ФЕВРАЛЬ 2010

ФЕВРАЛЬ 2010

1.2.10. 8–46

В общем, получилось ужасно. После отбоя вчера, проходя по секции, завхоз увидел “шкерку”, повешенную моими соседями – и велел убрать. Они, разумеется, тотчас убрали – и теперь придется любоваться круглосуточно на их рожи и делать все у них на виду? Пока готовил завтрак (зарядки не было, так что не выходили) – слава богу, они дрыхли (заваливаются вновь после подъема, разбудив всех остальных). Жратву разворовать ночью не успели, слава богу, –скорее всего, это еще впереди. Торцы своих шконок еще вчера завесили полотенцами – теперь даже утренний свет из окна ко мне еле доходит, а лампа надо мной так и не работает. Все в точности как было на 13–м! И, пока спит сейчас этот новый сосед в проходняке, я не могу достать из–под его шконки свой продуктовый баул – сосед своим весом придавливает пружинную сетку шконки вниз, и достаточно туго набитый, цепляющийся за крючки сетки баул вообще не выдвигается из–под нее. А если достать, когда они встанут, – разумеется, тут же начнут совать туда свой нос, клянчить все, что увидят, и тупо глумиться (“шутить”, “угорать” и т.д.).

2.2.10. 8–51

Сразу после обеда вчера, прямо из столовки, погнали в санчасть – на прививку от гепатита. Проторчал там 2 часа, почти минута в минуту; второй, добровольный укол – от “свиного гриппа” – делать не стал; но и с гепатитом медсестра “обрадовала”, что нужно будет приходить еще 2 раза, через месяц (1 марта?) и через полгода.

Пришел оттуда “домой” – смотрю, на “продоле” у забора 11–го сидит на снегу Маня. Пришла–таки! Я ее позвал – она вскочила и побежала мне навстречу; глажу ее прямо тут, а она мурлычет и трется об мою руку – узнает меня, радуется встрече, и это мне безумно приятно. Грязная вся, хвост полон какого–то мусора, брюхо тоже, – как потом оказалось, это опилки, и из этого двое местных кошатников сделали однозначный вывод, что она лазила где–то на “кечи”.

Занес ее в барак, дал ей поесть, погладил – и пошел на 8–й, звонить Гоше – бывшему моему “запасному варианту”, ныне освободившемуся и пребывающему в Москве. Дружок его и, можно сказать, “преемник” сказал мне еще накануне, когда после обеда, как обычно, толпились на запертом дворе столовки, что Гоша звонил и спрашивал телефон моей матери. Сразу же и с несомненностью я понял, что он хочет как–то развести ее на деньги (тем паче, что, как сказал “преемник”, в Москве он сидит сейчас без денег). Отказаться неудобно – мало ли что еще может понадобиться мне здесь от этих людей за оставшийся год с небольшим; но мать я в тот же вечер предупредил, звоня от “телефониста”. Потом сразу пошел на 8–й – там сидел отрядник, так что облом–с. Вчера – “мусоров” не было, но не было и денег на “симке”, с которой звонили. Скинули ему гудок – не перезванивает; но потом я позвонил домой, и телефон остался в памяти.

Ничего не случилось больше важного, ни вчера, ни сегодня. Приперся, правда, неожиданно вечером “телефонист” со своим дружком, и я набрал с его “трубы” Мане – сообщить ей, что ее заказного письма, отправленного еще в декабре, так и нет. Она поразила меня тем, что, оказывается, на сайте “Почты России” теперь можно отслеживать прохождение заказных писем по номерам квитанций, и она, таким образом, знает, что до Нижнего ее письмо точно дошло (а потом квитанция, что ли, потерялась). И весь день, с утра и после больницы, читал книженцию Акунина “Пелагия и белый бульдог” :) – чтиво, не читанное мной на воле, а здесь подсунутое вчера утром мелким стукачонком – любителем Акунина. Забавно читать все это описание кондового провинциального благолепия годов этак 70–х XIX века, – хотя и несколько сусальное, но написанное в конце века ХХ–го – со всем его печальным опытом и с долей юмора (“руководящая и наставляющая сила” православия :). И вспомнить, как славно бомба Гриневицкого разнесла в марте 1881–го все это благолепие и всю “святую Русь” к черту!..

А так скучно и грустно, пусто и тоскливо. В подъем сегодня – удивительно! – никто вообще (!!) не орал и не тряс шконок. Зарядка была, но “мусора” к нам не заходили – и вышло на зарядку эту всего человек 5, я в том числе. Пока я завтракал, приходил Палыч, но уже ушел...

Пусто, скучно, тоскливо... Осталось мне год и полтора, 411 дней. Уже февраль – больше света, длиннее дни, дело явно идет к весне. Еще одна весна здесь, а потом еще одно лето – последнее... Устал я страшно... Вымотался, истрепал все нервы, – и еще не кончено это испытание, хотя и появилась уже привычка, нечто вроде 2–го дыхания. Но сил уже нет... Я писал об этом, хорошо помню, и в 8–м году – что устал страшно и сил больше нет. Как уж протянул еще 2 года в таком состоянии – сам не знаю... Смертельная усталость и апатия...

16–40

Окунь, Гриша, обходы, шмоны... Приперлись сейчас втроем, и какая–то из этих мразей, мне незнакомая, принялась усердно шмонать тумбочку “обиженных”, дотошно называя все то, что из содержимого тумбочки, по ее мнению, “запрещено”: ножницы, стальные ложки, фарфоровый “бокал” и т.п. Новый “обиженный” 25 лет – тот самый, что постирал–таки вчера мне вещи – имел неосторожность сказать, что “бокал” разрешен – ему подписал заявление на этот “бокал” Вячеслав Иваныч (Агроном). На это животное в камуфляже тут же заявило, что ему наплевать на то, что там разрешил Вячеслав Иванович, – можете, мол, прямо сейчас пойти и передать ему это; или принесите мне подписанное им заявление – и я его изорву! Вот так...

При этом никто даже не удосужился спросить, где же это конкретно сказано, что “запрещены” стальные ножи, ложки, “бокалы” и пр., и попросить предъявить соответствующее место в правилах. Наоборот, все злобно накинулись на несчастного “обиженного” с руганью (я уж думал, что и ударят, но, м.б., присутствие начальства их сдержало): ты что, хочешь, чтобы у всего барака сейчас эти “бокалы” отобрали (наглый “мусор” это пообещал)?!! Подлые, трусливые твари, способные наброситься на одного слабого, который сказал, но при многократном численном превосходстве чуть не на брюхе ползающие перед всего–то тремя (!) подонками – вместо того, чтобы собраться и успокоить их... Слава богу, дальше шмонать эта мразь не полезла, до меня не добралась, – ушла. А то в ответ на ее: “Запрещено? Запрещено!!” – так и хотелось сказать ей: а ты сам–то не запрещен, нет? А то ведь можно собраться сейчас всем бараком – и прямо тут тебя запретить, раз и навсегда, – м.б., прочие после этого по тумбочкам будут аккуратнее шарить, да и вообще – предпочтут пореже появляться в бараке, среди зэков...

3.2.10. 9–30

Короче, новая чума: будут вывозить!!!!! Со вчерашнего вечера вся зона гудит, обсуждая самые невероятные слухи и версии вокруг одной главной темы: с Буреполома зэков повезут этапом на 11–ю зону, около г. Бор, почти рядом с Нижним. Даже цифры уже называются: вывезти якобы решено 740 человек до 1 мая. И вчера вечером, и сегодня утром – только об этом и разговоров в бараке. Основная, преобладающая версия – что вывозить будут “второходов”, тех, у кого больше одной непогашенной судимости. То их тем летом собирали на 13–м, потом раскидали; вот только на днях, в январе, пошли слухи, что таких всех соберут уже на 6–м и 9–м бараках, или же только на 9–м, – и сейчас еще эти планы не отменены, переводы ожидаются вот–вот; но прикол в том, что 740 человек не поместятся ни в 6–й, ни в 9–й... :)

В общем, такие дела. То ли “второходов”, то ли всех подряд, – хрен поймешь. Если только “второходов”, то я не попадаю, – и это счастье! Досидеть оставшийся год спокойно, на одном месте... Но “телефониста”, например, запросто могут увезти, или еще кого из нужных людей. Вон, пока пишу, за спиной делятся: 7–го числа уже 1–й этап, – сперва соберут на 9–м бараке и отправят, потом – 13–й... В общем, надвигается очередной кошмар, темный ужас, и еще неизвестно, выдержу ли я его – это очередное испытание. Последний год до дома может оказаться таким же страшным, как 2007–й – и будет так обидно подохнуть, не дожив всего нескольких месяцев...

9–43

Короче, последние новости. На 9–м – какое–то построение с вещами; дальше по нашему “продолу” уже прошла и шмон–бригада, и куча “мусоров” небольшими группками. Видимо, на 9–й, куда же еще. И, видимо, 9–й таки раскидывают, – тамошних “первоходов” оттуда, со всех прочих бараков “второходов” – туда. Тусуют, тусуют... Покоя – нет... Пришло на мысль, что, если здесь, на 11–м, тоже будут переезды сюда–отсюда, то и свою шконку в секции я могу не сохранить, – заставят перекладываться, сволочи...

А завтра здесь – очередная “генеральная уборка”. Ждем–с...

4.2.10. 9–16

Ну что ж, вот и... :) Вчера, говорят, уже отправили 1–й этап куда–то (говорят, повезут не только на 11–ю в г. Бор, но и на 9–ю зону – в Дзержинске). 9–й барак раскидали, из него на 11–й, в частности, попал мерзкий злобный шнырь – мой сосед по проходняку в 2007 на 13–м, нечисть, известная всей зоне и в том году, говорят, крепко битая Гошей–армяном за не отданный мне вовремя долг. :) С других бараков – с 6–го, с 12–го и пр. – говорят, перевили на 9–й по 16, а то и по 26 человек, и теперь там одни блатные. С 11–го туда перевели всего 8–рых, хотя завхоз с утра говорил про 18 человек. Одного шныря–заготовщика, кого–то из “красных” со 2–го барака, 1–го стремщика и прочую мелочь.

С утра сегодня было нашествие мусоров” во время и после зарядки, я сцепился с Агрономом, заработал от него очередной выговор. Когда эта мразь вошла в секцию – не “пробили”, я не успел заранее встать, да и, честно говоря, не узнал сперва эту харю в зимней шапке и издали. В бараке к тому времени уже были какие–то “мусора” – прошли по секции и засели в “козлодерке”, как обычно, так что я просто не ожидал – прилег, как обычно, полностью одетым на застеленную кровать, да еще ноги свесив на пол – в общем, ясно и четко видно, что я не сплю. Эта харя прется слева от двери, доходит до меня:

– ...Стомахин!..

– Я не сплю.

– А чего лежишь? (Ну, примерно так, не дословно.)

– У меня спина болит!

– Для этого есть табуретка! (Ничего себе!..)

– Она мне не поможет. Да и нет ее у меня, где Вы ее видите?

– Подъем был?

– Был, ну так я и не сплю.

– Я тебе выпишу выговор.

– Давай, пиши.

– Объяснительную принесешь ко мне в кабинет.

Ага, щаззз, как же. :) И не подумаю писать никаких объяснительных. Палыч потом, ведя (конвоируя?) отряд в столовку на завтрак, сказал мне, что Агроном орал, что вот, мол, все лежат, – и про меня тоже. Сам Палыч, кстати, тоже, видимо, настроен хоть отчасти да оппозиционно к собственному начальству: когда отряд вышел с “продола”, я слышал, как он недовольно выговаривает Заводчикову, что вот, мол, оттащили на вахту и там раздели “обиженного” подметальщика с 11–го, убиравшего с утра пораньше “территорию”. Мол, какая разница, во что он одет, лишь бы метлой махал (что нельзя не признать справедливым). А саму картину надо было видеть: отряд, загодя построившийся по трое, под командованием отрядника выходит с “продола” в столовку – а сразу за воротами “продола” стоят, как 2 истукана – слева Демин, нач. оперчасти, а справа – Заводчиков. Два подонка...

Соседей по проходняку у меня меняют каждый день (тьфу–тьфу–тьфу, меня пока не трогают). Сверху сейчас нет никого, и туда хотят положить старого, бывшего еще до всех перекидок “козла”, на которого с утра налетел с кулаками завхоз за то, что тот лежит и не идет будить всех.

М–да, вот она, азиатчина во всей своей красе, – та самая, о которой читали мы в книжках. Когда завхоз, подобострастно именуемый своими шнырями–“дневальными” и пр. клевретами “батька”, лупит их в хвост и в гриву, руками и ногами, кидает и перекладывает как хочет: в общем, местный царек, этакий микродеспот, владелец живота и смерти своих холопов. А еще же ведь тут, у этого мерзкого “народа”–сброда, существует в лагерях кастовая система, и старика–“обиженного”, лет около 60–ти, годящегося ему в отцы (хотя и несколько с придурью, слишком живого и шебутного, конечно) этот же завхоз каждый день бьет палкой – в “курилке”, а когда тот забежал от него в секцию – то и в секции прямо, повалив на пол. Лупил здоровенным деревянным дрыном, типа скалки, раз за разом, а старик только орал – больше, думаю, от страха, чем от боли – и причитал: “Простите, бога ради! Простите, бога ради!” – и так без конца. За что? То за таскание в барак какого–то барахла с помоек, то – за то, что пошел с вещами (с какими–то пакетами) в санчасть, уселся там, говорят, у входа и стал просить, чтобы его положили...

Дикая, омерзительная азиатчина, одним словом. XVI век... Народ подонков и рабов...

10–40

День выдался неудачный с самого утра, – вот и “генеральный” погром сегодня оказался тяжелый, жестокий. Тупо командующие злобные “козлы” – с “косяками” и без, включая самого завхоза, мерзкое тупо–агрессивное животное – подозрительно цепляющиеся и переспрашивающие на каждый изданный звук, не то что сказанное слово, сразу подтягивающиеся, если с кем–то из них (или даже без них) где–то затеялся какой–то “рамс”, хотя бы из двух–трех фраз всего. А хуже всего – после уборки уже, когда я хотел идти в баню, нынешний предСДиП, омерзительная въедливая гадина из бывшего СОПиТа, идиот, татуированный с головы до ног и в качестве “словесной агрессии” и обороны от окружающих (таких же) использующий сплошную, очень тупую гомофобию, – так вот, эта мразь докопалась–таки до моего баула под шконкой, потребовала тащить его в каптерку (от других этого же требовал и завхоз). Давно я этого ждал... Еле отбился на время – сперва, что, типа, полез что–то из него доставать; потом – что сломана на нем молния (это, увы, правда) и надо отдавать в ремонт, – короче, пока стоит под шконкой, но в любой момент могут опять вспомнить и вытащить силой, особенно когда меня нет. Продуктовый баул я, уходя в баню, перетащил из–под соседней шконки под свою, – эти ублюдки еще просто не видели, что там стоит какой–то баул! Увидели бы – тут же уволокли бы в каптерку, а узнай они заранее, что это мой – тут же раздербанили бы из него всю жратву...

И все же – нет худа без добра. Если бы не эта тревога из–за баулов – я ушел бы в баню раньше, успел бы там раздеться догола... А так – едва снял куртку–шапку–ботинки и начал стаскивать шерстяные носки – слышу за дверями, в подсобном каком–то помещении, громкий вопрос: “И когда она нагреется?”. Уже тревожно, правда? :) И точно – выходит банщик и объясняет, что вода не нагрелась, включать ее нет смысла, нагреется часам к 2–м, тогда и приходите... А в это время из трубы валит дым, дрова горят вовсю. Теперь придется использовать самый неудобный и идиотский вариант: после обеда сразу в баню (воду теперь включают только в 14–30), а оттуда – в ларек, побыстрее, чтобы успеть, пока он в 16–00 не закрылся и весь товар не разобрали. Да, а еще там, в ларьке, может быть как раз в это время завоз, ларек закрыт... Суки, мрази, нечисть окаянная, будьте вы прокляты! Мог бы отлично сходить в баню после завтрака – нет, из–за их проклятых “генеральных уборок” не могу, приходится сидеть, охранять вещи, чтобы не выкинули, не раздербанили, не сволокли в каптерку... Будьте вы прокляты!!.

16–42

Ну и вот, – конец дня. После обеда – в баню. Повезло – воду включили минут на 10 раньше положенного, и ждал “лейку” не очень долго. Посмотрел по часам: вместе с этим ожиданием 20 минут мылся – и столько же одевался; из бани вышел ровно в 3 часа дня. По дороге к ларьку еще и грохнулся, поскользнувшись, на спину, во весь рост. Пришел в ларек – а там пусто! Лапши б/п, из–за которой я, собственно, и пошел – редкий случай, но нету!! А у меня ее только на 4 дня осталось, до воскресенья, а надо – до следующего четверга! (Из того, что заказал “телефонист” (его дружок–сосед догнал меня уже по дороге в баню и вручил записку), тоже было далеко не все; но то, что было, я честно купил, т.к. для меня тоже было мало что – на одном соке 80 с лишним рублей сэкономил.

Пришел в барак, разобрался, поел, – пока есть время и нет “мусоров”, думаю, надо смотаться к “телефонисту” – позвонить и домой, и Е.С. – по поводу утренней стычки м Агрономом. Пошел, отдал все купленное ему в ларьке; хотел начать с Е.С., но потом все же позвонил сперва матери – и как раз удачно, ей минут 20 до начала занятий оставалось. Потом набрал Е.С. – не берет трубку, оба мобильника включены, но она их не слышит, как это с ней часто бывает. Что ж, ладно, полез в интернет, благо мать положила на эти цели 200 рублей. “Мой” ЖЖ – недоступен, что странно, 2 раза пробовал. Полез на marsho.net – да, страничка с моими старыми текстами доступна, а сам сервер – нет. Думал позвонить (безуспешно попробовать, точнее) своей Ленке, набрать еще раз Е.С. – и вдруг крик: “Агроном на продоле!”.

Общая небольшая паника. Ждем – куда пойдет. Только бы не сюда. Нет, зашел на 9–й, – ну да, там теперь собрали всех блатных “второходов”, они бузят, на подъем сегодня никто не встал, отрядника посылают подальше, днем тусуются на своих старых бараках, и т.д. Я быстренько дошел “продолом” до 11–го, поднялся – “пробивают” всех с 9–го “домой”, там проверка по карточкам. Не прошло, кажись, и пяти минут – один из местных, мелкий стукачок с 13–го, тоже переведенный на 9–й (но реально жить остался на 11–м) возвращается и докладывает: там кто–то (не Агроном?) собрал зэков в “культяшке” и объяснял им, “как надо жить”, а они ему отвечают: нам пофигу, мы все равно скоро отсюда уедем...

5.2.10. 14–38

Из хороших новостей только одна – в ходе постоянных, циклических, видимо, перекладываний – вчера на нижнее место в мой проходняк вернули сапожника, бывшего СДиПовца, выброшенного от сюда всего лишь несколько дней назад. Из всех возможных здесь, в этой секции, соседей он, вполне возможно, лучший или один из лучших – и спокойствием, и отчасти схожим с моим отношением ко всему происходящему вокруг, к этой муштре, злобе, истерикам по “режиму”, подъемам, отбоям, “генералкам” а la 11–й “красный” барак, да и к самому режиму. Еще тем, что он кошатник – не ругается на Маню, когда она здесь, сам пытался держать кота, но выкинули (а дома держал сперва 7, потом 4–х). Общим отсутствием злобности и любви к командованию, этой широко распространенной здесь агрессивности, заносчивости и глумливости. А кроме всего этого – тем, что отсутствует весь день, с зарядки и до 1–й вечерней проверки (а порой и после нее). Правда, в виде ложки дегтя – обратно на 2–й ярус надо мной вернули и того эпилептика, не особо осмысленного и в здоровом–то состоянии, которого убрали отсюда тоже какие–то считанные дни назад.

Главное событие дня – эти злобные мрази в секции дерутся уже не в шутку, как всегда, а всерьез, месят друг друга. Сперва, незадолго до утренней проверки, злобный дебил “молотобоец” набросился с кулаками на какого–то пацаненка из “красных”, со 2–го барака – плотного, но ростом ниже и не такого здорового, как тот, тоже примерно 20 с небольшим лет. Набросился чисто за слова – тот его, как они говорят, “провоцировал” (т.е., бить, если не нравятся чужие слова – это норма, а словесными аргументами тут пренебрегают). Бил сильно, ногами, руками. Сперва обхватил, жертва пробовала было сопротивляться, дебил этот рукастый повалил ее на пол... Разнимать кинулись не сразу, первые несколько секунд все просто смотрели; а когда кинулись, вышел новый казус – одному из разнимавших, долговязому гнусному предСДиПу, “молотобоец” тоже со всей силы заехал в рыло. :)) Тот аж присел, скривившись от боли.

Завхоз пришел почти сразу, как растащили, ходил туда–сюда, курил с очень озабоченным видом, как будто действительно ответственная персона. :) Сразу после проверки, когда я поднялся в секцию, разгорелся новый конфликт. Та архизлобная мразь, которая выбрасывала мою кошку, тоже участвовала в разнимании – и другая такая же безумно злобная тупая тварь, но помоложе и поменьше ростом, обвинила ее в том, что она не разнимала, а наоборот – то ли держала жертву избиения чтоб ее удобней было бить, то ли даже била сама. Животное постарше, разумеется, возмутилось таким наветом, словесный “базар” продолжался недолго, и – т.к. происходил он в дальнем от меня конце секции – сцепившиеся зверьки эти аж вылетели кубарем в “культяшку”, вынеся дверь. Там их тоже довольно быстро разняли; с еще более озабоченным видом прибежал завхоз и при мне спрашивал–выговаривал старшему драчуну, а тот сваливал всю вину на второго.

Некоторое время в воздухе носились разговоры о “снятии побоев” и написании заявлений. Но “молотобоец” сказал, что он ходил сейчас в санчасть – говорить с тем врачом, кто “снимал” (фиксировал) побои у его жертвы – и тот сказал, что ничего серьезного там нет. Завхоз сказал, проходя мимо, что в штабе никаких заявлений нет, никто не в курсе, все тихо (не дословно, но смысл такой), а сам он сказал (скажет?), что ничего не видел и не слышал. Из этого легко заключить, что заявлений о происшедшем, да еще с медицинской справкой о последствиях избиения, эти твари очень боятся, ибо это повод как минимум для следственного и судебного разбирательства, а то и для нового срока (хотя так далеко вряд ли бы зашло, конечно).

Итак, яснее ясного. Я писал об этом уже 100 раз, наверное. Простонародье, социальные низы, среда уголовного отребья, подонков и смрадных отбросов общества (хотя есть ли оно у нас, общество–то?..). Мир тупых, злобных, полоумных, совершенно отмороженных ублюдков, с мозгом не крупнее грецкого ореха, но зато с накачанными мышцами. Все взаимоотношения между собой у них построены на лютой, пещерной, и притом очень глупой гомофобии (латентны гомосексуалисты? :) и физической силе. Что ни слово, то гомофобия, а всё, что не слово – то удар или захват, зажим головы противника. И по уровню интеллекта, и по всем прочим показателям не то что людьми, даже животными их не назовешь. Только насекомые, пауки–каракурты какие–нибудь ядовитые. Пауки в банке...

Главная проблема – что нормальным, приличным людям приходится жить если не под их властью (здесь они “козлы”–начальнички), то как минимум рядом с ними, и подвергаться опасности если не прямо от их власти, то как минимум косвенно – могут задеть, молотя друг друга. Поэтому главная задача для нормальных, приличных людей, сколько их есть в мире и особенно в этой стране, сводится к максимально возможному истреблению этой быдляцкой тупой нечисти и мрази, к освобождению для себя от нее жизненного пространства (Lebensraum, да–да!). “Последней битвы с псами едва ли избежать”. Программа по борьбе с быдлом, да уж... Ей–богу, я был бы просто счастлив, если бы сегодня в этой секции одна из этих тварей, все равно какая, убила бы другую насмерть. “Пусть нечистая кровь оросит наши нивы!..”

6.2.10. 16–49

Только обрадовался было вчера, что сапожника переложили обратно ко мне в проходняк – его сегодня днем убрали опять, кого–то еще на это место. Его нет, он про новый переезд еще не знает. А вся эта очередная волна перекладываний – из–за этого подонка надо мной, которого теперь переложили вниз рядом со мной – соседом по шконке вместо шныря–дневального.

Днем уже солнце не только светит, но и греет, совсем тепло на улице. Пахнет весной все явственнее... Может быть, из–за этого – тоска особенно острая, мучительная, невыносимая. Господи, что я здесь делаю?!. Еще год с лишним этого ужаса и бессмыслицы... Особенно отравляют душу и мучают эти разговоры, что, м.б., и “первоходов” типа меня тоже будут куда–то вывозить. Не дай бог! Страшно даже представить – до содрогания, до жути – как я опять поеду в “столыпине”, часы и часы на жестком сиденьи, как потащу неподъемный баул (для меня неподъемным будет любой...).

Дозвонился от “телефониста” своей. “Своей”?.. :) (Грустная улыбка.) Впервые с августа услышал ее голос – и так ей и сказал: это большой праздник, что ты подошла к телефону. Она была недовольна моими “упреками” и вообще – по голосу не слишком–то рада моему звонку, хотя на вопрос, конечно, сказала, что рада. Готовится к устройству на работу, к сдаче чего–то художественного по учебе, хотела оформлять инвалидность (с чего бы это?!) – в общем, все как всегда. Вчера допоздна читала Джека Лондона, поэтому сегодня не встала еще, когда я звонил – после 3–х часов дня. Жалуется, что очень не хватает времени – даже отправить мне письмо, давно уже написанное и валяющееся, хотя почта напротив дома, – нет, ее не переделаешь! Хотя за открытку к Н.г. благодарит, помнит (но сама не удосужилась...). И я не знаю, как сказать ей, как объяснить (да еще при сидящих рядом и все слушающих), что я все время думаю ней, вспоминаю ее и нашу с ней прошлую жизнь... Не знаю, надо ли это вообще говорить, нужно ли это ей. Писала, что любит, и на воле, когда общались, я это чувствовал, а по телефону, каждый раз – как чужая... И от этого – еще больше и сильнее тоска...

8.2.10. 8–31

До чего тошно и мерзко на душе – не передать словами... Второй день в секции избивают моего нового соседа сверху – парнишку лет 25–ти, невысокого и, видимо, по характеру не злобного, с широким добродушным лицом. Вчера ближе к вечеру завхоз и мелкий цыганенок привели его и стали заставлять убираться в секции, настойчиво вручая швабру. Завхоз при этом бросил фразу: мол, ты тут ходишь в “гадах”, поэтому будешь убираться, и я думал, что в виде наказания за хождение в обуви его хотят заставить убраться один раз, показательно. Он отказывался, и цыганенок ударил его раз–другой, потом его позвали в “козлодерку” и, видимо, били там. Он пришел, взял швабру и начал подметать, а мыл за ним пол кто–то другой (тоже из новых, прежде убирались тут “обиженные”). Но, оказалось, я ошибся: этих же двоих заставили убираться и вечером, перед проверкой. А сегодня, только что, когда я завтракал, – соседа моего опять стали звать убираться, но он сказал, что не будет. Его настойчиво заставляли взять швабру, но он упорно отказывался, – сказал, мол, уже завхозу, что убираться не буду. Тогда цыганское отродье набросилось на него, ударило по лицу, потом еще, повалило на пол, швырнув несколько раз перед тем о торец моей шконки, – она вся тряслась. Когда несчастный поднялся, эта злобная тупорылая цыганская мразь схватила табуретку, замахнулась и хотела уже ударить, но до этого все же не дошло. Парень был уже сломлен и готов убираться, взял, кажется, даже швабру, – но тут (или чуть раньше? События смешиваются в памяти...) на него налетел кто–то еще из “красных” со 2–го барака – но не из “козлов” 11–го, мне почти незнакомый, – и тоже начал бить, достаточно сильно и злобно. Потом вывел куда–то – в “курилку”, видимо, – и там, почти не сомневаюсь, добавил еще.

Сломать моего соседа, демонстрировавшего поначалу – что вчера, что сегодня – все же некоторое человеческое достоинство, оказалось нетрудно. Избили – и он без звука стал убираться. Когда ему навязывали швабру, он сперва отказывался ее брать, но потом взял и начал мести. Не знаю уж, вообще ли ему в голову не приходила мысль, что можно взять швабру – и этой шваброй начать бить этих выродков, бивших его, или он просто побоялся, что потом его убьют совсем. Но – зная местную мразь – я думаю, что, прояви он твердость и готовность к отпору сразу – от него бы отстали...

Не лучше и остальные новости. Вчера Палыч сообщил, что сегодня опять приезжает какое–то начальство, – комиссия, короче (кто именно и зачем, он не сказал). Так–то мне, конечно, плевать, – но как бы не вспомнили и не поволокли бы в каптерку вещи! Или пуще того – на склад! По той же причине с тоской, омерзением и ненавистью жду четверга – их “генеральной погромки”, когда они, ломая, выволакивают мою тумбочку и подбираются к баулам, а я сижу без завтрака...

Тошно, мерзко, невыносимо... Разве что одна хорошая новость: в ночь с позавчера на вчера (с субботы на воскресенье) у них на “промке” опять случился пожар, причем очень крупный. Я слышал из разговоров, что сгорели какое–то депо (?), гараж и ЦРМ (центральные ремонтные мастерские), м.б., и еще что–то. Так вам, суки, и надо! Желаю вам всем от души – и господам, и рабам – чтобы у вас тут сгорело вообще все, включая вас самих!

Прошла 59–я неделя до конца, отмеченная разве что мерзким казусом с этим моим бывшим соседом сверху, да еще этим пожаром. Началась 58–я, сегодня понедельник. Мне осталось 405 дней, и 19 до ближайшей короткой свиданки.

Да, забыл еще один казус сегодняшнего утра. Получилось так, что я опять прохлопал, когда все эти твари ушли на завтрак. Оделся, вышел – на “продоле” уже никого. Сперва я не был уверен, ушли ли они уже, или еще не вышли (часто бывает, что по часу собираются и тянутся один за другим). Но решил дойти до столовки, узнать. Подхожу – “локалка” заперта, внутри строят “по трое” какой–то отряд (10–й?). Ну, это надолго, знаю по опыту. Спросил одного знакомого – да, 11–й уже там, внутри. Ну, не ждать же мне у закрытой калитки из–за перловки, которую я не ем, и пайки гнусной “черняги”. Ушел, вернулся в барак, вскипятил чай и стал завтракать сам. Так, вернувшись после меня, эти ублюдки – человека 3, если не 4 – пока я ел, спросили у меня, почему это я не хожу на завтрак. Замечают, мрази, стоило всего 1 раз не появиться. Следят? :) Ну ладно цыганское отродье – оно со мной за одним столом и без меня не получает лишнюю порцию каши (сжирает регулярно мою). Но остальные–то? Заметили, суки... :)) Я, правда, отговорился, что был, в доказательство сослался на того знакомого, у которого спрашивал про 11–й, – вроде отстали. Но тут надо учитывать еще, что эта банда “козлов”, живущая около меня, постоянно у меня что–то клянчит – конфеты, сигареты, колбасу :) и пр. – и очень раздражаются, что я не даю (они вызывают у меня такое отвращение своей наглостью, высокомерием и постоянными попытками командовать, что для меня лучше выбросить, нежели дать что–то им. Тем паче, что в воровстве колбасы из хлебной сумки, висящей на моей шконке, эти ублюдки уже были мной замечены). Так что нет сомнения: если бы эти твари располагали полноценными доказательствами, что я куда–то не пошел или что–то еще нарушил – они писали бы на меня донос за доносом... По сути, это еще дети, отставшие в развитии 20–25–летние малолетки, которым сам зоновский “режим”, их в нем должности и “косяки” вполне откровенно служат для игр и для сведения личных счетов. Например, в шутку, не всерьез повздорив промеж собой – не дают кому–нибудь из своих утром, после завтрака, спать, трясут шконку. А ненавидят меня за то, что я не даю им на халяву конфеты, – не сомневайтесь, они используют все “режимные” возможности, чтобы мне отомстить...

10.2.10. 8–20

Новые фокусы и приколы от здешней оперчасти, да такие – я до сих пор под впечатлением, со вчерашнего вечера...

Все последнее время я ждал 3 письма: 1–е – от Мани из Питера, самое раннее, отправленное еще в декабре заказным; мать говорила, что послал какое–то письмо с фотографиями Эделев; последнее – от Майсуряна, отосланное 22 января.

Приходит вчера вечером Палыч, вызывает. Захожу в “козлодерку” – у него на столе, кроме груды прочих, лежит письмо от Мани – я издали узнаю ее мелкий аккуратный почерк на конверте. Заказное, – Палыч при мне ножницами отрезает правый край конверта, достает письмо, отпечатанное на принтере. Я сразу вспоминаю, что я сам ей советовал так делать, но она отвечала, что принтера у нее нет. Просмотрел, отдал.

Иду к себе, начинаю читать, – что за черт?! Это письмо от Майсуряна! Которое я тоже жду, но – при мне извлеченное из конверта с маниным питерским адресом. Как такое может быть? А письма от Мани – нет...

Сходил еще раз к Палычу, спросил, – точно ли он мне все отдал. Да, все, – даже с некоторым раздражением.

Короче, я понял. Версия, хоть и совершенно экзотическая, поневоле оставалась всего одна. На конверте манином стоит штемпель: Буреполом 26.12.2009; на письме Майсуряна – рукописная дата: 20 января. Короче, они вскрыли манино заказное письмо, которое по идее должен вскрывать при мне отрядник, – просто аккуратно отклеили клапан конверта, не оставив следов. Вскрыли, прочли, решили письмо мне не отдавать (что уж там “такое” было?! :) – и оно так и валялось у них с декабря. Недавно пришло майсуряновское письмо, его признали годным к выдаче, заклеили в манин конверт – и отдали Палычу, чтобы при мне вскрыл. И то, видимо, только потому, что манино письмо было заказное, его путь можно проследить вплоть до зоны и поднять шум, если оно тут официально получено, а мне не вручено. Вручили!.. :)))

Вот такой он подонок, этот Демин, начальник оперчасти!..

Друг “телефониста” заходил ко мне по моей просьбе с “трубой” – как раз только я успел взять эти письма у Палыча, еще и прочесть не прочел. Но, прочтя и увидев такое, решил попробовать прямо сразу же, не откладывая, позвонить Мане – сообщить, а заодно попросить обнародовать этот факт в рассылке и написать Е.С., чтобы она повесила на сайт.

С ужина, как обычно, иду к “телефонисту”. СДиПовец, который и раньше пускал неохотно, даже внушения самого “телефониста” ненадолго помогали, теперь пускать наотрез отказывается – мол, с соседнего поста ему так сказали. Что там за начальство такое сидит, на соседнем посту?.. “Локалка” закрыта. Что делать? Хорошо, открыты были ворота (!) соседнего барака – и оттуда пришлось влезать в окно (“дорогу”) – впервые за 2 года 7 месяцев здесь. Влез с трудом, особенно трудно было подняться на очень приличное возвышение под этим окном с улицы.

И ради чего все это? Манин мобильник почему–то был отключен, домашний наглухо занят; дозвонился Майсуряну, рассказал, – его ведь эта история тоже краешком касается. Да еще “телефонист”, сволочь, опять начал трясти с меня 1000 р. – ему купили на воле “трубу” вместо разбитой здесь (на которую тоже и моя мать, и Маня давали деньги), но 1000 руб. на “дорогу” будут лишь через месяц и, не желая ждать, он начал клянчить их у меня – срочно, но с обещанием (якобы) возврата через месяц. Пришлось звонить матери, опять просить...

17–03

Утром ожидался “какой–то обход” (слова завхоза), – поснимали все с дужек и опять поволокли вещи в каптерку. Старый, “добрый” обычай!.. Я не поволок, задвинул поглубже; от въедливой долговязой мрази предСДиПа, который специально наклонялся и заглядывал под мою шконку, отмазался: надо в баню на завтра все достать, башка болит (лежал), а если кто что будет говорить – “съезжай на меня”. Как ни странно, после этого он отвязался. Если бы я убрал – потом жуткая проблема была бы достать обратно (даже если не разворуют).

Реальный обход был: Заводчиков и Русинов (?) – на “нулевой” (пост, т.е. зашли в будку), какие–то “мусора” и с ними Палыч – дальше по “продолу” (на 9–й?). На 11–й никто не заходил, вся суматоха была понапрасну.

Кстати, безумие у них усиливается: кроме прежних 2–х уборок, утром и вечером, на этих днях ввели еще одну – после обеда, где–то около 3–х часов дня. Подметают и моют. Что уж там мести 3 раза в день?!.

А между тем, завтра – “генеральная уборка”! Они – выдвигают (ломая) мою тумбочку и опять покушаются на баулы под шконкой, я – без завтрака...

11.2.10. 15–21

Ну что ж, на этот раз все обошлось неожиданно удачно. (Чем больше нервничаешь и готовишься к худшему – тем легче обходится на самом деле?) “Уборка” утром была сперва без обычного намыливания, поэтому прошла быстро, и мой сосед сверху, через мордобой крещенный недавно в уборщики, сразу по ходу мытья задвигал назад в проходняки все тумбочки. (Надо было видеть, как он и выдвигал – из моего проходняка – по неопытности: ОБЕ СРАЗУ, одна на другой!! Но когда они застряли при выезде из проходняка, естественно, пришлось верхнюю снять.) Так что я смог даже позавтракать (ларьковской колбасой, которую не нужно долго чистить), пока не пришли “козлы” из бани, а цыган не очнулся от каких–то своих дел – и не заставили несчастных уборщиков мести и перемывать все заново.

В баню сходил тоже очень удачно, и “лейку” сразу занял свободную. Пришел – а “обиженный”, стиравший мне последние недели, как раз стирает кому–то в тазике – ура, не надо ждать, когда он “поймает” свободный этот чуть не единственный на весь барак тазик! Отдал ему сразу стирать вещи и наволочку.

После обеда шел в ларек – навстречу прется Агроном! Остановил меня и шедшую сразу за мной группу “школьников” с 8–го – они шли в школу, и он их разнес за то, что они идут туда без “общественника”. Мне не сказал ни слова, и Палыч предыдущие дни тоже, – видимо, последняя угроза Агронома насчет выговора мне на той неделе так и не реализовалась! Поразительно, но факт!..

Сок, правда, в ларьке кончился, как всегда, прямо перед моим носом. И народу–то было немного, не такая толпа, как во вторник. Зашел, смотрел в окошке, что там есть – сок еще был; достоялся с чеком до этого же окошка – его уже нет! Тьфу ты, пропасть!..

Палыча не будет завтра и послезавтра. Шмонов вчера и сегодня нигде не было, вряд лит будет и завтра. Все, кончилась неделя? 3 дня спокойного отдыха – пятница и суббота без Палыча, воскресенье без зарядки?.. :)

Единственная неприятная новость – “телефониста” вчера вечером таки закрыли в ШИЗО на 10 суток. “Трубу” мне вечером давал уже его дружок–сосед; он даст и в будущем, это несомненно; но с попаданием на их барак – проблемы; если “телефонист” одним своим окриком мог заставить тупого, упрямого СДиПовца (sorry, “пожарника” :) открыть мне “локалку”, то от дружка такого ожидать трудно. Будет она открыта сама – нет проблем, а если нет – связь с матерью эти дни может быть нестабильной.

Мне осталось сидеть здесь 402 дня. Ближайшие важные рубежи – 399 и 365. :)

12.2.10. 14–10

Первый этап, оказывается, будет только завтра, – это были всего лишь слухи, что он уже прошел в начале февраля. Вместо обсуждавшейся ранее 11–й везут на 9–ку – в Дзержинск. Ничего хорошего об этой зоне никто не говорит – “красная” и ужасная, как все “красные” (а есть ли другие–то?) зоны. Одна надежда – что “первоходов” никуда вывозить не будут, а на Буреполоме, ходят слухи, со временем обещают сделать “строгий” поселок. Надеюсь, я успею освободиться отсюда до этого.

Палыч, дебил, сегодня приперся опять – на зарядку, а потом и на утреннюю проверку. Вот тебе и выходные!..

На улице холодно, но не так уже, как было, не 30°, – м.б., около 20–ти. Но зима явственно идет к концу – наконец–то эта проклятая, чудовищная, безумная и бесконечная зима! Все раньше светает, все длиннее дни, на солнце уже вполне тепло – в воздухе явственно пахнет весной.

Сидел все утро, писал ответ на письмо Ильи Романова, пересланное мне Майсуряном. Оно большое, почти 2 листа мелкого печатного текста (письмо самого Майсуряна – и одного полного листа нет), и я устаю, конечно, – рука устает писать, спина и все тело – сидеть. Рука с гелевой ручкой явно не поспевает за мыслью. Не знаю, надо ли вообще ему отвечать – Маня говорит, что Майсурян уже закинул в рассылку слова Романова, что тот со мной больше дискутировать не хочет. Нечего сказать? :) Но черт с ним – не хочет, и не надо! – я все же добью этот ответ, не сегодня, так завтра, – ради одной лишь добросовестности, любви к поиску истины, ну и ради репутации, – чтобы никто не подумал, что нечего сказать мне.

Усталость, апатия, какая–то вымотанность, изможденность, – впрочем, она была и 2 года назад, я хорошо помню. Весна действует, и, разумеется, “обстоятельства места”. Вокруг – чудовищно злобное зверье, с юной неутомимостью грызущееся и гомофобски “угорающее” друг над другом все дни и ночи напролет. Существа лет по 20, по 21–му году, у которых прямо на лбу написано, что их единственное предназначение – туда, в котел, на переработку в мыло, в качестве сырья, ни на что другое они уже никогда не будут пригодны, хоть до 40, хоть до 60 лет доживи. Приходится ходить как по очень грязным улицам весной – чтобы не запачкаться, чтобы брызги от их мерзких “шуток” и “серьезной” грызни не попадали на меня. Уворачиваться. И это утомляет и выматывает больше, чем все 7 раз по лестнице вверх–вниз, больше, чем зарядки–проверки, больше всего...

Остался 401 день...

13.2.10. 16–40

Да уж, это “красное” зверье еще хуже блатных... Полоумные, немыслимо злобные твари, прямо какие–то сгустки злобы, остервенелая мразь. На воле они – уголовники, грабители и ворье, здесь – “козлы”, навязывающие “режим” и использующие его прежде всего для сведения личных счетов промеж собой. Они – “красные”, они служат “мусорам” и через них – режиму Путина. Я же, не будучи “красным” и ненавидя их, режим и Путина – вынужден вот уже 5 месяцев жить на этом проклятом бараке, среди всей этой злобной мрази. Я ненавижу их всех так, что ни на секунду не задумался бы всех их, до одного, сжечь, перестрелять, уничтожить, если бы получил для этого хоть малейшую возможность. Эй, “красные” мрази, вы слышите меня?!.

18–00

С утра один из этих подонков – бывший СОПиТовец, ныне барачный “козел” – развлекался тем, что не давал спать другому – тоже со 2–го барака, но не “козлу”. Причины нашли быстро: тот не выходит на зарядку, много спит днем, не состоит в секциях, и т.п. Тот, бедолага, уже и на вахту ходил – там не оказалось никого, и просто лежал, не спя, и отговариваться как–то пытался, ссылаться, что та секция спит вообще вся, ее никто не будит, – все без толку! Желание поглумиться оказалось сильнее любых доводов разума, а в драку этот, кому не давали спать, лезть не стал, хотя он взрослый уже дядька, явно старше и солиднее 25–летнего глумливого щенка–“козла”, трясущего все утро его шконку...

14.2.10. 9–01

Воскресенье. Утро. Все эти мрази спят, никто никого (после завтрака) не будит, не орет: “Подъем был!!!”, не трясет остервенело шконки...

Не спит одна только мелкая черножопая мразь – второй день чинит магнитофон (вчера сделала, но за ночь сломали опять). Кидается на меня – вчера не тем, видишь ли, тоном ответил, когда она, выдрав прут из торца моей шконки, хотела повесить обратно на место мою телогрейку. Сегодня – не нравятся этой твари “мои кошки” (а была одна Маня, да и та уже неделю носа не кажет), и это чмо грозится их убить, а заодно и меня. Я ответил: “Попробуй!” – эта мразь тут же “грозно” подлетела ко мне: “Ты сомневаешься, что ли?!!!”. Хорошо, что я успел быстро вскочить на ноги – я и ростом выше, и вообще, стоя в проходняке, отбиваться легче, сидя же – как раз подставляешь ему физиономию для удара. Эта ненависть – глухая, подспудная, но вполне ощутимая – у этой черножопой твари ко мне уже давно, еще с конца прошлого года, я хорошо помню – с тех пор, как это животное, пока я был на свиданке, надело косяк предСДиПа и начало тут командовать. Если что – придется драться, конечно. Шансы у меня есть, я и выше, и вешу больше, и на 15 лет старше, в конце концов. Но и с дракой, и без драки – я постоянно, при каждом взгляде и звуке голоса ощущаю острое желание убить эту мразь, уничтожить, задавить ее, разнести ей тяжелым ломом башку, перерезать горло...

9–53

М–да, если спасение есть, то оно уж никак не в пролах. Оруэлла придется немного перефразировать... Построить демократию для всех, дать всем равные права, равное участие во власти – эта попытка безусловно провалилась. В Европе теперь судьбу Германии, Франции, Англии решают турки, арабы и индусы, расплодившиеся там в немыслимых количествах. А у нас – у нас быдло... Мерзкое, тупое, бессмысленное, пьяное простонародье, биомасса, которой тут 99%, которой населена, собственно, Россия, – эта мразь давит, душит, не дает дышать, говорить, двигаться... Нечисть, среди которой – что в лагерях, что на воле – вынуждены мучиться нормальные, приличные и порядочные люди...

Необходима демократия по образцу древней Греции, или шляхетской Польши, или южных штатов США до Гражданской войны. Вся эта удушливая нечисть, пролы, плебс, полуживотные, бессмысленное стадо двуногих скотов – должны быть там, под чертой, вне зоны доступа к власти. И ни в коем случае не учить их грамоте и не лечить бесплатно, даже на самом минимальном уровне. Пусть вкалывают грузчиками и подметальщиками, жрут свою дешевую водяру или самогон – и подыхают поскорее, как можно более массово, освобождая для нормальных людей жизненное пространство и сберегая кислород. Республика элиты, чистых, трезвых, образованных, приличных, благовоспитанных людей – должна стоять, как здание выше подвала, выше этого слоя биомассы и ни в коем случае не допускать эту подвальную сырость просачиваться на верхние этажи. Интеллигенции не хватает сознания себя новой шляхтой – не по рождению, но по воспитанию и образу жизни – и готовности взять в руки кнут против “хлопов”...

Какие звероподобные хари, какая жуть – толпа в описаниях Шульгина (“Дни”) и Бунина (“Окаянные дни”)! Эта толпа двуногих животных больше никогда, ни в коем случае не должна допускаться ни к какой власти. Против этого восстает не только разум, но и чисто эстетическое чувство – при одном взгляде на них, не изменившихся со времен Бунина и Шульгина...

15–33

Этапы, этапы... Продолжается это безумие... Перед обедом позвонили с вахты, позвали предСДиПа – и дали ему фамилии, кого прямо сейчас, после обеда, с вещами вызывают на вахту – сперва закроют в ШИЗО (зачем??), а уже оттуда они вечером поедут... Готовят сейчас вещи, пакуют баулы... На 9–м Лялин в проверку зачитывал список, кто едет. Пошли разговоры, что теперь этап будет в Кировскую область, а потом и тех, к кого погашены старые судимости, т.е. юридически несудимых, будут тоже вывозить – в Мордовию... Между тем, сегодня мне осталось 300 дней до конца. Пошла уже “троечка” – каждые 100 дней меняется 1–я цифра в числе оставшихся дней. Все ближе и ближе к дому, – но какими еще ужасами, кто знает, будет наполнено этот последний год?.. М.б., и мне еще (не дай боже!!) придется ехать куда–то, сидеть на жесткой доске в переполненном купе “столыпина”... Хватит ли сил все выдержать? А пока что – близится весна, а потом – лето... Последнее лето неволи... И дней все меньше и меньше. Скоро я “разобью” год. Год до дома...

15.2.10. 8–20