«Услышь своих, Россия, не отпетых…»

Услышь своих, Россия, не отпетых,

Кто не дополз, упал, не додышал.

У демагога — чистая анкета.

Моя — в грязи истории душа.

За всех послушай исповедь мою.

Чуть гарью потянуло —

Мы в строю:

В лесах, в забоях,

Всем напастям вровень

Твои, земля, изгойные, встают,

Чтоб биться до последней капли крови.

Гонимо ль, стыло, голодно ли, минно —

Там мы, уродцы, голытьба, шпана.

К отвергнутым

Закон не шел с повинной.

То бьет нас ужас тыла, то война.

Кто чист — в легенды.

Мы — в глухие были.

Все стройки коммунизма —

Наш дебют.

Нацисты не дожгли и не добили —

Простой расчет:

Свои своих добьют.

Пустое —

Запоздало разбираться,

Умершее, безмолвное будить.

Нас не было,

Обугленного братства.

Нас не было.

Победный свет, гряди!

Ликуй, народ:

«Чужой земли ни пяди!»

А мы под марши

Завершим свой круг.

Пусть никогда

Не вспоминают дяди,

Как нам ломали

Наказанья ради

Со смаком

О колено

Кисти рук.

Будь проклят

Век, родители и мы,

Наручники, безумие тюрьмы:

Садистские дознания в подвале,

Где не было мучениям конца,

Где к милости напрасной не взывали,

Под сапогами лопаясь, сердца.

В глуши лесной или на Зуб-горе

В барачные оконца лагерей

Бьет ханавей[1]. Хоронит ханавей

Твоих, земля,

Увечных сыновей.