ИЛЛЮЗИЯ РАЗУМА

Сборник «Смещение» вышел в Северо-Западном книжном издательстве в 1991 году.

Я спрашиваю у Михаила:

— Почему — «Смещение»? Что смещается и куда?

— Смещение — как иллюзия разума или плата за безумие добровольного возвращения к тому, от чего пытался удрать, используя голоса, реплики… Симуляция новшества. Смещаются ограниченность разума и мгла безумия в сторону новых храмов и вечных истин.

— А что смещалось конкретно в тебе?

— Понятия, их грузоподъемность. Пытался избавиться от сегодняшнего, чтобы попасть в кабалу завтрашнего-позавчерашнего. Конец света рассматривается как начало рассвета… за которым последует закат мировоззренческого уровня.

— Какой свет кончается?

— Я бы ответил так: приходит осознание невыполнимости задач, изначально виртуальных. Конец света — определение условное. Это скорее захлопывание… аплодисментами, дверью или захлопывание как удаление. Или мимикрия — социалистическая революция, перестройка…

— Можно ли захлопнуть смерть? Удалить под аплодисменты?

— Ты имеешь в виду центробежную силу идиотизма? Или мировые открытия?

— Я хочу спросить, может ли быть у смещения конец?

— Нет. Независимо от того, какое это смещение — колеса телеги или мировоззрения. Речь идет о фиксированном мгновении. Насколько применима сегодняшняя формула для завтрашнего дня? Что словарь Даля — для Интернета?

Смещение — это продукт не закавыченных человеческих действий. Нам трудно ориентироваться в происходящем, потому что живем по закону навязанного. У нас идея заранее противопоставляется ее реализации, получается раздвоение. Отсюда — путаница. Каждый человек как бы подмигивает собеседнику: «Я понимаю, о чем ты говоришь» — а на самом деле — нет! И смещение — как отход от навязанного, чтобы вернуться к себе! Осознать: что ты потерял? Что приобрел? Кто ты — на ладони времени?

~~~

Когда я работал в цирке, там был ручной медведик, перед выступлением его держали на цепи. Он вставал на задние лапы и долго-долго подпрыгивал — вверх-вниз, имитируя бег. Вот так и мы — думаем, что куда-то бежим, а на самом деле, как тот медведик…

Трагедия каждого человека — его проблемы. Трагедия личности, управляющей государством — трагедия народа. Какой ценой обретаем мы доблести наши? Проживая в скудоте, утверждаем, что богаты. …Смещение — как «раскоряченность» в сознании, когда вдруг понимаешь, что многое не благополучно.

И что самое удивительное — двое будут размышлять 72 часа, абсолютно утеряв суть предмета обсуждения, но при этом делать вид, что понимают друг друга. Трудно найти момент сближения. И вместо того, чтобы сказать «да», мы вступаем в конфликты — то есть, делается все, чтобы укоротить жизнь, а не продлить её. Нам необходимо определиться в этих размышлениях. Если будем говорить о человеке — результат один. Если об обществе — другой.

— Этот процесс закономерный? Или форма самозащиты?

— О человеке — защита. Об обществе — мировоззренческая усталость. Невозможность закончить одно, чтобы перейти к другому. У любого дела должен быть результат. Вот мы желаем уйти от войны, насладиться победами. И вдруг оказывается, что «победа — дураку награда, для мыслящего — тяжкий крест». У меня есть стихотворение: «И то, что в молодости подвиг, иначе в зрелости звучит…»

…Усталость и самозащита так же условны, как жизнь. Из чего мы вырывались с кровью — возвращаемся к тому же, но уже по доброй воле. Упоительный возврат в тюрьму-казарму, в храм-тюрьму или симуляция возвращения к вере… Причем, все происходит молниеносно. Только подумал — а оно уже воплотилось! Уплотняется разница до мгновения между тобой пропевшим и мною услышавшим.

…Смещение как движение по восьмерке — от разумного к безумию. Чтобы кормить время, человек насаживает самого себя на крючок вместо наживки, делает пируэт и в повороте пытается рассмотреть себя в пространстве… Так меньше разрушается психика, ее защитная часть. Безразличие времени, избыток его ведет к смятению, обезличивает потери, находки, слова уже не соответствуют заложенному в них смыслу.

…Не надо мешать жизни определениями, умершими вчера. Вся она — смещение… чтобы ошибаться, делать открытия, забывать о них и возвращаться к прежнему. Но капелька рассвета рождает восторг.

~~~

— У тебя есть тревога, что жизнь коротка?

— Что за ценность обретенной жизни, если другой распоряжается именем моим?

— Где же спасение, выход?

— В уровне самооткрытия — «нимб имени моего». Человек открывает свою неповторимость. И через нее только я просматриваю условность или конкретность происходящего. В отчаянии мы выбрасываемся из существования, как киты на берег… Это крик о невозможности реализовать себя в той среде… почти всегда зная, что только такой ценой можно заявить о себе в мире безумия. Киты, работающие «на обслугу», не выбросятся.

Я вижу строительство будущего по принципу ласточкиного гнезда. Из маленькой грязючки птаха лепит домик, в котором родятся птички и осенью улетят, но инстинкт рождения непременно приведет их обратно.

В мире, строящемся по подобию ласточкиного гнезда, не бывает такого, чтобы то, что один созидал годами, другой получал за минуту без всякого труда. Если твои действия вызывают у окружающих улыбку хотя бы малого удовлетворения, уход с мировой сцены воспринимается как полная исчерпанность в деле, которое было для тебя музыкой. И тогда уход не так страшен. Просто: «Прощайте, ухожу…»