пока ждал открытия калитки “нулевого” – обернувшись назад, я увидел, как оба они вдвоем, посреди “большого продола”, отлавливают идущих зэков, как обычно, и выясняют, кто, откуда и куда идет.

Комиссия действительно появилась вскоре, как 8–й пришел с обеда. Пошли сразу на наш “продол”, зашли на 5–й – и оттуда вскоре пошла информация. Сперва – что там Мурзин, Макаревич (!) и еще кто–то из местных. Вот тебе и вся “комиссия”!.. :)) Потом, что на 5–м они отодвигают тумбочки, лезут за них и вообще “до...тся до всего”. Причем скорее всего это инициатива “Макара”, подумал я, – приезжий начальник из Нижнего вряд ли будет лично лазить за тумбочками на всех 20–ти зонах области... После 5–го они сразу ушли с “продола” – и тем все кончилось. 60 комиссий прошли передо мной за 2 года и 4 месяцам ведения этих подсчетов... :))

А так – мне осталось тут 3 дня. Кончается срок... Не думаю, что будет повод и что есть смысл писать до освобождения еще о чем–то. На верхнюю шконку надо мной опять подселили 2–го жильца – и тупой, наглый пьяный дятел опять сидит теперь днями, с 10 утра до 10 вечера, на моей шконке. И это, по–прежнему, – самое мерзкое для меня здесь, самый сильный раздражитель. А так – на всех и все здесь мне уже в абсолютной степени наплевать. Завтра с утра надо начинать собирать вещи и бумаги, так и не собранные до сих пор.

***