ДЕКАБРЬ 2009

ДЕКАБРЬ 2009

1.12.09. 8–54

Первое утро календарной зимы выдалось веселое. Во–первых, я опять проспал, – только хотел было посмотреть на часы, как услышал из “фойе” чей–то голос, спрашивающий “ночного”: “Ты кричал: “Подъем!”?”. Немедленно вслед за этим зажегся свет – было уже где–то без 10–ти 6 вместо 5–25, как я обычно встаю. Вскочил, оделся, сложил и убрал одеяло, – все скорей–скорей.

На зарядку зашла в барак какая–то харя в синем начальственном мундире, я видел ее только со спины. Оказалось – это Макаревич!! То–то один из СОПиТовцев вылетел уже к концу зарядки из барака и сбежал по лестнице пулей, в одной спортивной куртке, даже не одевшись, как будто ему под зад дали хорошего пинка. Впрочем, Макаревич мог...

По дороге на завтрак ожидал новый сюрприз – Заводчиков, гуляющий по “большому продолу” вместе с кем–то еще из “мусоров”. Видимо, он был с ночного дежурства, потому что ночью ходил с обходом (в 1–м часу) по всем баракам, светил фонариком мне в лицо и докопался до того, что некоторые СДиПовцы или СОПиТовцы недалеко от меня спали, поверх тонких летних одеял накрывшись телогрейками.

Колонну он строить не стал – она и так уже построилась, сама, заранее. Остановив колонну, он велел “козлу” пересчитать зэков, увидел, что их число меньше списочного состава отряда – и приказал разворачиваться “кругом”, возвращаться в барак – и снова выходить на завтрак уже в полном составе!

Не ходят на завтраки и пр. в основном СДиПовцы – ночные приходят к 6 утра и ложатся спать до 15–30, дневные – на постах. Да еще СОПиТовцы питаются как–то отдельно, не с бараком. Если честно, у меня мелькнула мысль, что, м.б., хотя бы сейчас, в ответ на такое хамство и унижение, быдло взбунтуется, хотя бы тихо, – и 2–й раз на завтрак уже никто не пойдет. Но куда там!.. Заходить в барак я предусмотрительно не стал, подождал развития событий во дворе. Не прошло и 5 минут, как они начали опять скатываться по лестнице, на сей раз уже и СОПиТовцы тоже. Количественный состав возрос, и на сей раз Заводчиков милостиво разрешил пройти в столовую.

Да, вчера забыл еще написать, что в четверг, последний день перед свиданкой, на 11–м бараке полностью раздолбали туалет. Дико, но это факт! У них там откуда–то текла все время вода, протекала, видать, труба где–то. “Обиженные” днем и ночью вытирали эту воду. Но вот решили капитально разобраться с этим вопросом – пригласили какого–то мастера с “кечи”, и он, ничтоже сумняшеся, велел... раздолбать цементное возвышение, в которое были вмонтированы железные “унитазы” (примитивные раковины прямо в полу, конечно), чтобы посмотреть, где течет труба. “Обиженная” молодежь быстренько раздолбила и кирпичные, до пояса, перегородки между этими “унитазами”, и само возвышение, в которое они были вделаны. Из4–х “унитазов” оставили только один – 2–й от входа, остальных – нет и в помине, валяются во дворе, в “курилке”, вместе с горой битого кирпича и цемента. Пользоваться туалетом формально вроде бы можно, но – постоянные очереди, т.к. народу больше 100 человек; там и раньше–то, когда мест было 4, по утрам и вечерам нередко бывало все занято; что уж говорить теперь!.. Ситуация фактически вернулась к положению переполненной тюремной камеры с единственным “дальняком”. Альтернатива – или на улицу, или на соседний 6–й. Между тем (хоть вчера ночью это счастье показали уже и Заводчикову) нет не только малейшего намека на ремонт и восстановление туалета, но – по вчерашним словам завхоза – так и не нашли еще даже, где же протекает труба. По старой русско–советской традиции, сломать легко, починить же – проблема почти неразрешимая. Похоже, вопиющее это положение с туалетом будет продолжаться не только до близкого уже нового года, а как бы и не до следующего...

2.12.09. 14–56

Как среда – так у них обязательно шмон! Ждал я и в этот раз не зря. Шмон был на 6–м, через забор от нас, – 14 “мусоров”, отрядники, еще какая–то шваль, всего человек 19 или 20. Шмонали часа полтора; на подводу, как всегда, выносили и грузили щиты со шконок (потом по “продолу”, я видел в окно, выехало аж 2 подводы, но 2–я почти пустая). В окно секции и туалета все было неплохо видно; народ там стоял беспорядочной толпой, баулов и – тем более – шмонающих их “мусоров” во дворе видно не было. Но встреченный в обед старый хрыч, бывший со мной на 13–м (у окна напротив меня) и на 11–м, на мой вопрос сказал, что баулы, да, выносили и шмонали. Приглючилось ему, что ли?..

Старший из “табора”, с “трубой”, в ночь с 30–го на 1–е “закрылся” в ШИЗО, т.к. не мог отдать карточный долг – 4000 р. Красная “олимпийка” и “симки” перешли по наследству к младшему (а телефон у старшего, я смутно слышал, отобрали). Младший вчера, к моему большому изумлению, сказал, что мне на этот “цыганский” номер звонила мать, а потом, когда ушел Палыч, даже дал перезвонить. Но – он, видимо, сделал это просто по незнанию запрета, о котором предупредили его старшего друга. Уже сегодня за обедом, когда мы сидели с ним в столовке за столом, одни, лицом к лицу, он тихо поведал мне, что вчера к нему “подходили” и “авторитеты”, и “козлы” на мой уточняющий вопрос: “Кто?”) по поводу того, чтобы он не давал мне звонить. Следят, суки, – уж что–что, а слежка у них поставлена на славу!.. Сам он, как и всегда, считал запрет справедливым и во всем винил меня, – мол, сиди тихо, не надо писать всякую ...ню. “Какую? – спросил я. – “Ну, например, о Макаревиче”. При этом он авторитетно заявил, что “об этом говорит весь лагерь”. Е.С. может гордиться такой популярностью ее заметок в Буреполоме! :) Хотя – какой там весь лагерь!.. Привезенные матерью распечатки, в том числе и эту, свиданщицы отобрали у матери на входе и пообещали показать самому “Макару”. Когда в 3–й день сдавали передачу, – распечатки вернули, сказав (на вопрос матери), что, мол, “Макару” очень понравилось. Вот откуда, должно быть, пошла информация об этой заметке, – от начальства, как всегда и бывает, а не от блатных, которые “мой” сайт читают тоже далеко не каждый день. Как бы там ни было, – проблема одна: позвонить отсюда домой становится мне все сложнее и сложнее...

3.12.09. 16–15

Еще вчера на вечерней проверке Палыч приказал: мол, завтра банный день, можете утром зарядку не делать, но чтобы вытрясли все одеяла! Сегодня утром приперся на зарядку – и тут же начал опять орать про это СДиПовцам и СОПиТовцам. Побежали, затрясли под дождем своими одеялами, а заодно и кое–кто из прежнего (быдловатого) населения секции тоже. До меня, слава богу, никто не докапывался, и меня эта идиотская напасть миновала.

Погода – целый день дождь, промозглая сырость, слякоть и грязь. Весь снег полностью стаял; черная, мокрая земля и голые ветки деревьев. Не холодно, но сыро. Весна... :) Но я такую погоду люблю больше, чем “традиционные” (в детстве моем) для этих месяцев снег и мороз...

Чуть–чуть полегчало: генеральный четверговый погром теперь передвинулся на время от зарядки до завтрака, поскольку оба “обиженных” генуборщика теперь работают на “кечи” (за зарплату аж 2000 р.!.. :), и после завтрака их не бывает. По приказу “козлов” опять выволакивали тумбочки из проходняков, грузили на шконари баулы (впрочем, их ни у кого уже почти не осталось). Меня тоже пытались заставить вытащить, но у меня сломан позвоночник, куда уж мне такие тяжести!.. :) В проходняке со мной – СДиПовец со сломанной рукой, тоже не может. Он просил было, видя эту приказную суету, полоумного дауна–уборщика, переселенного теперь в наш проходняк (спит это чмо прямо надо мной, но осталось ему всего 6 дней!) вытащить “наши” тумбочки. Тот сперва вроде сказал: потом, позже, я пока занят; потом же выяснилось, что он и не собирается вообще, – это животное пыталось мне объяснить, что, пока я ему не дам “чай–курить”, оно мои тумбочки (“неприподъемные”, как оно выражается) таскать не будет. Вот и отлично! :) Мне только того и надо. :)) Тумбочки так и остались невытащенными , погром в моем проходняке не состоялся.

Ближе к проверке этот идиот Палыч приперся опять – и стал ходить по секции, отодвигая на 10–20 см. от стены все тумбочки и светя туда, за них, фонариком, – типа, выметено ли там. Вот уж кретин, действительно!.. Какой бы подонок ни был Казиев на 13–м – но я и представить не могу, чтобы он интересовался мусором за тумбочками, искал его с фонарем!.. И это в то время, когда туалет так и стоит разгромленный, разнесенный – вот уже неделю, с 26–го ноября! И никто даже близко не подходит к нему из тех, кто должен его восстанавливать, никакого даже намека на ремонт нет. Огромный провал на месте 2–х разбитых сидений накрыли вчера здоровенным железным листом, содранным с крыши барака (в ноябре их меняли, перекрывали всю крышу – и тоже не доделали до конца, бросили, и теперь над входом в барак в крыше зияет здоровенная дыра). Наглая, самодурственная и самодержавная расейская бюрократия (да еще в погонах) во всем своем великолепии!..

Поговорил по поводу связи (уже какой раз, – но кроме обещаний, ничего!) со старым хрычом, хитрым пройдохой Полосатым, отсидевшим в общей сложности лет 30, бывшим когда–то, до марта 2008, со мной на 13–м, потом на 11–м, потом на 1–м, потом на 2–м, а сейчас опять на 1–м. Он, оказывается, спросил у кого–то из своих блатных знакомых по 11–му (назвать отказался, но мне кажется, это тот, что налетел на меня недавно по поводу выхода в 21–00 на проверку) – и тот подтвердил ему, что, да, при казано мне телефон не давать вообще. Конечно, телефонами тут распоряжаются блатные, но собеседнику моему показалось, что приказ исходит от “мусоров”. Догадка настолько очевидная и лежащая на поверхности, что трудно не согласиться!

Мерзкий домушник, принеся мне вчера телефон, ловко так под это дело начал вчера клянчить “2 конфетки” к чифиру, а потом, ловко так, незаметно перейдя, – уже полшоколадки! Я отказал, хотя он приходил ныть и клянчить несколько раз. Еще лишний повод ему тоже оказать мне в связи, – и запрещено, и личный мотив, вот он, пожалуйста.

Мать звонила Большакову и говорила с ним о переводе меня на 8–й. Он обещал “поговорить”. С этого проклятого СДиПовского барака надо сваливать в любом случае.

Настроение уныло–безнадежное, огромная, жуткая, давящая усталость. Не будет теперь нормальной связи с матерью, – а впрочем, когда она была, НОРМАЛЬНАЯ–то?!. Что ж, мы переживем и это, я надеюсь; и не такое уже здесь видали. Тяжелая штука эта жизнь, одни опасности, “наезды” и тоска... Самое обидное – что все это зря. Это не восхождение куда–то, за облака, это всего лишь путь в никуда, в пустоту...

Осталось мне 472 дня, год и 3,5 мес.

4.12.09. 8–50

Утро пятницы. Опять Заводчиков с самой зарядки на “большом продоле” контролирует прохождение всех отрядов, в полном составе и строем, на завтрак. Палыч тоже ходит туда–сюда с самого утра, вот только что – повел лично всех “школьников” в школу. ““Макар” создает проблемы только своей администрации”, – как сказал мой сосед со сломанной рукой. Заставляет их наворачивать режим, лично водить, ходить, контролировать. Правда, Большаков сказал матери, что еще неизвестно, останется ли Макаревич постоянно...

10–04

Пятница, но у них опять шмон – на сей раз на 9–м! Там 10 “мусоров”, включая Палыча и отрядника 5–го, у ворот 9–го стоит телега с лошадью, а по двору 6–го, как всегда, гуляет 1 “мусор” – следит за окнами 9–го на 2–м этаже. Суки!.. Долгое время у них не было по пятницам шмонов, и я, помню, все успокаивал себя этим, ходя с 13–го по пятницам в 10–м часу утра в баню. Но при Макаревиче – “Начинайте свой рабочий день с обыска!” – шмоны будут в любой день, независимо от праздников и выходных...

6.12.09. 8–45

Воскресенье. Все спят, – вся секция и вся зона. Настроение 2–й день ужасное, тоска, отчаяние, боль и ужас такие, как были в начале, когда только привезли сюда, – в 7–м году, в начале 8–го... Ощущение, что загнан в угол и деваться некуда, а впереди еще год с лишним... Почему? Откуда это? Не знаю... М.б., потому, что уже практически несомненно: в среду (если не раньше!) опять будет шмон; скорее всего – у нас; и 100% при этом шмоне у меня отберут мое личное красное одеяло, 2 года мне верно прослужившее... Теперь тут такая система, что по 2 одеяла иметь нельзя, – никто этого запрета вслух не объявлял, но 2–е одеяла стали тут же отбирать, если замечают. И причем, суки, мрази, ублюдки, не казенное ведь норовят забрать (узенькое и тоненькое, как тряпочка), а свое, хорошее; тогда, при шмоне 31 марта на 13–м, старый подонок–“мусор”, животное, уже пытался отнять, но я не отдал. Сейчас, если оставлю в бараке и найдут – все равно, под матрасом или сверху, – оно точно пропадет, потом уже не вернуть. Лучше бы уж, действительно, шмон с вещами устроили, – я бы его в 3–й баул, на самое дно засунул, как тогда, в конце октября, и, по крайней мере, имел бы хоть какой–то шанс сохранить... А так – спи под телогрейкой, пока привезут из Москвы новое (да еще добраться бы до телефона, чтобы позвонить матери и заказать)...

А м.б., еще и потому такая дикая тоска, что зима опять, опять бесснежный лютый мороз, как было и в том декабре, год назад. Снега нет, от холода я околеваю, сегодня вышли на завтрак – нос у меня слипается при вдохе; значит, градусов 15 мороза есть... Сосед со сломанной рукой – высококлассный сапожник, говорит, что из “прощаек”, которые у него лежат в бауле без подошв (42–го размера, – как раз мой!), может сделать “коты” – надо только найти подошвы от “гадов” и казенную шапку на опушку “котов” поверху мехом. Да еще – чтобы у него гипс сняли и рука не болела работать. Я ему сказал вчера, чтобы с этими “котами” имел меня в виду, но в любом случае скорого их изготовления не ожидаю. В них, когда постоишь на проверках, все равно точно так же будут мерзнуть ноги, как и в “гадах”... Да и хранить столько обуви негде.

Одна–единственная радость – вчера к вечеру “обиженный” Юра с 13–го опять принес мою Маню. Муську. :)) И опять она, как прежде, спит у меня в ногах и умильно трется головой и ухом об руку, прося есть. Родное мое, любимое существо, к которому я уже душой прирос, – опять она со мной. Надолго ли? Бог его знает... “Среди такого зверья животному не выжить”, – как казалось мне еще недавно. Но – пока никто ее не трогает; тот мерзкий “козел”, что тогда распоряжался искать ее под шконками, чтобы убить, – увидев, даже погладил и ласково потрепал. (Правда, вчера ему было не до кошек, – этот идиот перед утренней проверкой оставил на минуту на шконке чужой телефон, и тот исчез; искали и выясняли, кто взял, целый день, а мелкое наглое чмо, всем тут рулящее, лично приходило в секцию и распоряжалось, чтобы никто тут этому “козлу” телефон больше не давал ни под каким предлогом.)

Воскресенье. Утро. Затишье. Недолгое затишье перед очередными бурями начинающейся завтра недели: комиссиями, шмонами, обходами макаревичей и заводчиковых (эх, перебить бы, передавить бы всю эту мразь!..) и т.д. и т.п. Тоска... Я знаю, что мне не так долго уже осталось; что теперь уже довольно высока вероятность моего здесь выживания и благополучного возвращения домой; что все это – суета сует, и ни о чем не стоит беспокоиться... умом я все это знаю, – но не могу подавить в душе это отчаяние и тоску. Сердце сжимается...

Прошла 68–я неделя, ничем особенным не отмеченная, – разве что возвращением Муськи. Осталось мне здесь ровно 67 недель – 469 дней, или год и 3,5 мес.

7.12.09. 15–21

Понедельник. С утра, после завтрака, ждал шмона, но его не было. Ждем до среды?.. Кошка Манька, сволочь, вчера ночью опять сбежала – и не пришла до сих пор. Не хочет здесь жить, это уже ясно. Выжили, суки... Я попрошу Юру принести мне ее еще раз, – последний... Сосед–сапожник с утра весь день делает мне “коты” из “прощаек”, к ужину они уже могут быть готовы. Неказистые с виду... Мороз на улице по–прежнему дикий, снега нет, тупой, лютый бесснежный мороз. Ноги отмерзают – и в ботинках и выше.

Тоска, усталость, отупение какое–то, отвращение к себе и к миру. Здесь побывав, выварившись годами в этом котле, – все, что любил прежде, поневоле начинаешь ненавидеть. Кошек, например... Или любые отношения с противоположным полом... Отвращение такое, что тянет блевать...

8.12.09. 16–18

Вторник. “Официального”, как он обычно бывает, шмона не было, но – за час с небольшим до утренней проверки явился Палыч, раздал сперва письма – и пошел лично шмонать секцию! Опять заглядывал за все тумбочки с фонариком, лазил в них, поднимал подушки и матрасы, рылся в постелях... Идиот! Прошел ту сторону секции, у окна – и пошел–таки по нашей. Выгнал нас с соседом–сапожником из проходняка, пощупал мой пакет с лекарствами, висящий над изголовьем, откинул подушку, матрас, лежащее под ним сложенное одеяло, пощупал по очереди все тряпки (“тепляки” и пр.), лежащие еще ниже... Оскорбительно все это мне было – до последней степени. Про пакет с лекарствами заметил, что “надо убрать”; еще по поводу чего–то – “чтобы мне за вас не приходилось краснеть”. Из этой фразы мой сосед–сапожник заключил, что завтра будет шмон. Сам я в этом практически не сомневаюсь. Волнует меня при этом только судьба одеяла, – Палыч–то его уже 2–й раз не забирает, он все же не настолько оголтелый, а ЭТИ – заберут...

А холода продолжаются. Лютый мороз на улице. В секции тоже холодно, по ногам тянет как с открытой двери или окна, хотя я посмотрел – все закрыто. Нос и ладони тоже мерзнут.

Попалась недавняя “Российская газета”, и в ней – большая статья про недавний взрыв “Невского экспресса”. Пишут об этом Павле Косолапове, о котором недавно впервые говорила мне Маня, – раньше я этого имени вообще не слышал. Если все это правда, если такой человек действительно есть и воюет против русской империи вместе с моджахедами Кавказа (и всеми прочими, кто с ними солидарен), – то это очень здорово, и человек этот – герой! Весьма вероятно, что теперь его начнут раскручивать российские СМИ – и со временем он станет “врагом №1” этого государства, как был им при жизни Шамиль Басаев... Во всяком случае, моя личная поддержка любым доступным мне способом, начиная с моральной, из тюрьмы и на воле, ему гарантирована.

Но гораздо вероятнее, конечно, вторая версия, тоже приведенная “Российскими газетчиками” в конце статьи. О том, что гибель во взорванном 2–м вагоне сразу всего руководства Автодора не может быть случайностью в свете готовящегося назначения в его южный филиал нового начальства и выделения этому филиалу огромных бюджетных средств на строительство дорог на Северном Кавказе...

В любом случае, в нашем (радикальной оппозиции) положении этот взрыв “Невского экспресса” нельзя не приветствовать, кто бы его ни устроил – наши ли братья и союзники–моджахеды, или ФСБ, или еще какие чиновники, делящие бюджет... Можно искренне аплодировать!.. Во–первых, такие события в любом случае освежают мертвящую, затхлую, гнило–застойную атмосферу этого путинско–медведевского болота, вливают в нее свежую струю, заставляют зловонную трясину колыхаться. Во–вторых же – это нормально, если в головах “простых граждан” РФ отпечатается как аксиома, что они под постоянным прицелом, под ударом, что ни днем, ни ночью, дома, на работе, в транспорте – он ни одной секунды не могут быть вполне спокойны за свою жизнь, уверены в своей безопасности. Это вполне заслужено ими, – как и время от времени реальные удары, эти жизни уносящие. После всех преступлений этой империи хотя бы только за годы путинщины (а ведь еще были и сталинщина, и монархия, которым современная РФ вполне официально правопреемственна, т.е. отвечает и за их грехи полностью!) население ее как минимум за свое молчание, т.е. молчаливое соучастие в этих преступлениях, за поддержку этой преступной власти – заслужило любой, самый жестокий, массовый и неизбирательный террор! Они думали, что они–то ни в чем не виноваты, им уж точно ничего не грозит, они просто голосуют за Путина (“А за кого еще??!!”), а на этих чеченцев в их горах давно пора ядерную бомбу сбросить, – ну что ж, пусть получают за такое поведение хотя бы изредка взрывы, где и на кого бог пошлет!.. Вполне заслужили. Этот взрыв так же точно по отношению к населению РФ “оправдан, естественен и законен”, как и все предыдущие.

10.12.09. 10–42

Четверг. Вчера потеплело было слегка на улице, пошел густой снег, можно стало закутывать шарфом только шею, без подбородка, – и вот сегодня опять замерзли все окна, опять злой, колючий, омерзительный мороз...

Шмон вчера таки был, но не у нас, а на 7–м и на 6–м – там шмонали и в прошлую среду! Еженедельные шмоны – это сильно... Но еще круче получилось на 7–м: там, видимо, “сдали” “курок”, и “мусора” забрали все телефоны, или, по другим сведениям, почти все.

Я узнал об этом от “телефониста”, который прибежал, запыхавшись, едва шмон–бригада ушла от них. Стал просить меня – понятно, в моих же интересах, я ведь от него и связи завишу – дать денег на новый телефон, т.к. его “трубу” тоже забрали. Нашел быстро “трубу” здесь, на 11–м, принес мне. Что делать, спустились во двор, стал я звонить матери. Против моего ожидания, она согласилась, хотя и в расстройстве, конечно, от моих новостей.

После обеда опять “не в свой день”, нарушая “режим”, пошел в баню. :) Помылся нормально, и наконец–то осмотрел ее как следует. Обалдеть! – баню практически довели до ума, отреставрировали, она стала почти нормальной! :) В “помывочном зале” и в раздевалке застеклили все окна; в зале еще и вторые рамы вставили – вообще чудеса!! – с улицы, как никогда я не видел (обычно их ставят внутри). На те “лейки”, где годами, с моего приезда в 2007, не было разбрызгивателей – их сделали новые и поставили, по форме они сильно отличаются от старых, их сразу видно. Но – бочка меда без ложки дегтя не бывает: когда я пришел, бОльшая часть раздевалки, наиболее комфортная, где и я привык раздеваться, была уже занята. А в другой, где мне пришлось на свободной скамейке раздеваться – в набитых на стену панелях–вешалках практически не было гвоздей или крючков, всю одежду пришлось класть на скамейку. Да вдобавок еще и поминутно капало (чуть не ручьем лило) мне на голову с потолка, как раз недавно, осенью, чиненного, точнее, практически полностью замененного на новый.

Пришел в барак – ждет меня другой человек, тоже обещавший “затянуть трубу”, – наконец затянул, но тоже нужны деньги, вскладчину отдать, чтобы ее не забрали на “общее”. На “симке” у него были копейки, поэтому договорились, что он с другой “симкой” придет сегодня днем, чтобы я позвонил матери и попросил еще денег. Боюсь, что ответ будет отрицательный сразу же и вообще разговор не получится. :)

Вечером – очередная стычка с “козлами” из–за того, что я не выскакиваю на проверку в 21–00, как все “мужики”, которых они бесцеремонно выгоняют (и те, рабы покорные, не рыпаются, выходят),а выхожу позже, когда мне надо. Трое самых активных “козлов” подобрались, как нарочно – один другого отвратнее. Один – тот, что был еще до меня, второй – цыган–предСДиП, еще недавно спавший надо мной (дай ничтожеству власть – и оно в тот же день начнет куражиться, топтать всех вокруг, показывая себя и упиваясь этой властью...), и еще один, тоже откуда–то переведенный. Когда я в лицо им заявил, что если им не нравится – я могу и вообще ни на какие проверки не выходить, просто лежать на шконке, – этот последний “козел” предложил остальным составить какой–то заговор против меня. Я слышал только начало 1–й фразы: “мы его не замечаем”, или “не обращаем внимания”, как–то так. Уже хорошо! :)) Точнее, даже отлично. :) Поразмыслив немного перед проверкой, я при шел к мысли, что кроме писания на меня “рапортов” Палычу, ничего они мне сделать не могут, особенно если сознательно откажутся от замечаний, приказов и прочих “наездов” лично на меня. Ну что ж, пусть пишут. :))

Даун–уборщик, это антисемитское чмо, спящее последнее время уже надо мной, сегодня с утра пошел наконец–то освобождаться. Честно говоря, я вздохнул с облегчением, да и, думается, не я один. :) Но – этот идиот вдруг вернулся обратно, пока я завтракал! Оказалось – ему не успели сделать фотографии на справку об освобождении, т.к. фотографироваться он ходил не загодя, как положено, а всего лишь вчера. Теперь, как я понял, ему велено ждать еще 3 (!) дня, до понедельника. А мне – морщиться, как всегда, от отвращения каждый раз, когда это дебильное чмо заходит в мой проходняк или начинает часами, по 1000 раз в одном и том же месте, поправлять и разглаживать свою шконку.

17–13

Небольшие поправки к утренним заметкам. Дауну, оказывается, сказали ждать не 3 дня, а всего лишь до 16 часов сегодняшнего дня, и вот сейчас – ура!! – его уже нет. Освободился... На улице вроде опять чуть потеплее. Ублюдки–“козлы” таки настучали на меня Палычу – видимо, не столько о моем позднем выходе на проверку, а больше о том, что вчера как раз к 21 часу ко мне заходил старый алкаш, бывший сосед с 13–го, – приносил мне за сигареты свое “диетическое” столовское масло. Мы с ним говорили, стоя в большом проходе секции, как раз когда эти твари начали всех выгонять, и это стало причиной их истерики: мол, мы своих выгнать не можем, а к тебе еще и чужие ходят. Утром, перед проверкой, Палыч по итогам их доноса сделал мне замечание: мол, когда к тебе опять придут гости, зайди ко мне и скажи мне об этом.

А тот, второй затягиватель телефона, вопреки ожиданиям, после обеда так и не приходил, хотя время уже близится к ужину, а он, как я понял, сам очень заинтересован в моих деньгах, чтобы эта “труба” в ближайшие же дни не уплыла из его рук на “общее”...

12.12.09. 8–53

День мой здесь и сейчас, на 11–м отряде Буреполома зимой 2009/10 гг., начинается и заканчивается прогулкой, – утром зарядка 10 минут (у меня 15, т.к. из–за долго сползания по лестнице выхожу раньше), вечером – сперва принудительная прогулка ДО последней проверки, а после нее я еще немного гуляю уже добровольно, если только мороз не очень сильный. Утром – смотрю по будням в 6–30 по 1–му каналу 5–минутный выпуск новостей, потом можно немного полежать, потом – на завтрак. Ложусь, закрываю глаза – и начинаю тут же засыпать, ибо недосып хронический: где–то в районе 4–х утра, даже раньше порой, я просыпаюсь – и уже сам стараюсь, принуждаю себя бодрствовать, не заснуть снова, хотя прекрасно мог бы, – чтобы только не проспать проклятый подъем! Встаю в 5–25, 5–20, даже 5–15 уже порой, – все раньше и раньше... Мог бы спать прекрасно уже и после этого – все равно ведь лежу, одевшись и убрав одеяло под матрас, жду включения света в 5–50, но... Недосып, и весь день, тут ли отрядник, или его нет, только лягу – глаза начинают слипаться... А надо тащиться на проклятый завтрак, абсолютно для меня “беспонтовый” (как ОНИ говорят), – все равно все эти молочные каши (перловка, овес и пр.), ежеутренне теперь там даваемые, я не ем. Разве что по выходным, как вот сегодня (суббота) дадут варенное яйцо.

Прихожу из столовки, завтракаю где–то до 9–ти, до 8–50 утра – и, если это будний день, начинаю ждать шмона. Писать особо нечего, дневник переписывается в режиме “реального времени”; читать вообще нечего, кроме Ницше; так что – или спать, но тогда проспишь Палыча или шмон, или же – маяться, томиться, лежать без сна и бегать к окошку на “большой продол” – смотреть, не идет ли шмон–бригада...

Куда вы меня загнали, суки?! И за что?.. И какой ненавистью, какой кровью я отплачу вам за это когда–нибудь, если только смогу!.. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше проклятое государство навсегда провалилось в тартарары, желательно – вместе со всем населением...

Осталось мне сидеть 463 дня, 66 недель и 1 день, чуть больше, чем год и 3 месяца.

А туалет в бараке так и работает – на четверть своей мощности; остальное стоит по–прежнему раздолбанное и прикрытое железным листом. Туда постоянно очереди, попасть почти невозможно; но – все это быдло уже привыкло, о ремонте, о том, чтобы как–то расшевелить начальство, ускорить этот процесс, восстановить все–таки туалет в нормальном виде, как он был раньше – никто даже не заикается...

Позавчера, в четверг, “день растрат” в ларьке, наглый “телефонист” таки стряс с меня опять 200 рублей. И – чудо! – впервые не обманул: сказал, что надо отдать кому–то долг, эти 200 рублей – и действительно, получать с меня чек пришел вместе с телефонистовым дружком–соседом совершенно незнакомый мне парень. А насчет “трубы” – мельком видевшись вчера на бегу, обещал зайти попозже, рассказать, как там у него обстоит, но – и не подумал даже...

13.12.09. 6–25

Воскресенье началось очень весело: пришли на подъем “мусора”, я сел на шконке, и смотрю – сумка с хлебом и колбасой, висевшая у меня над изголовьем шконки, валяется внизу, на пакетах, а не висит, как ей положено. Сама упала? Беру ее в руки, – что–то она подозрительно легкая. Лезу внутрь – ну точно!! Хлеб на месте, а пакета с колбасой нет и в помине! Мрази!.. Ненавижу вас всех!!! Целый батон, наверное, там был, если не полтора, – я специально старался держать там побольше, чтобы пореже лазить в баул под шконкой, да и в каптерку его могут утащить в любой момент... Мрази!.. Продолжают, раз повадившись, таскать у меня вещи и жратву, – уже даже при мне, ночью, пока я сплю! Украли, а зацепить пакет обратно, как я всегда вешаю, не смогли – так и бросили. Скорее всего, это опять цыгане, конечно, тем более что младший из них, ублюдок–предСДиП (кто–то вчера уже метко обозвал его обезьяной) не спал всю ночь, шарахался с телефоном туда–сюда; но полной уверенности, увы, нет. Да и знать бы точно, кто, – ЧТО сделаешь? Идти к блатным, что ли, жаловаться?..

Самое обидное, что оставшихся трех батонов мне в любом случае не хватит до 29–го, когда приедет мать. Как тонко ни режь – дня на 4 точно не хватит. Суки!!! Ублюдки! Все повторяется, – в октябре 2008, на 13–м, тоже украли, помню, зеленый пакет с хлебом, маслом и колбасой, висевший над моим изголовьем. Тогда хлеба больше не было, и я остался без завтрака; сейчас – последствия будут еще тяжелее. И хуже всего – что оставлять ничего нельзя, эти выродки, раз повадившись, будут таскать и дальше...

7–02

Пока писал об этой колбасе – вдруг прибежал опять “телефонист”. Опять ему не хватает 500 рублей на телефон. Просит ларьком... Я отказал, и он зовет после завтрака к себе – звонить матери, просить эти 500 рублей...

14.12.09. 10–30

Утро понедельника. Началась 66–я неделя до конца. На улице совершенно безумный, чудовищный мороз, – говорят, что с самого утра по ТВ передавали, что в Кирове минус 30°, значит, и здесь столько же. Еще с вечера все окна в бараке, на обоих этажах, густо покрылись не то что ледяными узорами, а уже поверх них – снежным инеем. И тем не менее – в такую погоду сегодня с утра была зарядка! Радостно играла музыка, и знакомый голос отсчитывал “упражнения”, как всегда. Подонки... Правда, “мусора” сегодня, на удивление, прошли мимо нас, в барак не заходили – и на зарядку вышла буквально горсточка, считанное количество народу, в основном СДиПовцы и СОПиТовцы.

Сейчас в бараке спокойно, все спят; но весь день вчера меня не покидало ощущение, что я в каком–то бреду, в бедламе, в сумасшедшем доме в каком–то... Нахожусь один среди толп совершенно чужих и чуждых мне людей, 99,99% из которых – точно известно – совершенно отпетые, отъявленные подонки. О, как это тяжело, может ли кто–нибудь представить – быть постоянно среди чужих, среди всякой нечисти и зверья, с которыми нельзя даже словом перекинуться – из каждого твоего слова они обязательно сделают или глумливую насмешку над тобой же, или просто тебя зло обхамят, или будут тупо, не понимая, моргать на тебя бараньими глазами, и потом, злобно бормоча про себя, отойдут или займутся своим делом. О боже, какая нечисть вокруг!.. И какая пытка – среди них находиться...

Особенно “поднимает нервы” уже не только мне, но и всей секции эта мелкая красножопая цыганская обезьяна с “косяком” предСДиПа. Эта конченная мразь, прошедшая до приезда сюда “малолетку” и целиком сохранившая тамошние привычки, то глумится, куражится, “наезжает” на одного, другого, третьего, а при малейшей попытке отпора норовит моментально использовать для отместки свои “официальные” полномочия. Кто этой тварью хоть в чем–то недоволен – будет вскакивать строго по подъему в 6 утра (или в 15–30 для “ночных”), как же! Иного способа отомстить у таких тварей, заимевших хоть маленькую, но власть, как правило, не бывает. Драться всерьез оно, видимо, боится, – рассказывало как–то само, что однажды, на 12–м еще, с кем–то пробовало и, видимо, было больно бито за это (но подробностей я не знаю). В общем, гнусная мелкая обезьянка – пародия на ту большую и злобную обезьяну, что была на 13–м, но не имела столь откровенного “косяка” предСДиПа (мелкая, кстати, если заходит речь, вспоминает о той с огромным уважением, чуть не преклонением). В общем, мерзость, мерзость и мерзость вокруг. Описывать все детали и разговоры долго (например, как эти “козлы” бешено грызутся между собой, перекладывая друг на друга обязанности будить, выводить и пр.), но общее впечатление – удушья, когда горло сдавливают уже настолько крепко, что нечем дышать... 461 день еще предстоит провести в таком вот ужасе.

Мать звонила вчера вечером на номера местных блатных, и один из них, пока я ждал чайник – пить чай – вдруг сказал мне: тебе звонила мать, просила перезвонить, возьми у кого–нибудь “трубу” и набери ей. Это был тот самый, что на днях, когда мать звонила, раза 2 сам приносил мне телефон, и от такого совета я слегка опешил. Потом, когда я сказал, что вряд ли кто здесь даст мне телефон, это чмо еще и прочло мне этак полуиздевательски лекцию о том, что, мол, чтобы тебе охотнее давали, ты почаще проси класть денежки на те номера, с которых звонишь. Как будто мать не кладет и так, постоянно, и на 13–м, и здесь, – и как будто после этого ее звонки не скидывают постоянно, а то и вообще – запрещают всем давать мне телефон!.. Внутри я весь кипел от этой лекции, от этого наглого, поучающего тона; особенно взбесила меня фраза этой твари: “здесь живут так, что каждый сам за себя” (не дословно, но смысл такой; имелось в виду – кто тебе будет просто так, задаром давать телефон). Ах ты, мразь, – сам за себя каждый, говоришь?! Ну да, свою “трубу” дать они так просто не дадут ; черт с ними, это их право. А почему же тогда другое блатное чмо еще недавно, в ноябре, угрожая физической расправой, командовало мне выходить на проверку в 9 вечера – потому, видите ли, что они – без меня! – собирались в “культяшке и так решили??!!! Они, видите ли, без меня и за меня решили, что я обязан выходить на проверку в 21–00, на полчаса раньше, чем надо, – и вот это положение местные блатные мрази (от имени которых тут и рулят “козлы”) не стесняются именовать “каждый сам за себя”! Эх, если бы, если бы каждый (я в том числе) мог жить действительно “сам за себя”, а не по навязываемым мне совместно блатной и “красной” сволочью правилам...

Пишу все это – а ноги коченеют и отмерзают в шерстяных носках...

14–55

Везет как утопленнику... Дикий мороз продолжается, третьи штаны пришлось поддевать (эделевское “термобелье”) – а тут после утренней проверки приносят вдруг повестку на проклятый этот суд по УДО – на завтра! Будь все проклято трижды!.. Зная заранее результат – стоять завтра дай бог еще час, а то и 2, на улице, на этом страшном морозе, в курилке возле штаба!..

15.12.09. 15–10

Ну что ж, сходил. Единственное счастье – стоять на улице, слава богу, таки не пришлось – пустили в штаб. Когда я пришел, все были уже там – и я, помню, слегка изумился, увидев пустую курилку. Но – пока стоял и ждал (а в списке я был, как всегда, последним) – и в самом штабе ноги окоченели так, как будто босиком на льду.

Ни малейших иллюзий по поводу вердикта этого “суда” у меня не было, поэтому и очередной отказ ни неожиданностью, ни разочарованием не стал. Все нормально, закономерно, все обусловлено: эта система цепко держит тех, кого ей удалось захватить живьем. Но и я воюю с ней не на жизнь, а на смерть... Формальным основанием для отказа, как я и предвидел, послужило то единственное “неснятое и непогашенное взыскание” – устный выговор от 30.5.09. по доносу Агронома, да еще вопрос судьи о том, признаю ли я вину и раскаиваюсь ли.

Что ж, жизнь продолжается, все идет своим чередом. Следующая подача – начиная с 15 июня 2010–го, и поэтому следующий суд по УДО – где–то в июле, м.б., в августе. Сейчас лютый мороз (минус 37, говорят, было в подъем!), а тогда будет, наверное, зной и пекло...

Пока ждал, почитал там, в коридоре, висящие на стене “Правила внутреннего распорядка”. Каждый раз, как жду там, в этом конце коридора – суда ли, или какого–нибудь начальства, – читаю от нечего делать эти “правила”, но так – связно, четко, пристально – осознал их смысл впервые. Мерзость совершенно невозможная! “Права” зэков и запреты для них сведены вместе в одну главу – III–ю; и список запретов там совершенно издевательский, гнусный, драконовский, такой, жить по которому, выполняя его весь и буквально, совершенно невозможно. Там не только “занавешивать и самовольно менять спальные места” запрещено, что мне зачитывал Казиев еще на 13–м. Там запрещено самовольно, видите ли, вешать на стены фотографии, репродукции, открытки и пр.; держать животных (бедные Маня, Фрося, Мона и др.!) и даже декоративных рыбок; запрещено принимать пищу в неотведенных для этого местах (то бишь я не только баул со жратвой хранить под шконкой не могу – я и вообще есть в секции ничего не могу, это нарушение!!!); запрещено выносить продукты питания из столовой (выношу в кармане хлеб – нарушение!); запрещено находиться на спальных местах в неотведенное для сна время – т.е. не только лежать, но даже сидеть на шконках от подъема до отбоя, 16 часов! А где, позвольте спросить, находиться все это время?! Т.е., становится ясно, что все мерзости о самых свирепых “красных” зонах, что я читал еще на воле или (в 1000 раз больше) наслушался уже здесь, типа наказания за вынос хлеба из столовой или принуждения весь день сидеть только на табуретках, а на шконку сесть запрещено, – это не какие–то личные “навороты” и отсебятина “мусоров”. Нет, – это всего лишь строгое и доскональное соблюдение драконовских запретов, содержащихся в этих самых правилах...

Принято сие творение карательно–бюрократического разума, между прочим, в 2005–м, дополнено в 2006, – как раз самый разгар путинщины. Карательный документ, достойный быть лицом этой людоедской эпохи, – эпохи реставрации Совка на базе новейших компьютерных технологий. И, конечно – наперекор всем стенаниям всех правозащитников, жалобам и сетованиям Е.С. о моей кровожадности и пр. – адекватным ответом на такой документ людям, проводящим его в жизнь, могут быть только пули!..

16.12.09. 8–38

Ужас. Безумная эта зима все длится... На улице с утра не только за 30, но, говорят, уже и за 40°. Зарядки нет. “Козлы” свирепствуют, выгоняя всех на мороз – вчера с 21 часа на проверку (которая в 21–30), а сегодня с утра один из этих подонков попытался моего соседа–сапожника со сломанной рукой и постельным режимом выгнать вместо (отсутствующей) зарядки на “прогулку”... В бараке, правда, потеплее, чем было вчера, когда я буквально околевал, час почти не мог согреть ноги в 3–х парах носков (2 – шерстяных), укутанные телогрейкой. Изо всех бараков, из окон, дверей и щелей – огромные столбы пара, особенно заметные и впечатляющие вечером, в темноте. Из труб столовой, “промки” и – сейчас шел на завтрак, посмотрел – бани – тоже огромные толстенные столбы не столько дыма, сколько пара, вертикально упирающиеся в небо...

Зона, можно сказать, вымерзла, окоченела, жизнь в ней во многом замерла, как замирает птичий щебет и всякое видимое движение в скованном морозом новогоднем лесу. Вспоминается раннее детство, детские сказки про зиму и Новый год, эти прогулки по окоченевшему, заснеженному лесу (впрочем, в последние до ареста годы их тоже было немало – с зайцем моим :). На завтрак выходят несколько человек – и не стоят даже минуты за воротами “продола”, где обычно их всегда останавливают подтягиваться и “разбираться по трое”. Опоздавшие потом доходят до “шушарки” сами.

Палыч, черт бы его драл, дежурил эту ночь – и опять всю ее, оказывается, провел в бараке. А утром начал ходить туда–сюда. Недавно опять ушел – и, хочется верить, уже окончательно, пойдет, наконец, домой спать, и сегодня его уже не будет.

Среда. Тягостное, мучительное ожидание шмона – даже несмотря на мороз. В это же время, м.б., на неделю позже, – в том году и при меньшем морозе на улицу не гнали, а загоняли в “культяшку” на 13–м, но шмонали все равно. Мучительные раздумья, как быть с одеялом – то ли застелить им соседнюю чью–то шконку, где одеяла нет, то ли в маленьком баульчике поставить под шконку (авось не полезут?), то ли – в том же баульчике взять с собой. Последнее кажется мне самым надежным. Такую ценность в этих жутких условиях просто нельзя выпускать из рук, тем паче, что греет одеяло прекрасно, даже в такие лютые морозы под ним идеально тепло.

Какие потрясающие византийско–азиатские, непредставимые для воображения среднего европейца сцены видишь здесь на каждом шагу! Ей–богу, рассказали бы – ни за что б не поверил!.. Вчера, после отбоя уже, подхожу к туалету, – дверь открыта, оттуда столбом валит пар. А, понятно, – двое “обиженных” моют единственное оставшееся там место горячей водой из шланга, подключенного к системе отопления. После этого один из них говорит мне типа: пока сюда нельзя, – и становится снаружи у двери, не давая ее открыть. Спрашиваю – он объясняет, что сейчас сюда пойдет вот то самое мелкое архиблатное существо, самодержавно рулящее бараком. (А до этого, пока я ужинал, а обход “мусоров”, целенаправленно обшмонав “козлинный” проходняк в нашей секции, забрал телефон, – оно потом приходило и ругалось на “козлов”, угрожая лично у них все прошмонать и забрать все “трубы”, раз они “сдают” друг друга и так легко отдают телефоны “мусорам”.) Я специально встал у стенки – посмотреть, как народ будет ломиться в туалет и реагировать на запрет и на “высочайшее” имя. Прямо, ни дать ни взять, его величество китайский император, – для него верные рабы и моют отдельно, и дверь держат, и народ отгоняют, когда там и так в туалет попасть невозможно, весь день очередь. На вялiкi жаль, народ именно в этот момент почему–то и не подходил особо. Дверь держали под охраной долго, минут 5 – пока, наконец, это мелкое чмо не высунулось из двери секции, спросило, свободен ли “дальняк” – и начало орать на “обиженных” мойщиков, почему они ему не сказали, что свободен (хотя один из них при мне ходил в ту секцию и говорил). И, наконец, гордо прошествовало туда, говоря с кем–то по телефону.

...Что славен кличкой подзаборною,

Что дерзких не отвел очей,

Когда он шествовал в уборную

В сопровожденьи стукачей...

17.12.09. 16–35

Самое главное: шмонов не было ни вчера, ни сегодня. Из–за морозов, конечно. Завтра? Или эта неделя таки обошлась?.. Следующая – последняя перед Новым годом.

Вчера в обед случился, правда, маленький такой шмончик в секции – в основном у меня на шконке, подняли матрас и у соседа сверху, да еще где–то дальше, кажись одну тумбочку выдвинули. Когда уже собирались на обед, в барак явились 3 “мусора” – Окунь и еще какие–то двое. Прихожу с обеда – матрас в изголовье у меня откинут, все книги и бумаги, лежавшие под ним, взрыты и валяются в беспорядке – видимо, эту груду тоже откинули назад тем же движением, что и матрас с подушкой. Одеяло свернутое, лежавшее под матрасом, не забрали, что очень приятно. А до пакета с дневником и не добрались даже, – он слишком глубоко лежал, почти в самом низу.

Сегодня ларек – еще до обеда сосед “телефониста притащил от него записочку: “трубу” обещают принести сегодня, но – просят “в благодарность” (за что??!) кофе и шоколадку. Ясное дело, он просит меня все это купить в ларьке. Мерзость какая... Кого он хочет надуть, этот идиот ? Я же прекрасно понимаю, что кофе и шоколад он весьма любит сам, а за “трубу” дают деньги (за “дорогу”), а не кофе... Кого он этой детской уловкой хочет провести? А если я тки не куплю – что, он без оплаченного уже телефона останется?.. Короче, ему опять повезло: я выбил 450 рублей, но не было хлеба, еще, видимо, чего–то (не помню уже, чего и хотел!..), так что 102 на кофе и 30 на шоколадку у меня остались – и даже еще 20 рублей, свешали мне на них печенье в шоколаде. Еще 132 рубля в ненасытную пасть этой хитрой скотине...

А самая потрясающая новость, почти невероятная, – вчера таки начали восстанавливать туалет! Уже несколько дней постепенно собирали в “фойе”: сперва – гору песка на железном ржавом листе, снятом с крыши; потом – в этот песок побросали груду кирпичей; и наконец – вчера утром появились рядом 2 мешка цемента. И вечером работа наконец закипела! Несколько “обиженных” – двое молодых и один старый – возятся, кладут там эти кирпичи, восстанавливают разбитое вдребезги.

Палыч и Демин (опер) собирают в “культяшке”.

17–33