Версии случившегося

Бенгт Янгфельдт:

«В русской диаспоре Нью-Йорка гибель Хургина вызвала горе и смятение. Он был весьма популярен, и никто не верил в его случайную смерть».

Аркадий Ваксберг:

«Хургин отечески опекал Маяковского в Америке, был ему в Нью-Йорке самой надёжной опорой. Это он… устраивал его поездки по стране. Он же пытался пробить ему итальянскую визу».

Шахно Эпштейн:

«Маяковский не отходил от гроба, стоявшего несколько дней в Нью-Йорке. Тысячи людей прошли мимо гроба, и высокая фигура Маяковского возвышалась над ними как символ скорби. Он очень глубоко переживал смерть товарища Хургина, хотя до Америки Маяковский почти не знал его. Когда «Форвертс» высказал брутальным и циничным образом свою радость по поводу трагической смерти Хургина, Маяковский был совершенно взбешён: он искал, чем бы усмирить свой гнев, и был готов на открытый скандал; и только чувство самоконтроля удержало Маяковского от этого».

Ещё одна фраза о Маяковском у Бенгта Янгфельдта:

«Он также произнёс речь на траурной церемонии и нёс урну с прахом Хургина на пароход, отбывавший в Россию».

Вот, собственно, и вся информация об этой трагической истории, которую излагают практически все биографы Маяковского. Но все они почему-то упускают из виду одно чрезвычайно важное обстоятельство – ведь должность Хургина (председатель правления акционерного общества «Амторг») имела ещё и некую закрытую (или, как назвал бы её Борис Бажанов, «тёмную») сторону – он являлся ещё и резидентом ОГПУ в Соединённых Штатах.

Если Сталин (или кто-то другой из кремлёвской «тройки») действительно дал указание ликвидировать Склянского, то Григорий Каннер и Генрих Ягода должны были, прежде всего, известить об этом Исайю Хургина. Лично ему должен был поступить приказ об устранении неугодного кремлёвским вождям человека.

Кстати, не для участия ли в этой секретной гепеушной акции так настойчиво продвигался в Соединённые Штаты Владимир Маяковский?

Таким образом, если Исайя Яковлевич Хургин получил сверхсекретный приказ из Москвы (сделать всё от него зависящее, чтобы Склянский живым на родину не вернулся), то от него уже зависело, как это распоряжение выполнить. И, немного поразмыслив, глава Амторга, видимо, решил, что высокого (но нежелательного Кремлю) гостя следует утопить.

Резидент ОГПУ в Соединённых Штатах вполне мог привлечь к участию в этой секретной операции и прибывшего в Нью-Йорк Маяковского, сотрудника ОГПУ. Владимир Владимирович вряд ли был ознакомлен со всеми деталями предстоявшей операции. А то, чем ей предстояло завершиться, он наверняка не знал. Но на совещание у озера Лонг-Лэйк его должны были пригласить.

О том, какая именно роль в этой гепеушной акции отводилась Маяковскому, мы, наверное, никогда не узнаем.

А Эфраим Склянский оказался слишком крепким орешком – хотя и утонул, но сумел утянуть вместе с собой и своего «топителя».

Все это версии напрашиваются сами собой. Подтвердить их или опровергнуть могут лишь документы из лубянских архивов, которые в обозримом будущем вряд ли будут обнародованы. Так что трагедия, случившаяся на озере Лонг-Лэйк осенью 1925 года, ещё надолго останется тайной за ста семью печатями.

Поэтому поищем ещё какие-нибудь следы, которые помогут раскрыть (или хотя бы немного приоткрыть) эту давнюю гепеушную тайну.