Облава

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Облава

Вилли Берг ни жив ни мертв звонит на улицу Соссе, его сообщение вызывает настоящую панику. Панвиц немедленно организует грандиозную полицейскую облаву. Район Сен-Лазар оцеплен, десятки зевак задержаны; здание аптеки прочесано сверху донизу. Треппера и след простыл. К вечеру Панвиц снимает ненужную теперь охрану. Именно тогда Большой шеф через улицу Амстердам добирается до вокзала Сен-Лазар и прыгает в поезд, отправляющийся в Сен-Жермен-ан-Лэ.

Он предусмотрел, что гестапо будет орудовать в этом квартале. Из аптеки он кинулся в метро, сел в первый подошедший поезд и тихо проехал до последней остановки. Оттуда, сделав несколько пересадок, возвратился в центр; и наконец вышел из автобуса у вокзала Сен-Лазар.

Поезд остановился в Везине, но Треппер не вышел. Он не знал, живет ли до сих пор Жоржи де Винтер в их особнячке на улице Ля Борд, 22. Может быть, у нее не хватило денег, чтобы продлить срок аренды. Ведь он заканчивался — если уже не истек. Треппер сошел с поезда в Сен-Жермен-ан-Лэ и позвонил в дверь семейного пансиона, принадлежавшего двум сестрам. Здесь некоторое время находился Патрик, сын Жоржи. Беглеца приютили. Он сразу же позвонил в Везине, но никто не ответил. Очевидно, особняк был пуст.

Кац! Он определенно знал о том, что его шеф собирается бежать! Наверное, ему известно, где тот прячется. Каца привозят на улицу Соссе и пытают. Он молчит. Полумертвого его отправляют назад в Нейи. Консьерж Продом в ужасе наклоняется над несчастным, лежащим на полу. Кац шепчет ему: «Когда-нибудь сбежавший господин вернется сюда. Скажите ему непременно, что, даже если они замучают меня до смерти, я умру с радостью в сердце. И попросите его позаботиться о моих детях».

Близится вечер. Подавленный Панвиц сидит на стуле и не отрываясь смотрит на телефон. Наконец решается, снимает трубку и просит соединить его с кабинетом гестапо-Мюллера в Берлине. Когда Мюллер подошел к телефону, Панвиц сказал ему: «Не падайте в обморок. Треппер бежал». На другом конце провода воцарилось молчание. Панвиц: «Алло… Что с вами? У вас обморок?» После этого на него посыпался град проклятий. Устав ругаться, Мюллер удрученно прошептал: «Но как, по- вашему, я сообщу об этом рейхсфюреру Гиммлеру — он ведь приказал мне бросить заключенного в глубокую яму и приковать его цепями!..» Панвиц: «Но есть же выход…» — «Что? Какой?» — «Вовсе ничего не сообщать ему!» Мюллер сначала был поражен, но потом согласился, что это единственный способ избежать гнева Гиммлера. Так хитрецы устроили заговор молчания.

Он будет соблюдаться. До самой своей смерти рейхсфюрер не узнает о побеге Большого шефа.

Панвиц кладет трубку. Самое худшее позади. Он по-прежнему возглавляет зондеркоманду. Но это всего лишь отсрочка, и он это знает. Если беглец не будет пойман в самое ближайшее время, Большая игра окончится, по-настоящему так и не начавшись.

В ту ночь в Везине Жоржи приснился сон: она встретила своего друга на перроне вокзала в Рюэй, где он назначил ей последнюю встречу и где она ждала его, но не дождалась.

Телефонный звонок поднял ее с постели — накануне Жоржи вернулась поздно. Она снимает трубку и узнает голос одной из сестер, живущих в Сен-Жермен.

— Мадам, немедленно приезжайте!

— Я? Но зачем? Что случилось?

— Я ничего не могу вам сказать, но вы должны приехать.

Она поспешно одевается, приезжает поездом в Сен-Жермен, звонит в дверь пансиона. Ей открывает Треппер. Они бросаются друг другу в объятия. Она всегда верила, что они свидятся вновь: «Такие люди, как ты и я, преодолевают все».

Он долго беседует с ней. Нет, он работает не на «Интеллидженс сервис», у него чин генерала Красной Армии, и он руководит большой сетью советской разведки. Она поражена, потому что и в самом деле считала, что он английский разведчик, но проблемы, связанные с его принадлежностью к той или иной секретной службе, не так важны для нее. Главное — последние слова Большого шефа: «Ты должна мне помочь».

Какое-то время, решают они, придется скрываться в Везине. Но прежде чем покинуть пансион, Треппер пишет письмо Панвицу. Он объясняет, что его исчезновение не бегство; он пошел на это под давлением непредвиденных обстоятельств. Когда он вошел в аптеку Байи с единственным намерением купить лекарство для Берга, к нему подошел человек из «контрразведки». Он произнес установленный пароль и объявил Трепперу, что его подстерегает опасность и ему необходимо немедленно исчезнуть. Треппер был вынужден пойти за ним, чтобы не вызвать худших подозрений и не поставить под удар Большую игру.

Так же, как и Панвиц, но, разумеется, по причине совсем иного рода, Большой шеф стремится любой ценой спасти Большую игру. Он убежден, что Москва извлечет из нее величайшую пользу. Своим январским донесением он, по собственному выражению, посадил Директора «на коня». И было б жаль, если бы конь преждевременно пал.

В последующие дни Жоржи де Винтер колесит по Парижу, пытаясь связаться с партией. 17-го ей это удается. Большой шеф покидает свое убежище и встречается с доверенным лицом от ФКП. Он узнает, что его донесение было действительно отослано в Москву и что передатчик, обнаруженный на юге Франции, для этого не использовался. Значит, зондеркоманда не найдет в захваченных ею архивах доказательства того, что ее провели. Большую игру можно продолжать. Треппер просит партию сообщить в Центр о его побеге, объяснить причины и предупредить, что, по всей видимости, побег ничего не изменит в планах зондеркоманды. Представитель партии вручает ему пилюлю цианистого калия: Треппер не хочет, чтобы его снова взяли живым, не хочет подвергать риску задуманное дело, если его будут пытать и заставлять говорить.

Это была их третья ночь в Везине. На рассвете любовников разбудил стук в дверь. Треппер соскочил с кровати и бросился к окну. Было еще почти совсем темно, но он различил группу мужчин, топтавшихся на тротуаре. Удары стали более настойчивы, дверь сотрясалась; кого-то звали по имени. Затем на время все смолкло. Стоящие внизу люди замерли. И вдруг послышался характерный скрежет ключа, вставляемого в замок. Дверь открылась. Треппер взял пилюлю и перешел в комнату, окно которой выходило на задворки. Жоржи последовала за ним. Он приказал ей оставить его одного и открыл окно. Прислушался и услышал, как хозяин особняка извинялся за раннее вторжение. Жоржи уже рассчиталась с ним за аренду, и он хотел показать дом будущим жильцам. Он уже приходил накануне, но никого не застал, поэтому решил прийти сегодня рано утром, чтобы застать съемщицу дома.

Треппер прячет пилюлю в карман. Еще секунда, и он принял бы ее.

Но нужно съезжать.

Семья Кейри живет в Сюрене, на аллее Пепиньер. Их домик находится в ста метрах от рва, где немцы проводят расстрелы. Мсье Кейри — садовник в Париже, мадам Кейри — домохозяйка. У них есть дочь Анна, которой в то время было десять лет.

Патрик живет здесь уже год — с октября 1942 года. Ему только что исполнилось четыре года.

Супруги Кейри знают от Жоржи о существовании Треппера, им известно, что он борется против Германии, но они с ним еще никогда не встречались. От Жоржи они узнали и о его аресте. Они уже решили, что он пропал, хотя и не смеют разрушать иллюзии, за которые цепляется бедняжка Жоржи.

Та появилась 18 сентября. «Я увидела, что Жоржи приехала в совершенно обезумевшем состоянии, — рассказывает мадам Кейри.

Она сказала мне: «Он здесь, в Сюрене, но мы не знаем, куда деваться! Вы одна можете его спасти!»

Мадам Кейри размышляет — не о самой проблеме, а о средствах ее решения. Ее домик заполнен до отказа. Но у ее старой матери в Сюрене есть крохотная квартирка. И мать сейчас в отъезде. Треппера придется поселить у нее: пусть он приходит немедленно, и она проводит его туда.

Из Москвы приходит ответ на сообщение о побеге. Суровый тон телеграммы льдом сковал сердце Треппера. «Мы очень рады за вас. Вы должны немедленно прервать все контакты и исчезнуть». И в самом деле, чтобы Большая игра продолжалась, надо было исчезнуть. Но откуда такая холодность в выражениях? Может быть, Директор все еще сомневается в нем?

Треппер вспоминает слова Гиринга: «Если вы убежите и сообщите об этом в Москву, вас все равно будут считать предателем. Они скажут, что в начале вы же не знали, удастся ли вам их предупредить о радиоигре, и обвинят вас в том, что вы сотрудничали с нами, лишь бы спасти свою жизнь». Кенту известно о пансионе в Сен-Жермен. Он сообщает Панвицу, что Сен-Жермен — одно из возможных убежищ сбежавшего узника.

Но Кент знает лишь о существовании пансиона — точный адрес ему неизвестен. Зондеркоманде понадобилась неделя, чтобы разыскать дом. Туда посылают Кента; хозяйки заявляют, что никак не могут понять, о чем он их спрашивает. Затем к ним посылают Каца, под наблюдением; они отвечают точно так же.

Ничего не добившись, Панвиц приказывает арестовать сестер. Треппер сразу же узнает об этом.

Перед Большим шефом встают две проблемы: успокоить Панвица и восстановить связь с партией. Вторая проблема будет решена с помощью супругов Спаак, но никто не может помочь ему решить первую.

Треппер пишет Панвицу второе письмо.

Оно, разумеется, не решает самой трудной задачи: как стереть впечатление, которое произведут на Панвица возможные признания сестер из Сен-Жермен. За неимением лучшего Треппер может лишь попробовать запутать карты. Он знает, что криминальрат страстно желает верить в возможность продолжения функшпиля. Своим вторым письмом Большой шеф пытается подсказать ему доводы, позволяющие надеяться, что его не обманывают.

О том, чтобы исчезнуть и отказаться от контактов, не может быть и речи. Москва отдала ему этот приказ в интересах Большой игры. Однако аресты в Сен-Жермен могут изменить ситуацию коренным образом; и теперь даже нет уверенности, что Большая игра будет продолжена. Треппер должен иметь возможность сообщать Центру, как будут развиваться события.

Его связи оборваны, но Сюзанна Спаак поможет восстановить нить.

В октябре 1943 года Сюзанна Спаак стала одним из «ключевых звеньев» в движении Сопротивления. Она осуществляет связь с самыми разными подпольными организациями: группами голлистского БСРА (Центральное бюро разведки и действия) и английскими службами, коммунистами и т. д.

С ее помощью Треппер и будет пытаться восстановить контакт с Москвой.

Но пока еще действия Сюзанны Спаак не дали результатов. Треппер и Жоржи, спасаясь от преследования, вынуждены искать новое пристанище.

Куда деваться? Жоржи предлагает обратиться к своей подруге Денизе. Она познакомилась с ней в танцклассе на площади Клиши. Дениза — бойкая двадцатидвухлетняя женщина, очень развязная, сыплющая жаргонными словечками, влюбленная в свое тело, охотно подшучивающая над своим мужем, который находится в плену в Германии: «У него такие рога, что ему не пройти под Триумфальной аркой». Жоржи не очень уважает Денизу, но эта «парижская девчонка» забавляет ее, они вместе часами слушали пластинки и танцевали.

Дениза соглашается предоставить им свою комнатушку на улице Шабане; они поселятся там 24 сентября. Начинает ощущаться напряжение, вызванное погоней: им страшно. Треппер сидит взаперти целыми днями.

Сестры из Сен-Жермен не заговорили. Догадывается ли Панвиц, что они могут навести его на след беглеца? Маловероятно.

Панвиц возлагает надежды на другое. Сразу после побега Треппера он начинает собирать сведения о Жоржи де Винтер — о ее существовании известно уже давно, но никто до сих пор не удосужился поинтересоваться ею. Уже через двенадцать часов криминальрат узнает о ее бельгийском происхождении. Мать Жоржи и многие ее подруги арестованы в Бельгии и некоторое время их держат в тюрьме.

В Париже зондеркоманда пытается выяснить, чем она занималась прежде, ищут ее знакомых, узнают, в каких местах она появлялась. Панвиц попросил гестапо-Мюллера прислать значительное подкрепление и получил его.

После трех дней затворничества Треппер хочет сменить убежище. Жоржи все чаще выходит из дому, курсируя между улицей Шабане, квартирой Спааков и различными местами встреч; ее могут засечь. Поскольку нет надежного укрытия, их спасение — в постоянных перемещениях.

Ночь с 28-го на 29 сентября благодаря рекомендации Сюзанны Спаак они проводят у одного пастора. Он предоставляет им две отдельные комнаты. Они отдыхают здесь до четырех утра, затем вынуждены уйти. Треппер по-прежнему старается выглядеть абсолютно хладнокровным, но его возлюбленная догадывается, что он в смертельной тревоге. Следующий вечер они проводят у Спааков.

Клод Спаак: «Мы долго беседовали, Треппер говорил, а мне казалось, что я читаю роман. Он рассказал мне свою необыкновенную историю: как его арестовали у зубного врача, как он предстал перед комиссией высших чинов гестапо. Он объяснил, как и почему решил сделать вид, что будет работать на немцев. Это было очень трудное решение, связанное с огромным риском, но он пришел к выводу, что нет иного средства спасти арестованных и остальных участников сети.

В результате ему удалось заключить сделку: он будет работать на гестапо, но они пощадят арестованных и не тронут агентов, которые еще на свободе. Такое условие выглядело естественным, ибо, как считали и сами немцы, надо было любой ценой не допустить, чтобы Москву предупредили о его аресте. Цель операции состояла в передаче туда ложных сведений.

Поэтому ему разрешили разъезжать по Парижу. В первое время было установлено строжайшее наблюдение, но охрана следовала за ним на расстоянии, чтобы не вызывать подозрений. Он потешался над немцами, утверждая, что у него есть агент в универмаге «Прентан»: поскольку они не могли уследить за ним внутри магазина, им приходилось охранять все выходы, а их там немало!

Естественно, он сразу же восстановил связь с одним из своих агентов — настоящим, разумеется. Эта женщина служила в аптеке Байи. Через нее ему удалось предупредить Москву об игре гестапо.

Мне запомнился один приведенный им конкретный пример. Москва просила информацию о численности немецких вооруженных сил на территории департаментов Вар и Буш-дю-Рон, с указанием родов войск. Получив эту радиограмму, руководство гестапо заявило, что ни в коем случае не передаст сведений такой важности (Москва совершенно очевидно желала знать, натолкнутся ли союзники на сильное сопротивление, если попытаются высадиться на юге). Тогда Треппер прочел гестаповцам лекцию о высших целях политики и объяснил, что им выгодно открыть Москве правду, то есть сообщить, что вермахт не слишком сильно укрепился на юге Франции: это один из способов подогреть недовольство русских тем, что союзники задерживают открытие второго фронта. Руководство гестапо признало справедливость его рассуждений и ответило на вопросы.

Меня особенно поразило качество его информации. Вы только представьте себе, уже тогда он рассказал мне о существовании Фау-1». Он знал, как они устроены и где расположены пусковые установки. Это было в октябре 1943-го!»[14]

Треппер рассказывает, потому что в какой-то мере вынужден говорить. Его невероятное бегство может вызвать подозрения (уже не раз гестапо организовывало «побеги», чтобы внедрить в движение Сопротивления «переметнувшегося» агента). Спаак обеспечит ему связь с руководством движения Сопротивления лишь при условии, что будет абсолютно уверен в его благонадежности. В действительности писатель не настолько подозрителен. «Я, разумеется, не требовал от него всех этих объяснений, и у него не было никакой необходимости мне их давать. Я чувствовал, что этот человек раскрывает передо мной все свои карты. И никогда нисколько не сомневался в его искренности».

Все карты? Кое-какие из них Большой шеф все же прячет в рукаве. Не потому, что остерегается собеседника; нет, он ему полностью доверяет. Но Спаака могут арестовать. Зачем же обременять его секретами, которые, быть может, ему придется хранить даже под пытками?

Но куда же идти теперь? Квартира Спааков на улице Божоле, конечно, убежище ненадежное; гестапо в любой момент может обнаружить этот «перевалочный пункт» пятью-шестью различными путями. Сюзанна Спаак узнает у одной своей подруги адрес семейного пансиона в Бур-ла-Рен, где укрылось несколько еврейских детей, Жоржи едет договариваться с хозяином: он соглашается принять их обоих. Но пансион уже набит скрывающимися подпольщиками и кажется Большому шефу не слишком надежным. На этой же улице по соседству—другой семейный пансион под названием «Белый дом», который содержат две тихие женщины.

По рекомендации соседа Треппер снимает здесь комнату. Что касается Жоржи, то Треппер решил спрятать ее от гестапо. На все ее протесты он отвечает одно: «Послушай меня, я должен остаться, чтобы наладить связь; ведь я в полной изоляции. После всего, что произошло, меня, может быть, отправят очень далеко, за границу, и мы долго не увидимся».

Верит ли он сам в глубине души, что они когда-нибудь свидятся? Он никогда не скрывал от нее, что связан с женой, Любой, нерасторжимыми узами. Отношения с Жоржи, порожденные войной, будут прерваны, как только она закончится.

Жоржи придется укрыться в маленькой деревушке в провинции Бос, под Шартром. Но тут возникает другая проблема: кто будет вместо нее осуществлять функции связного? Она предлагает мадам Мэ, пожилую женщину, с которой познакомилась через свою портниху. Мадам Мэ — вдова певца и композитора, довольно популярного в довоенное время.

Панвиц узнает, что Жоржи де Винтер обучалась танцам, находит танцкласс на улице Клиши, арестовывает Денизу. Ей известно об особнячке в Везине, о Кейри (это она рекомендовала их Жоржи год назад) и о мадам Мэ (Жоржи познакомила их).

В Везине зондеркоманда находит лишь некоторые свидетельства недавнего пребывания беглецов.

В Сюрене гестаповцы устроили настоящий штурм домика Кейри. Две машины гестапо проносятся по аллее Пепиньер, резко тормозят перед домом; зондеркоманда в полном составе перескакивает через ограду с пистолетами наготове и взламывает дверь. Панвиц уверен, что Треппер попался; но никого, кроме бабушки Кейри, в доме нет.

Новое разочарование постигло зондеркоманду в квартире мадам Мэ: она пуста. Панвиц устраивает засаду.

По бумагам мадам Мэ немцы узнают, что близится день рождения ее мужа. Это обстоятельство подсказывает им идею хитроумной ловушки. В означенный день зондеркоманда отправляется под видом делегации на кладбище: ее шеф несет великолепный венок, обвитый лентой с надписью: «От поклонников Песни». Пристально вглядываясь в посетителей, гестаповцы несколько часов топчутся на холодном ветру, гуляющем среди могил. Но мадам Мэ так и не приходит поклониться праху покойного мужа. Наступает ночь; сторожа напоминают о закрытии кладбища. Раздосадованная зондеркоманда оставляет венок на могиле мсье Мэ и мрачно возвращается на улицу Соссе.

Охота на человека длится уже целый месяц; Большой шеф все еще на свободе.