ИЮНЬ 2010

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ИЮНЬ 2010

1.6.10. 8–50

Первый день лета. Лета 2010 года...

Прошла очередная длительная свиданка с матерью, прошел еще один день после нее... Но вчера – то ли из–за начавшейся жары, то ли из–за почти бессонной последней ночи на свиданке, то ли еще почему, – но состояние было какое–то болезненное, почти даже изнуренное, ужасно клонило в сон, было как–то плохо, тяжело, – вроде ничего не болит, но и делать ничего нет сил, так что описывать свиданку вчера я не взялся (хоть и надо было, конечно).

Но главным событием этих дней стала даже не свиданка, а – накануне ее – визит Глеба Эделева и его адвоката, таки прорвавшихся ко мне!!! Это было грандиозно – а я опять поторопился, увы :) – написать в дневнике в тот день, что их так и не пустили. Потом я узнал от Палыча, что уже в 2 или в 3–м часу дня они были здесь – и от них самих, что они долго боролись с Заводчиковым, не желавшим их пускать, но потом все же ему пришлось; только вот сотовые телефоны у них все же отобрали, несмотря на все их протесты и ссылки на разрешение Верховного суда по этому поводу.

Мне позвонили с вахту только около 5 вечера, и я сразу рванул туда. Выхожу – а на улице ливень, и за 2–3 минут ходьбы до вахты я промок почти насквозь. На пути и туда, и оттуда прошмонали – раздели догола в “шмоналке” – и я вдоволь мог поругаться на эту тему и с Гришей, и с тем “мусором”, что шмонал на выходе – потому что вполне достаточно просто ощупать руками поверх одежды, а не раздевать.

Глеба я сперва не узнал – когда они зашли только в закуток свиданщиц и он, стоя в профиль ко мне, выкладывал, как обычно там, все из карманов. Не сразу до меня дошло, что это, должно быть, все–таки он (тем более, там еще в 5 вечера передачи принимали почему–то), да и то – больше по очкам, которые он всегда носил. Он сильно изменился – стал прежде всего совсем седым; да и сам – как–то плотнее, солиднее; но узнать, конечно, можно. Вот радости–то было, когда наконец он вошел в тот закуток зала, где сидел я, и мы пожали друг другу руки!! Настоящий праздник! – мы не виделись, по его словам, лет 7 или 8, с моего приезда из Киева уж точно, и я так его ждал, столько времени, еще с того года, когда впервые он сказал об этой возможности – приехать ко мне. Он один из лучших людей, кого я знаю в этой стране, и встреча была – я думаю, и для него, а для меня–то уж точно – настоящей, искренней радостью.

К сожалению, пропуск им выписали только до 18–00, так что времени у нас было на разговоры всего около часа. Я успел только подписать заранее подготовленные для меня бумаги – для жалоб в суд, но, если честно, точный повод этих жалоб я уже не помню :) – да рассказать ему вкратце, что творится на зоне, какое оказывается на меня давление через блатных, из–за чего и жалобы писать здесь опасно, и даже по телефону я не могу говорить свободно. Поговорили мельком обо всяких мелочах; он в очередной раз рассказал, как они уже “построили” всех в зонах своей области, о том, что на здешние порядки (в частности, отбор телефонов, как и непропуск ко мне литературы) они тоже намерены жаловаться (причем в екатеринбургский суд); упомянул Глеб вкратце и о деле Алексея Соколова, которым был занят все последние месяцы. В общем, поговорить толком, без спешки, нам не дали, – осталась только радость от самой встречи, ощущение тяжело доставшейся, но тем более дорогой победы.

На местное начальство появление Глеба и адвоката тоже произвело заметное впечатление – это я почувствовал в ближайшее же время, как вышел со свиданки.

На свиданке, как еще идя туда к Глебу, я увидел – тоже ремонт! Совсем обалдели, как лето – везде ремонты, всюду краска, штукатурка, не пройти, не измазавшись. На 2–м этаже к вечеру предпоследнего дня, когда нас осталось всего трое – новые дневальные тоже затеяли ремонт в дальних, пустых комнатах, расставили по коридору все свое ремонтное барахло, откуда–то вытащенное, тоже затруднив проход.

Свиданка прошла на этот раз хорошо, – как я и надеялся, после двух последних – с лютым холодом в январе и с дикими болями у меня в животе в марте – получился настоящий маленький праздник. Мы почти не ругались с матерью; правда, когда сдавали передачу, произошел небольшой инцидент, имевший, как потом выяснилось, последствия.

Вышел со свиданки – и за забором, в толпе ждущих вывода на работу, вижу вдруг азербайджанца с 11–го, бывшего подметальщика, того, что все мне подмигивал и называл своим другом. У него я тут же и спросил, не переехали ли еще из блатной секции в отремонтированную (при каковом переезде без меня могли бы пропасть все мои вещи). Он сказал, что нет, а затем удивил меня безмерно: оказалось, он пришел не вывода на работу ждать, как я думал, а – встречать меня; более того, приходил с той же целью, перепутав дни, и вчера утром! Вот уж не ожидал я от него! – но, тем не менее, был ему за такую заботу искренне благодарен, и он на своем богатырском плече :) допер мой баул прямо в барак, до моего проходняка.

Ремонт, оказалось, еще далек от завершения: одновременно красят пол и кладут посреди его линолеум – ни тот, ни другой процесс не закончены, осталось еще где–то четверть секции. Плинтуса тоже положены не все, светильников нет вообще, и на их крючках висят гирляндой удлиннители, подключенные в розетку “фазы” в “фойе” (из 6–ти розеток там теперь 2 постоянно заняты – холодильником и этим удлиннителем). Самое же загадочное и, похоже, безумное – в торцевой стене секции, со стороны “фойе”, пробивают на уровне пола какие–то дыры – по слухам, хотят вроде бы провести трубы и поставить умывальник в самой секции. Зачем???!!! Но насчет переезда и потери вещей нервничал я на свиданке, как всегда, напрасно.

И еще 2 интересных события случились вчера. После обеда, в начале 3–го, вызывают вдруг в штаб, в 12–й кабинет – завхоз говорит, что, мол, там от тебя социальным работника что–то надо. Иду. Там сидит тетка в форме, при погонах, лицо знакомое, но как зовут – не знаю. И говорит мне: вот, мол, тут все вокруг только и говорят про Вас и Вашу инвалидность; а получаете ли Вы, мол, пенсию? :)) Я внутренне рассмеялся: “все говорят” вдруг – это несомненное эхо приезда Глеба, до этого обо мне тут уже давно не говорил никто. Я вкратце объяснил ей ситуацию с несуществующей моей пенсией, инвалидностью и ВТЭКом января 2008 г.; поговорили мы и про то, куда я поеду после освобождения; когда мне наконец оформят тут паспорт – по заявлению еще июля 2007 г., и т.д. Я расписался по ее просьбе в журнале – о том, видимо, что беседа, то бишь “социальная работа”, со мной проведена и местожительство мое выяснено – и на том мы расстались.

А вечером, между ужином и проверкой, вызывает к себе Палыч. И – т.к. мать перед свиданкой успела познакомиться с ним и поговорить обо мне – спрашивает сперва про рассказанный ею эпизод с кражей у меня колбасы. Эпизод давний, прошлогодний еще, ноябрь, по–моему, – но мать–то рассказала ему так, как будто это произошло недавно. Я сказал, что это было давно и я в принципе знаю, кто это сделал, но называть не хочу. (Да и ЧТО он им сделает, даже если я назову? Выговор вынесет? В ШИЗО отправит?..) А потом он спрашивает меня, ЧТО такое произошло там на свиданке, из–за чего на меня написали рапорт?

Значит, эта старая сука свиданщица, мразь, все же написала его, как обещала! Зовут Нина Васильевна (выяснила мать), немолодая уже, явно за 40 – и, как она сама нам рассказывала еще несколько свиданий назад, долгое время работала тут в охране периметра (т.е., видимо, стояла на вышке).

Написала–таки, тварь! А дело было так. Вот уже почти 3 года мать возит на эти свиданки шоколадные конфеты – суфле и “Лещину” – в пакетике, и до позавчерашнего дня все было нормально. Свиданщицы–контролерши просто тыкали их в пакетике прямо, не вынимая, выборочно, своими щупами – и все. Однако вчера эта старая сука увидев кулек, неожиданно заявила, что все обертки с конфет надо снять!

Я кратенько (причем без ругани, вежливо) ответил ей, что 3 года почти возили так, с обертками, и было все нормально – и отказался снимать эти фантики. Мне казалось, что проще не класть эти конфеты в передачу, чем заниматься столь явной и унизительной ерундой по приказу этой наглой твари! Однако мать взялась все–таки ободрать все конфеты – и та отдала ей кулек, сказав, что, мол, у себя в комнате сделаете, тогда и принесете. Мать сделала, отдала – и в результате, оставшись без оберток, почти все суфле уже засохло.

И вот, когда я спорил с этой старой сукой, отказываясь снимать обертки, она и заявила мне: “Не пререкайтесь со мной! Я сейчас на вас рапорт напишу!”. И написала–таки – что я “препятствовал приему (или досмотру, как–то так) передачи”, как мне сообщил Палыч.

Расспросил, что случилось на самом деле; сказал, что сегодня (точнее, это явствовало из его слов), еще до разговора со мной, сам ходил туда, в КДС, узнавать, но внятного ответа не получил – и свиданщицы, и их начальник Степанов молчат. Сказал, что еще будет разбираться с ними по этому рапорту, а мне грозит максимум выговор (я и так это знал). Я рассказал про 3–хлетнюю предысторию – и предположил, что это тоже эхо приезде Глеба; он согласился со мной, но несколько иначе: мол, из–за его приезда одну из свиданщиц (не эту, а маленькую, белобрысую и еще более злобную) попросили остаться до 6 часов – м.б., это их мелкая месть... Что ж, может быть.

Зашел, как всегда, у нас с ним разговор и об общих вопросах – от планов постройки тюрем на месте зон (я напомнил, как писали в “За волю” Паша Л. и Аня Петренко, про Штаммхайм и судьбу лидеров RAF в нем; для Палыча все это было новостью) до судеб России, менталитета ее населения, и т.п. То ли он хотел выспросить меня об этом, то ли что еще – но мать поразило, что в беседе с ней Палыч о моем якобы “разжигании розни” говорил совсем не таким сочувственным тоном, как в том году со мной (что, мол, я и впрямь сижу ни за что), а скорее наоборот. В ответ на мой, давно созревший и наконец–то удачно ввернутый в разговор вопрос рассказал он и кое–что о себе. Сказал, что работает “мусором” на зоне только 16 лет (с 94–го?),а до того был инженером в области сельского хозяйства. И, 16 лет назад, на каком–то собрании в Тоншаеве, будучи представлен тогдашнему губернатору области Немцову как самый молодой инженер в этой сфере, подвергся с его стороны разносу и заявлению, что он ничего не смыслит в с/х. После чего, видимо, был уволен (детали этого рассказа я, увы, не запомнил). Видимо, пошел в зону по тем же причинам, что и та свиданщица (она тоже успела затронуть эту тему в “пререканиях” со мной :) – другой работы не было... Что ж, добился немалого – стал аж майором, здесь их не так уж много; но, ей–богу, лучше бы он избрал что–нибудь другое в жизни, хоть и уехав из области. Я, по крайней мере, искренне посоветовал ему бросить эту работу.

Да, заодно, говоря о моих вещах, что их не надо трогать, стояли и будут стоять у меня под шконкой, и об ужасах прошедшей зимы, – зацепили мы с ним наконец и вопрос о том, ЧТО должно быть в тумбочках. На мой вопрос он наконец–то назвал источник этого “мыльно–рыльного” идиотизма: оказалось, это приказ по ФСИНу, причем секретный – “для служебного пользования”, т.е. для меня заведомо недействительный. При этом Палыч этак сочувственно рассмеялся на мои слова о том, что есть в “ПВР” “список запрещенных предметов”, с которым я не могу согласиться, но могу хоть как–то понять; однако нет и не может быть никакого списка разрешенных предметов.

2.6.10. 8–25

Проснулся в 4 утра – на улице ливень; и до сих пор хмуро, облачно, сыро, без света в секции темновато; мелкий дождь то начинается, то утихает. Душно, даже несмотря на отсутствие солнца, хоть я сижу в одной лишь футболке.

Мразь “телефонист” придумал новый повод вымогать с меня деньги. Еще позавчера, как я вышел со свиданки и он приперся (уже в 2 часа, сразу после обеда – и, по его словам, страшно голодный) за жратвой из моей передачи – уже говорил, что у него ко мне назавтра будет “серьезный разговор”. Я сразу сказал, что денег нет. Однако вчера он все же поведал мне очередную историю: оказывается, он играл недавно в карты, типа, отыгрывался за своего проигравшего дружка – того, что ходил ко мне, или что–то такое, – в общем, тоже проиграл и теперь должен к 15–му числу 3000 р. (или 3500?). Типа, полторы тысячи у него где–то есть, но еще полторы – он вытрясает с меня, умоляя найти для спасения его “чести”. И плевать бы мне, откровенно говоря, на “честь” этого гнусного насекомого – но оно, зная мою зависимость, подводит так: если ты не найдешь деньги, то я вынужден буду отдать за долг телефон. Т.е., опять, как и всегда: если я не дам ему деньги, то я не смогу от него звонить, и причем не по его нежеланию и алчности, отнюдь, а как бы по объективным обстоятельствам (то его “трубу” забирают на 10–й, то он отдает ее за долги, и т.п.).

Вся эта история в принципе может быть и правдой. Но мне от этого не легче. Я четко и ясно сказал ему сразу, что денег для него ни у меня, ни у матери больше нет. Тогда он стал агитировать меня позвонить Мане (!) и развести ее на эти деньги – соврать, что, мол, опять нужны на телефон. Я отказался тоже, и закончился разговор его настоятельной просьбой мне “подумать”, где взять ему денег, – хотя думать тут абсолютно не над чем. Мифическая “безлимитная симка”, на которую он вытряс из матери последний раз 1700 рублей, и это совпало по времени с ОМОНом месяц назад, – по его словам, все еще “в пути” сюда. :))

Зато неожиданно прояви ко мне сегодня рано утром (когда все спали и никто не слышал) интерес тот блатной с 11–го, которого Палыч натравливал на меня по поводу моей стоящей под шконкой сумки. Увидел – стал спрашивать сперва, как я сам, не душно ли в секции; потом – не слышал ли я, какие поправки вышли – к 73–й и 74–й ст. УК (условное осуждение и его отмена). Я честно ответил, что 1–й раз об этом слышу. Он стал спрашивать не могу ли я позвонить своим и узнать – и в какое время мне дать телефон для этого! Ничего себе!!... :))) Что–то сдвинулось, видимо, здесь в последнее время – в связи с приездом Глеба, видимо; и вот уже те, кто не давал матери осенью прозвониться ко мне из–за запрета с 10–го – теперь сами предлагают мне “трубу”, да еще спрашивают, во сколько мне удобно!..

Но, тем не менее, я совершенно не уверен, что после он вообще вспомнит об этом и “трубу” мне действительно принесет. А сам я напоминать и просить, разумеется, не пойду (хотя это как раз удачный шанс сообщить матери о новом вымогательстве “телефониста”, она еще не знает). Что ж, подождем, посмотрим...

3.6.10. 10–05

Длинные, тягучие, невыносимо мучительные дни... Вчера был настоящий кошмар, – среди этих тварей, среди их безумной суеты и беготни – как в сумасшедшем доме, ей–богу! Весь день лил дождь, то затихая, то начинаясь снова; сегодня с утра – тоже, но после завтрака выглянуло наконец солнце. Вчера, конечно же, как я и думал – это кривоногое блатное чмо не подошло ко мне с “трубой” ни после обеда, ни после ужина, ни после отбоя... :)) Зачем было трепаться, бросать слова на ветер, интересно? А к “телефонисту” я вчера не пошел сам, хотя и можно было – но из–за дождя, из–за Окуня, а пуще всего – из–за своего омерзения к этой твари и отвращения при одной мысли о том, чтобы увидеть ее снова и услышать эти наглые требования “подумать” и где–то найти ей очередные 1500 р. Если так нужно – пусть идет ко мне сам, я могу и 3 дня не приходить!.. Хотя знакомый с их барака сказал вчера мне – на мой осторожный вопрос – что да, в последнее время видел это чмо играющим в карты, чего раньше никогда не бывало.

Четверг. Позавтракал, как всегда, сходил к 8–30 в баню – там, к моему изумлению, не только не было толпы, но даже не все “лейки” были заняты, так что помылся очень быстро и удачно. Пришел – и вот пишу...

Так и живу пока что в этой блатной секции, пока в той ремонт, – больше недели уже. Обстановка здесь еще хуже, нервознее, злее, чем была в “красной” секции (если это вообще возможно) – командуют одновременно и блатные, и “козлы” (хотя меж собой они дружат). Последние заняли конец секции, у выхода – и здесь опять командует, покрикивает, раздухарившись, черножопая цыганская обезьяна, мразь, да жжет по ночам опять лампочку – вообще, ведет ночной образ жизни, а днем дрыхнет. Но орет она исключительно на своих, “красных”, в этом конце секции. Очень забавно было сегодня утром глядеть, как один из давних “козлов” 11–го, тоже мразь, будил утром спящих, – ходил, вглядываясь и сдергивая одеяла исключительно с “красных”; если же из них кто–то спал в том конце секции, над блатными, тоже дрыхнущими без задних ног, – грубо будил “красного”, но к блатным даже не прикасался (как не будят они никогда и самых блатных из самих “козлов” – тех, что сейчас живут в “приемке”).

Тесно, душно, тошно, омерзительно... Среди насекомых, бессмысленных, примитивных существ, абсолютно чуждых тебе, с их чужими и пустыми разговорами, драками и интригами, деланием документов для Палыча, карточными играми и вечным поиском/перевозкой денег на воле – разве это жизнь? Тоска... В самой секции тесно, проходики узкие, народу полно, не протолкнуться. Очень раздражает, что из 3–х соседей двое имеют стойкую привычку жрать и чаевничать тогда же, когда я вечером ужинаю, а один – и утром, после зарядки, когда я готовлю себе завтрак. Мешает он ужасно, занимая своими крУжками пол–доски, на которой я это делаю; сама доска, воткнутая тоже между 2–мя тумбочками, здесь шатается и качается, чего никогда не было в той секции, – приходится выдвигать под ней ящик тумбочки для ее поддержки. Да еще вся эта молодежь, 1990 г.р., не живущая в самом проходняке, но держащая (еще с той секции) вещи в верхней тумбочке – постоянно тут из–за этого торчит, лазит поминутно в тумбочку – брать–класть ложки, хлеб, свои папки с тетрадями (у одного, еще мало–мальски нормального), тряпье, мочалки и т.п. (на что ругался уже живущий здесь старик). Один из этих “пассажиров” видит здесь – пишет, второй подсаживается и начинает к нему лезть, “шутить” – в результате они сцепляются и начинают драться, точнее – тоже “в шутку” возиться (“угорать” или “сикелиться”, как здесь говорят). Т.е. – ни минуты покоя и минимум свободного пространства. Поневоле вспомнишь, как в той секции еще недавно, в мае, я сидел в своем широком проходняке один, с единственной своей тумбочкой, и в свое удовольствие пил вечером чай... При виде этих непрошеных и крайне беспокойных соседей, уже порядком мешающих мне жить, – вспоминается известная старая поговорка (из какого–то фильма или книги): “Меньше народу – больше кислороду!”.

Вчера “поднялись” 3 этапника – молодые парни, из которых один “красный”. Места в секции были, но – верхние. Обычно этапники, особенно молодые и здоровые, не как я, ложатся сперва на свободные места, и потом уж перемещаются, в процессе, когда освободится место получше. Но тут местная блатота (очередной самозванный “комендант” 1988 г.р. из их числа) волевым решением согнала с 3–х подряд нижних мест своих же шнырей–“заготовщиков”, “подкинула” их на 2–й ярус, дабы на нижних местах, да еще рядом друг с другом, разместить этих новичков...

4.6.10. 15–35

Длинные, безумно длинные, пустые, бесконечные дни... Лето... Дикая жара на улице и духота в секции – что днем, что ночью; эту ночь и даже утро – все равно весь мокрый, даже под утро не становится прохладнее. Заняться совершенно нечем, – а какие тут еще могут быть серьезные занятия, кроме чтения? – но читать нечего, даже Ницше я недочитанным отдал матери на последней свиданке – и вот лежу, обмахиваясь журналом, поминутно утирая пот и тихо сходя с ума...

Хуже всего положение со связью. Мразь “телефонист” вчера объявил, что с 5–го числа “связи не будет” – он (якобы) отдает телефон в счет долга, а сам будет (тоже якобы) брать у кого–то. Пошел сегодня, часа в 3 где–то, – дрыхнет. Ходил вчера дважды к “запасному варианту” на 8–й, а том числе после отбоя, – оба раза так и не застал. По результатам моих поисков и расспросов вроде бы наклевывается еще один вариант, но настолько смутно и маловероятно, что я пока не принимаю его всерьез. Со связью – тупик. Опять тупик...

А осталось мне всего 289 дней. Кончается 42–я неделя.

Вчера поперся в штаб к “юристу” – отдавать доверенность на имя Романа Качанова, эделевского адвоката, чтобы заверили и отослали. Сперва, в коридоре штаба, докопался до меня “Макар” (как я и думал) – почему, мол, я небрит, и мы очень забавно, “дружески” :) с ним поговорили о том, что я хочу отпустить бороду, а он считает, что “не стоит экспериментировать” и “выделяться” (как будто я на все 100% не выделяюсь и без бороды из этой толпы быдла!..). А “юристом” вместо Васенёвой, бравшей у меня эделевскую доверенность в том году, оказался... Милютин! Вот уж я не ожидал увидеть!.. Бывший начальник, в звании полковника, ведет прием зэков в качестве юриста... Да, судьба... Узнав, что у меня “утерян” паспорт – не хотел, тварь, еще и брать бумагу, – мол, только паспортом удостоверяется личность, таковы правила составления доверенностей. И лишь когда я сказал: на каком же основании вы меня тут держите без паспорта, – может, это вовсе не я и надо сейчас же отпускать?! – только после этого он нехотя согласился передать бумагу “Макару”...

...Все время вспоминается Ленка, хотя что теперь ее вспоминать, после всего...

6.6.10. 14–28

Воскресенье. С утра на улице – то и дело дожди и сильный ветер. С утра, несмотря на солнце, было так холодно, что я живо вспомнил июль 2007–го, карантин, и как я околевал там каждое утро на зарядке...

То была скучная жизнь, целыми днями не о чем было писать – и вдруг настала интересная, с конспирацией, облавами, чуть не погонями. :)) Как вот, например, сегодня. Дело в том, что, вопреки ожиданию, пару дней назад таки сработали оба моих варианта со связью взамен “телефониста”. Но один, на 6–м – на 1 раз, эпизодически, хотя, судя по тому, как я был там рекомендован постоянным тоже пользователем тамошней “трубы” с 11–го, можно будет заходить и впредь – но едва ли каждый день. А 2–й вариант – тот, что здесь, на 11–м, по моей просьбе (еще майской) взялся организовывать постоянный любитель моих сигарет, один из немногих более–менее (на общем фоне) нормальных, с кем я здесь общаюсь, довольно тесно и дружески сойдясь на почве сперва моей кошки (“Белка” :) ), а потом тех же сигарет и всего прочего (чай, сукразит и т.п.). За этот вариант матери таки придется (завтра, когда откроется почта) заплатить очередные 3000 р. – а что он долго продержится, не факт. Но вчера, как только с этим парнем мы вышли на двор 11–го, чтобы не звонить на глазах всех этих “козлов” – первый же пробегавший стремщик, увидев меня с “трубой” и его, стоящего рядом, начал на него орать – мол, “кто в курсе?!” и “у него вообще запрет” (у меня то бишь). Очень убедительное доказательство моих предупреждений, что так и будет – на этом бараке, видя телефон в моих руках, на любого его владельца тотчас начинается бешеное давление, первоисточником своим имеющее штаб ИК–4. Что же делать?

Любитель моих сигарет и его закадычный дружок, давний шнырь блатных на 11–м, еще во время моего сюда “заезда” в сентябре 2009–го, злобный, примитивный и тупой, с которым довольно много я тут ругался, последний раз – по поводу ремонта (оба на этой зоне старожилы – один сидит тут уже 2–м сроком, другой – первым, но уже 10–й год!), ходящие постоянно по всей зоне, несмотря ни на каких “мусоров”, придумали следующее: я буду ходить звонить в... школу, а они в это время будут стоять на стреме. Беда только в том, что школа находится в одном здании со штабом, и вход в нее – из штабного же внутреннего дворика, а внутри есть еще и сквозной проход.

И вот сегодня, после утренней проверки, где–то в час дня – любитель сигарет приходит и говорит, что договорился там, в школе, и я пошел туда. Он ждал меня за распахнутыми воротами бывшего 1–го поста, на улице, и мы обошли штаб задами – но все равно, из–за довольно высокой металлической ограды внутреннего двора штаба, где разбиты клумбы и цветники, ко входу пришлось идти через весь дворик. Зашел туда один – там ждал шнырь, а 2–й остался на улице. И еще был незнакомый парень – видимо, тамошний дневальный.

Шнырь дал мне “трубу”, провел в класс и сказал: сиди здесь, звони, а если пойдут “мусора” – я (он) быстро выброшу “трубу” в окно, а его друг, что меня привел, ее там поднимет. Вышел, но не успел я еще даже номер набрать – вдруг забегает тот, незнакомый, и говорит, чтобы быстро уходили – и показывает уходить в ту дверь, которая ведет в штаб. То есть, кто–то вошел в школу с улицы. Шнырь забегает, быстро кидает “трубу” в форточку, я выхожу из класса, иду к внутренней двери в штаб, она чуть приоткрыта – и я в щель вижу, что за ней тоже “мусора”, виден их камуфляж. Т.к. я шел совсем не быстро, спокойно, – торможу, останавливаюсь. Тут сзади ко мне присоединяется шнырь, а спереди заходит “мусор” – Рыбий Глаз, спокойный, немолодой уже. Спрашивает, что случилось, и шнырь начинает с ним шутить и смеяться (обычная тактика), а из штаба высовывается голова тамошнего дневального – давнего и тесного дружка этих двоих, который тоже, безусловно, в курсе, и спрашивает меня, что случилось. Я говорю, что не знаю. Тут оказывается, что через вход в школу вошел Окунь, а из штаба в нее же заходит Наумов (никак не пойму за 3 года, что он за начальство такое, – не просто “мусор”, а какой–то мелкий начальничек). Шмонают сперва шныря, потом берутся за меня (шнырь остается ждать, отойдя назад в отсек школы и выглядывая оттуда с вечными шуточками). Прошмонали руками, потом Наумов берет где–то (у Окуня?) металлоискатель и начинает меня “прозванивать”. Проверяет все “звенящее”, вплоть до ложки, но ничего не находит. :) Засим меня отпускают, я иду назад в барак – и как раз за эти 2 минуты ходьбы начинается сильный ливень, я успеваю опять изрядно вымокнуть (вол везет мне!..).

Никакого “нарушения” их правил в том, что я оказался в школе, разумеется, нет. Но – видимо, кто–то видел, в окно штаба или с улицы, как я туда заходил, и сразу же прибежал Окунь, а потом и другие – слишком уж необычно было мое там появление. (Первая фраза Наумова была: “Вы к нам учиться пришли?” –“Да!” – радостно ответил я. :)

То есть, гениальный план двух друзей провалился с первых же минут, и надо искать другое убежище для безопасных звонков. Но какое? Пока не знаю, что они придумают.

В обед – из–за начинающейся грозы и ветра, видимо – вырубили свет. Опять сидим – ни света, ни воды...

17–10

И последнее сообщение от любителя сигарет – вот только что заходил ко мне за чаем. Говорит, что нас точно “сдали” и “мусора” уже ждали нас с телефоном; шныря потом, после моего ухода, еще раз шмонал Окунь и спрашивал, где телефон. “Сдать” мог только этот дневальный школы, что там был, больше некому.

7.6.10. 16–13

Ну что ж, вот все и разрешилось – но, увы, не без потерь, вопреки моим ожиданиям. С утра сегодня, только успел позавтракать – вдруг совершенно неожиданно явился “телефонист”, вызвал поговорить во двор – и стал уговаривать, упрашивать, чуть не в ногах валяться. Короче, его расклад с его же слов: 2000 он вчера отыграл, а тысячу рублей ему теперь надо ларьком! Вот сука, а?! Сперва я отказался наотрез, но он клялся и божился, что к 20–му мне эти деньги здесь положат обратно на счет: якобы к парню, который должен ему 2000, едет кто–то 17–го на свиданку и мне здесь положит. Ну что ж, посмотрим... :) Короче, зашел к нему после обеда, позвонил заодно матери (“трубу” он, разумеется, никуда не отдал и не хочет отдавать – как же он потом сам без “трубы”–то!..) – и пошли в ларек, я отдал ему эту тысячу, купил на целых 400 р. себе (чересчур!), да еще эта тварь стрясла там с меня пакет сока!..

А потом, как пришел с ларька – повели меня ребятушки, которым оплатила мать как раз сегодня (или вчера? В воскресенье? Хм...) “трубу”, звонить конспиративно, как у нас тут теперь заведено. :) Три года тут сижу – такого не видел, но – вот что значит “запрет” от блатных с 10–го барака (запрет давать мне телефон). На этот раз, не как вчера – все удалось отлично. Пришел в пустую столовку, там двое из трех уже ждали, показали зайти в маленький закуток в углу – там, м.б., кто–то и ночует, а днем, как оказалось, заходят протиральщики столов. 3–й – любитель моих сигарет – принес “трубу”, я нормально поговорил с матерью (в отличие от разговоров у “телефониста”, вечно все очень внимательно слушающего), все вот это, сегодняшнее, про 1000 р. и пр., рассказал ей. Любитель сигарет в это время стоял рядом с закутком на стреме у окна. Все получилось отлично. Только вот одно неудобство: с их конспирацией, хождением куда–то с барака – надо выходить через “нулевой пост”, а когда там сидит “мусор”, то вполне может спросить, куда это я.

Ремонт так и не кончается – завис. Ничего не происходит. Последнее – пробили дыры в стенах и долго сваривали трубы, чтобы из “приемки” сделать слив воды в туалет – из раковины, которой там еще нет, слив воды, которая еще не подведена даже близко. Часть шконок покрашена в синий цвет и расставлена вдоль стен (в том числе и мое прежнее место) – и тишина.

Понедельник, но Палыча сегодня нет, что совершенно удивительно. Лазил в каптерку – моя сумка там так и стоит, в шкафчике, но сама каптерка забита таким количеством хлама, что не повернуться, и я, добираясь до сумки, больно ударился о стенку шкафа лбом.

9.6.10. 14–40

Среда. Опять был большой шмонный день. А у меня еще накануне было предчувствие, что вот – спокойно, спокойно вроде все, и вдруг как грянет... Точно! – в начале 10–го прутся шмон–бригады: 13 на тот “продол”, потом 11 на наш, еще 10 на тот, еще сколько–то к нам, потом еще... Началось, завертелось, короче. В окно той, где ремонт, секции я видел, как стояла толпа “мусоров” в “локалке” 6–го, у ворот – и потянулись по одному из дверей барака зэки с сумками. Значит, шмон с вещами! Господи, пронеси... :)

Вещи у 6–го шмонали, м.б., и не у всех – по крайней мере, у первых точно, а остальные, по–моему, просто составили их, как обычно, под стену барака. Через час, где–то в 10–25 – 10–30, уже начали уходить группами с того “продола” – и довольно быстро ушли, по–моему, все. Потом потянулись с нашего, но явно медленнее. А потом – еще не все с нашего, кажись, и уйти–то успели – произошло самое поразительное. Время уже 11–30, дело к проверке – а по “большому” прется еще одна шмон–бригада! Прется в нашу сторону! Ладно еще, когда 31.3.2009 они на 13–й изначально приперлись в полдвенадцатого, но – вторым заходом?! Зачем?.. короче, большая часть – на тот “продол”, меньшая – на наш, говорили – на 3–й.

Странно – потом узнал – что они не зашли на 9–й. Они перевернули вверх дном даже 1–й, “красный” из “красных” барак; а уж блатные – 6–й, 3–й, 7–й и на том – 12–й, 13–й, не знаю, какие еще, – это уж само собой. Я подумал сперва, что вообще повальный шмон по всем баракам... кроме 11–го. К нам опять не зашли!.. :))

В общем, спокойствие (относительное) продержалось месяц – с “масок–шоу” 6 мая. Помнит ли кто–нибудь, кроме меня, эти даты?.. Из разговоров в бараке, к моему удивлению, стали всплывать и причины этого повального сегодняшнего шмона. Первая – удивительная: будто бы (когда? вчера?..) бесконвойщики косили тут траву – то ли за зоной, вокруг “запретки”, то ли на самой “запретке”, я не понял – и и их с зоны закидали кирпичами или камнями, не знаю точно. Ну да – типа, это “красные”, “мусорские” подстилки, им так и надо, собственно, – но такой реальной, настоящей вражды к ним, чтобы камнями кидать, я никогда тут не видел. Наоборот, обычно тут тесная дружба и сходство до степени смешения. И вот... Типа, “спровоцировали” “мусоров”, как сказал, рассказывая мне об этом первым, любитель моих сигарет. Вторая причина прозаичнее: другой пацаненок сказал (и первую он тоже подтвердил), что всю ночь выла сирена и были вбросы (с воли через забор), что–то типа: 20 на один “продол”, 10 на другой, – и все их поймали те, кому они предназначались. Мусорам”, типа, не досталось ничего – вот они и озлились, пошли шмонать, твари... Что ж, может быть. Но я ничуть бы не удивился, если б оказалось, что был этот шмон просто плановым, без всякой особенной причины – тем более, что “режимный день”. Нигде ничего особенного не забрали (на 6–м – несколько пустых канистр для браги), но, по отзывам очевидцев, перевернули все в бараках буквально вверх дном.

Пошли на обед – небо уже угрожающе темнело, и за ровно 1 (или 2?) минуты хода от барака до столовки уже начало капать. Зашли, сели – и полилось, как из ведра, а потом и гром загрохотал – такой, что, казалось, столовка вся развалится от такого удара. Пришлось пережидать, пока утихнет – есть почти ничего не ел, а потом еще стоял у окна, смотрел на этот ливень, на задний двор с сараями, помойкой, на трубу бани напротив... Дождь слегка стих – и я почесал сразу, не заходя на 11–й, к телефонисту – отзвониться матери. (Слава богу, сегодня он не спал весь день, как вчера, когда я заходил и после обеда, и после ужина – без толку, а отзвониться удалось только после отбоя, когда я уж и сомневался – идти ли, не спит ли мать? – но послушался настойчивого внутреннего голоса, и не зря.) Промок все равно почти насквозь – и штаны, и “лепень” – пока дошел. Захожу – а в “фойе” у них стоят несколько сумок и клетчатых баулов – отголоски утреннего шмона... Отзвонился, да еще так удачно вернулся в барак – Палыч еще сидел, пережидал тоже дождь, а ушел через пару минут после меня, мне повезло не столкнуться с ним во дворе или – еще хуже – на “продоле”.

Пришел – а тут крутят Круга, и он пронимает меня насквозь, до слез, как всегда, всю душу переворачивает, и я не могу нормально писать – больше слушаю Круга, чем думаю, что пишу...

11.6.10. 9–00

Две новости – хорошая и плохая, как обычно. Плохая – закрыли вчера днем в ШИЗО “телефониста”. “Трубу” он оставил своему дружку, и тот обещал мне вечером (днем я его не нашел в бараке), что ею можно будет пользоваться. Но – в том–то и дело, что это существо найти и застать на месте бывает довольно трудно – куда труднее, чем “телефониста”, который, по крайней мере, хоть сидел обычно на своем месте. Или же – остается тот вариант у двоих друзей, оплаченный мною, но лимитированный по времени (только с 3 до 4 дня), что очень неудобно.

А хорошая новость – ушла наконец–то сегодня утром мерзкая злобная цыганская обезьяна!!! Уф–ф–ф!!! Какое это счастье и какое облегчение – знать, что нет здесь больше этой твари, прибегавшей махать кулаками на каждый спор или ссору, даже самую мелкую. Страшно жалею, что не прикончил тут эту нечисть своими руками и она ушла живая, на своих ногах. Эх, если б знать, что не намотают за него еще срок, – сделать это было бы проще простого и возможностей (молотком по виску во сне) больше чем достаточно.

Тварь должна была уйти 14–го, но из–за “праздничка” (“День России”) 12 июня, падающего на субботу, понедельник (14–е) объявили тоже выходным и всех, кто должен был освобождаться 14–го, отпустили сегодня. В том числе ушел и бывший мой “стирмужик” с 13–го, – наглая, тупая, ленивая, бессмысленная тварь, с которым столько мучился я на 13–м по поводу стирки. Перед освобождением, последние дни, эта тварь – подумать только! – повадилась приходить сюда, на 11–й (где ее до этого и близко не бывало), то к каким–то землякам, то к последнему полублатному из тех, кого 9.9.09. переводили сюда со мной (ему тоже меньше 2–х месяцев осталось), а встречая меня на обеде в столовке (как был заготовщиком 13–го, так и остался до последнего дня) – усиленно клянчить, чтобы я, пойдя вчера (как раз четверг, а у этой твари последний день в зоне) в ларек, купил ей там чаю – поить, мол, “мужиков” на 13–м в честь своего освобождения. Подсаживается прямо ко мне за стол – и клянчит, наглая тварь, все пытается даже в последний день что–то поиметь с меня на халяву, забыв, как еле–еле, нехотя, со скрипом, недовольным ворчанием, а то и со злостью бралась кое–как постирать мне вещи на 13–м, портила наволочки, а потом и вовсе бросила – и пришлось мне мучиться, искать кого–то другого. Излишне говорить, что никакого чая эта тварь от меня не получила, хотя приперлась на 11–й, ко мне и еще к кому–то, аж вчера около 9 вечера, под самый занавес...

“Макар” приперся вчера на 11–й – видимо, смотреть ремонт, т.к. в жилую секцию не зашел, несмотря на всю панику и суету в ней. После его посещения ремонт сразу опять ожил, активизировался. Под потолком на всех стенах наклеили какие–то бумажные узорчатые ленточки, совершенно ненужные. Потом притащили 2 мешка цемента – и за ночь заделали и замазали цементом все дыры в стенах, пробитые, чтобы вывести сливную трубу из “приемки” в туалет. Не дай бог, скоро там все закончат и придется опять переезжать, тащить все барахло...

Кончается 41–я неделя, осталось мне на сегодня 282 дня. Недавно я поймал себя на том, что, просыпаясь рано утром, в 4 или 5 часов, и при полном июньском утреннем свете видя ряды лежащих и дрыхнущих этих тварей, бессмысленных злобных насекомых – я уже не проклинаю их про себя, как проклинал каждое утро на 13–м и искренне желал, чтобы они все передохли. Почему? Нет, конечно, эти твари, на 11–м, ничем не лучше тех, и я , в принципе, уже замечал, что не одну только цыганскую обезьяну – всех или почти всех их можно было бы без труда перебить в этот сонный утренний час, если, скажем, ходить – и протыкать им грудь или брюхо длинным и остро заточенным стальным штырем. Представляете, целая секция трупов?.. :)))) Но обычно я теперь даже не проклинаю их, даже не думаю о них вообще, и объяснить это можно только одним: мне все более и более становится наплевать на них по мере того, как приближается освобождение; наплевать на этих насекомых, на весь их мушиный рой, я просто–напросто перестаю их замечать. Все больше и больше, почти постоянно теперь – я думаю о том, как приеду домой, как меня встретят, что там будет и как в 1–й день, во 2–й, как пройдет первая встреча с Ленкой, и т.д. и т.п.

10–22

Еще одно событие – мелкое, забавное и уже ставшее, увы, привычным. Знакомый с 8–го, зайдя сейчас ненадолго, рассказал: оказывается, “по(д)ложенец”, мерзкая “мусорская” тварь, в открытую работающая на штаб и оперчасть, приходил сейчас на 8–й (а м.б., и не только туда), собирал всех – и говорил опять (какой уж раз!..) “за” зарядки, обеды, даже “шкерки”... Понимаете, то есть, ЧТО он говорил? Что надо всем непременно ходить на зарядки, в столовку, и – даже, что меня особенно возмутило! – что “шкерки” не должны висеть, т.к. они – постоянный объект войны со стороны “мусоров”, да и правилами, в принципе, запрещены. Т.е., эта мразь упорно продолжает проповедовать и навязывать чисто “мусорские”, режимные порядки и правила от имени своего блатного “авторитета” – и никто ей не осмеливается возразить, тем паче – разоблачить прямую агентуру деминых–макаревичей...

12.6.10. 15–08

Суббота. “Праздничек”. Зарядки с утра не было. В секции играет “Сектор Газа”, а на улице ливень, гроза с громом и молниями. И весь день погода была хмурая, предгрозовая, шел мелкий дождичек, дул ветер и нависало низкое, серое, затянутое тучами небо. Первый матч с размахом задуманного, на целый месяц рассчитанного “турнира ИК–4 по футболу” (график на стенде у столовки на большом листе ватмана, с подписями Русинова и “Макара”), начавшийся сегодня в 15–00, как раз попал под этот ливень... :)

Событие за день пока только одно: утром в “приемке” подрались “молотобоец” и старший, наиболее злобный “козел” еще прежнего 11–го, потенциальный убийца Маньки в том году. Они друг друга недолюбливали давно, из громких разговоров (со своими) старшего “козла” я это знаю, кажись, еще с того года. Сегодня где–то в начале 9–го, когда я завтракал – сперва у них была там, в “приемке”, короткая схватка, которую я со своего места толком не видел. Потом они стали ругаться, и старший “козел” припомнил “молотобойцу” какой–то случай, когда тот “ломился на вахту”,а тот, естественно, это отрицал. Потом – я вышел в “фойе”, успел обернуться сразу за их дверью – и мне хорошо был виден следующий акт “драмы” (трагикомедии, точнее). Как ни странно, “молотобоец” оказался сильнее или ловчее, уж не знаю, хотя он на 7 лет моложе (22 против 29) и не служил в десанте, как тот. Просто мощно накачан, да и сам крупный, здоровый, 22 никогда не дашь, можно дать и 30. Они не дрались, просто сцепились и стояли в такой позиции, держа друг друга. “Молотобоец что–то выговаривал своему противнику, а тот в ответ повторял, как заводной, только одно: “Убери руки!”. “Молотобоец” после этого сразу же пошел в телевизионную – “ставить в курс” блатных, которые сейчас живут там, и я слышал попозже, как он говорил одному из них (наркоман, давивший на меня по поручению Палыча из–за стоящей под шконкой сумки), что тот, его враг, “получил по ...”. А надо еще упомянуть, что на днях тут сменился “домовой”: тот гнусный долговязый наркоша уехал на “девятку” – туда опять стали вывозить оставшихся “второходов”. Так вот, сейчас вместо него – здоровенный блатной лось, еще выше и накачаннее “молотобойца”, –26 лет, и до раскидываний прошлой осени был здесь же, на 11–м, потом убран на 6–й, а недавно – не знаю уж, почему – вместе с еще одним здешним блатным, проведшим зиму на 8–м, возвращен обратно. Так вот, уже днем, перед обедом, в “фойе” я слышал, как перед этим блатным лосярой старший “козел” оправдывался за свое утреннее поражение: “не успел”, мол, – “молотобоец” схватил его за горло и стал душить (действительно, примерно за горло и держал). И обещал, если тот еще раз “дерзанёт”, взять дужку и (непечатно) его, “мотолобойца”.

Ну что ж, 2 подонка подрались – замечательно! :) Если они убьют друг друга, или хотя бы один из них проиграет эту войну и будет убит или покалечен, я лично порадуюсь от всей души. Поделом вам, мерзкие злобные твари!..

15–58

Пока переписывал это все – не просто шел дневной обход по баракам, но на 9–м, а потом на 4–м вдруг, неведомо с чего, устраивал проверки по карточкам, всех с этих бараков оповещали “по лагерю домой”. К нам на 11–й только что приперся Степышев и тоже объявил: выходить и строиться. Тьфу, будь ты неладен!.. Но не успел я еще одеться – Степышев ушел на “контрольную” и стали говорить, что проверки вроде не будет. А гром тем временем, после короткого перерыва, когда не было дождя, – грохочет еще яростнее...

13.6.10. 8–43

Вечер вчера выдался неожиданно веселый. :) После ужина, где–то минут за 40 до 7–часовой проверки вдруг так жутко и безнадежно потемнело небо, что стало ясно: сейчас хлынет! И действительно, вскоре пошел не просто дождь – ливень, сплошная стена воды; по–моему, в этом году такого еще не было. Вскоре началась и гроза – опять! – загрохотал гром, засверкали молнии. Почти тут же вырубили свет, как они тут, я заметил еще тем летом, всегда делают при сильных грозах. Нет света – нет и воды, как обычно. И дождь льет. И проверка скоро.

Что делать? Я был уверен, что погонят прямо под этот водопад, на улицу – и все покорно поползут, никто даже посчитаться в той, пустой секции, сдвинув к стене все банки с краской и пр., не заикнется. Была мрачная уверенность и тяжелые размышления о том, остаться ли в мокрых майке и штанах, пока высохнут, или, придя, сразу переодеваться.

Но случилось чудо, нечто совершенно непредвиденное и до сих пор немыслимое: они не стали проводить эту проверку! Вот так!!! – “мусора” просто не пришли вообще, никто никого никуда не выгонял; даже в 9–м часу, когда дождь уже кончился и даже выглянуло чуть–чуть солнце – никто не пытался наверстать упущенное. Поразительно, но у них хватило ума, во–первых, не раздражать зэков проверками под проливным дождем (но на это–то им плевать!); а во–вторых – понять, что из 2–х проверок, разделенных всего 2–мя часами, вполне достаточно провести одну, – никто за эти 2 часа не убежит. Теперь, конечно, разумным и логичным следующим шагом было бы – отменить эту 7–часовую проверку совсем, за ненадобностью – побаловались ею 8 месяцев, со 2–го ноября, и хватит! – но это вряд ли... :)

Неожиданности, впрочем, продолжались: вдруг явился Палыч, которого не было весь день! И не просто явился, но выгнал на 9–часовую проверку всех, включая “постельных”Ничем особенным такая чрезвычайщина не диктовалась, их вполне можно было посчитать и в кроватях, сейчас не зима, когда была темнота, холод, ни света, ни воды, ни тепла; подумаешь, какое ЧП – из–за дождя одну совершенно ненужную проверку не провели, так уже всех выгонять. Но он выгнал всех; после проверки ушел, после отбоя, в 11–м часу, вернулся, а сегодня – на подъем: оказывается, эту ночь Палыч дежурил в санчасти.

Свет включили только где–то без 10–ти 9. Хорошо, что у меня был запас воды – я тут же вскипятил чайник и успел до проверки поужинать, т.к. уже хотелось есть. Воду не включали очень долго (пока там еще водокачка накачает!..), и я после проверки уже вылил в чайник остатки своих запасов, чтобы вскипятить чай, который обычно тоже пью до проверки, – как тут вдруг дали воду. Свет эти уроды погасили, только когда “на большом” “пробили” Палыча, – со светом беда, зря я радовался в 1–й вечер, что его тут тоже погасили ровно в 22–00. Теперь тут как на всех блатных бараках: гасят где–то в 11, не раньше, да и тогда нередко кто–нибудь начинает орать: “Включите свет!!!” – и ему немедленно и безоговорочно включают...

18–00