Запретительный циркуляр
О том, какое «дело» было на этот раз у собравшегося за границу Маяковского, никаких открытых документальных свидетельств не существует. Все биографы поэта пишут о том, что он намеревался поехать в Америку. Но это было всего лишь его желанием, так как въездной визой поэт не располагал.
Впрочем, даже при наличии такой визы у него всё равно могли возникнуть проблемы, как появились они у Лили Брик.
Бенгт Янгфельдт:
«В Париже она провела месяц, а 26 марта села на корабль до Англии с целью навестить Елену Юльевну, которая хворала».
Для шведа Янгфельдта, родившегося и выросшего в демократической стране, желание дочери навестить прихворнувшую мать вполне естественно. Но для советской женщины, которая (повторяем это в который уже раз) нигде не работала, подобное путешествие было просто немыслимым. Мало того, что Лили Брик целый месяц (!) провела в Париже, где неизвестно чем занималась, ей захотелось ещё и в Англию заглянуть! Да кто бы ей такое позволил на седьмом году существования советской власти?
Но продолжим цитировать Янгфельдта:
«Однако Лили была вынуждена вернуться в Кале в тот же вечер, поскольку в Дувре её остановил пограничный контроль – несмотря на то, что у неё была английская виза, выданная в Москве в июне 1923 года. Она не могла знать, что после первого посещения Англии в октябре 1922 года её объявили персоной нон грата, о чём 13 февраля 1923 года секретным циркуляром было объявлено во все британские пункты паспортного контроля «для Европы и Нью-Йорка»».
И Янгфельдт приводит в своей книге некий секретный документ. Но так как «циркуляром» британского Foreign Office (министерства иностранных дел) от 13 февраля 1923 года Янгфельдт не располагал, он опубликовал вместо него бумагу другого министерства (Home Office), назвав его:
«Циркуляр В 795 британского департамента внутренних дел, запрещающий Маяковскому въезд на британскую территорию».
К фотокопии этого документа Янгфельдт приложил фразу:
«Циркуляр был направлен во все британские порты, пункты консульского, паспортного и военного контроля, а также в шотландский и индийский отделы МИДа».
Присмотримся к этой бумаге повнимательнее.
Она начинается со слова (в левом верхнем углу), понятного и тому, кто английского языка не знает: «SECRET», то есть «секретно». В правом верхнем углу обозначен номер документа: «В. 795 Н. О.», что означает «Branch 795 Home Office» («Отдел 795 Министерства внутренних дел»).
Дальше следует дата: «9th February, 1923», то есть «9 февраля, 1923».
Затем (как название документа) – два слова: «Vladimir M AYA KOVSKY».
После этого приводится краткая биография поэта, являющаяся весьма подробным пересказом его автобиографических заметок «Я сам». С неверно указанным годом и месяцем рождения – «7/6/1894». С перечислением фамилий эсдеков, ставших членами МК РСДРП вместе с Маяковским – «Lomoff, Smidovich, etc» («Ломов, Смидович, итд»). С названием тюрьмы, в которой сидел Маяковский – «in Bytirki» («в Бутырке»). С указанием срока заключения – «11 months» («11 месяцев»). И так далее. Вплоть до упоминания о работе в РОСТА и в «Известиях».
Этот довольно длинный перечнь завершает фраза: «He should not be given a visa…», которую Янгфельдт перевёл как «он не должен получить визу».
И следует подпись:
«W. HALDANE PORTER,
H.M. Chief Inspector, Aliens Branch, Home Office», что можно перевести как:
«В. ХЭЛДЕЙН ПОРТЕР,
королевский главный инспектор иностранного отдела Министерства внутренних дел».
После подписи даются адреса, куда рекомендуется разослать этот циркулярный документ. И, наконец, вкратце сообщаются основные данные о лице, о котором составлена бумага: фамилия, имя, возраст, пол, гражданство, политическая ориентация, партия, к которой принадлежит, отметка о том, что данный документ доставляется бесплатно и номер отдела:
«MAYAKOVSKY Vladimir / 28 / MAN / Ru / Communist / Bol / RD / B. 795»
Внимательно ознакомившись с представленным документом, невольно приходишь к выводу, что это, скорее всего, не категорический запрет на въезд в Великобританию российского поэта коммунистической ориентации, а всего лишь точка зрения инспектора иностранного отдела Британского министерства внутренних дел, с которой предлагается ознакомиться всем остальным отделам этого ведомства. Ведь инспекторы (пусть даже самые распранаиглавные) ни в одной стране ничего не запрещают и не разрешают. Они лишь дают рекомендации. А окончательное решение по любому вопросу принимает тот, кто возглавляет учреждение.
Вполне возможно, что эта рекомендательно-разъяснительная бумага сопровождала главный циркуляр, подписанный, надо полагать, министром, и содержавший категорический запрет поэту Маяковскому въезжать в Великобританию. Что-то вроде:
«Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии считает гражданина Советской России Маяковского Владимира персоной нон грата, посему въезд ему на территорию Королевства запрещается категорически».
И всё.
Работникам пограничных служб нет никакой надобности знать, сколько месяцев та или иная «персона нон грата» сидела в тюрьме, и как та тюрьма называлась.
Но такого документа в распоряжении Янгфельдта не было. И он выдал за него разъяснительную бумагу мистера Портера.
К тому же свой рассказ о «секретном циркуляре», якобы разосланном «во все британские… пункты консульского, паспортного и военного контроля», Бенгт Янгфельдт завершает с недоумением:
«Однако там, где о существовании этого документа действительно должны были знать, – в дипломатической миссии его величества в Москве – о нём, очевидно, ничего не знали…»
Впрочем, даже если допустить, что прав всё-таки Янгфельдт, а заблуждаемся мы, и представленный нам документ, в самом деле, запрещал Маяковскому въезд в Великобританию, всё равно возникает вопрос: как могла эта бумага воспрепятствовать появлению в Соединённом королевстве Лили Брик? Ведь она в этом документе не упомянута ни в одной строке! Даже намёком!