Поэма о вожде

Ещё летом 1924 года Сергей Есенин напечатал небольшое стихотворение «Ленин» (отрывок из так и не появившейся поэмы «Гуляй-поле»), где были бравшие за душу слова:

«Ещё закон не отвердел,

Страна шумит, как непогода.

Хлестнула дерзко за предел

Нас отравившая свобода.

Россия! Сердцу милый край!

Душа сжимается от боли.

Уж сколько лет не слышит поле

Петушье пенье, песий лай.

Уж сколько лет наш тихий быт

Утратил мирные глаголы.

Как оспой ямами копыт

Изрыты пастбища и долы…

Всё спуталось… Но понял взор:

Страну родную в край из края,

Огнём и саблями сверкая

Междоусобный рвёт раздор».

Так точно, так образно и так пронзительно, пожалуй, больше никому не удавалось описать то, что произошло с Россией после октября 1917 года. К этому описанию Есенин добавил и облик «сурового гения» – Ленина, «с лысиною, как поднос». Стих завершался словами:

«Его уж нет, а те, кто вживе,

А те, кого оставил он,

Страну в бушующем разливе

Должны заковывать в бетон.

Для них не скажешь: / «Ленин умер!»

Их смерть к тоске не привела.

Ещё суровей и угрюмей

Они творят его дела».

Даже в наши дни, читая эти строки, удивляешься, как такое могла пропустить большевистская цензура? Впрочем, одно четверостишие из этого стихотворения к печати всё-таки не допустили:

«Учёный бунтовщик, он в кепи,

Вскормлённый духом чуждых стран,

С лицом киргиз-кайсыцкой степи

Глядит, как русский хулиган».

А вот что написал об умершем вожде Борис Бажанов:

«Когда я начал знакомиться с настоящими материалами о настоящем Ленине, меня поразила его общая черта со Сталиным: у обоих была маниакальная жажда власти. Всю деятельность Ленина пронизывает красной нитью лейтмотив: «во что бы то ни стало прийти к власти, во что бы то ни стало у власти удержаться»…

Я пытался установить для себя, каков моральный облик Ленина, не того «исторического», «великого» Ленина, каким изображает его всякая марксистская пропаганда, а того, каким он был на самом деле. По самым подлинным и аутентичным материалам я должен был констатировать, что моральный уровень его был очень невысок. До революции лидер небольшой крайне революционной секты, в постоянных интригах, грызне и ругани с другими такими же сектами, в не очень красивой беспрерывной борьбе за кассу, подачки братских социалистических партий и буржуазных благодетелей, овладение маленьким журнальчиком, изгнание и задушение соперников, не брезговавший никакими средствами, он вызывал отвращение Троцкого, кстати, морально более чистого и порядочного…

Но величие Ленина? Тут я был осторожен. Известно, что когда один человек убьёт и ограбит свою жертву, он – преступник. Но когда одному человеку удастся ограбить всю страну и убить десять миллионов человек, он – великая и легендарная историческая фигура».

О таком большевистском вожде (великом и легендарном) и написал свою поэму Маяковский. В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» о ней сказано:

«До окончания поэмы никаких отрывков из неё и даже сведений, что Маяковский над ней работает, в печати не появлялось».

12 сентября 1924 года газета «Заря Востока» напечатала статью Николая Асеева, в которой сравнивались оба созданных произведения о вожде большевиков:

«Из стихов очень интересна поэма В. Маяковского. Тот же сюжет, взятый С. Есениным, наряду с сильнейшей и вместе с тем ясной трактовкой его Маяковским, выглядит пёстро раскрашенной кустарщиной рядом со стальной выверенной моделью».

Здесь чувствуется, что Асеев тоже подключился к тем, кто «давил» на Есенина, разнося в пух и прах всё им написанное.

Что же касается той таинственности, что окружала процесс создания поэмы Маяковским, то он (в автобиографических заметках «Я сам») дал такое объяснение:

«Я очень боялся этой поэмы, так как легко было скатиться до простого политического пересказа».

Первая читка состоялась 11 октября в редакции газеты «Рабочая Москва». На следующий день читателей оповестили:

«Вчера… в кругу сотрудников тов. Маяковский читал свою новую поэму «Владимир Ильич Ленин». Поэма посвящается Российской Коммунистической партии. Слушается она с исключительным интересом, производит сильное впечатление. Отдельные отрывки поэмы будут помещены в нашей газете».

Начиналась поэма так:

«Время – / начинаю / про Ленина рассказ.

Но не потому, / что горя / нету более,

время / потому, / что резкая тоска

стала ясною / осознанною болью.

Время, / снова / ленинские лозунги развихрь.

Нам ли / растекаться / слёзной лужею, –

Ленин / и теперь / живее всех живых.

Наше знанье – / сила / и оружие».

13 октября «Вечерняя Москва» тоже высказалась о новой поэме:

«В ней с большой силой даны изображения капитализма, постепенно нарастающей борьбы пролетариата, революции Февральская и Октябрьская, работа и роль великого Ильича. Последняя часть поэмы посвящена смерти Ленина. Отдельные отрывки поэмы будут помещены в нашей газете».

Вот строки из поэмы, наиболее часто цитировавшиеся в советские времена:

«Слова / у нас / до важного самого

в привычку входят, / ветшают, как платье.

Хочу / сиять заставить заново

величественнейшее слово / «ПАРТИЯ».

Газета «Известия»:

«Поэма разделена на несколько частей: отношение автора к теме, пролог, рождение Ленина, его жизнь и смерть… Путь Ленина служит как бы великим фоном, где иногда близко, до боли, проступают черты живого Ленина, простого и родного, товарища и вождя».

Вот строки, которые в советские времена полагалось заучивать наизусть:

«Партия и Ленин – / близнецы-братья –

кто более / матери-истории ценен?

Мы говорим Ленин, / подразумеваем – / партия,

мы говорим / партия, / подразумеваем – / Ленин».

Журнал «Жизнь искусства»:

«Маяковский закончил большую поэму о Ленине. Эта поэма по грандиозности замысла и по силе охвата темы превосходит всё раньше им написанное. Поэма будет печататься в «Лефе»».

Вот строки, которые в советское время знали все:

«Если бы / выставить в музее

плачущего большевика,

весь день бы / в музее / торчали ротозеи.

Ещё бы – / такое / не увидишь и в века!»

А поэт Алексей Ганин в октябре 1924 года был занят составлением тезисов о том, какой стала жизнь в его родной стране:

«При существующей государственной системе в России Россия, это могущественное государство, обладающее неизбывными естественными богатствами и творческими силами народа, вот уже несколько лет находится в состоянии смертельной агонии.

Ясный дух народа предательски ослеплён. Святыни его растоптаны, богатства его разграблены. Всякий, кто не потерял ещё голову и сохранил человеческую совесть, с ужасом ведёт счёт великим бедствиям и страданиям народа в целом…

Вполне отвечая за свои слова перед судом всех честно мыслящих людей и перед судом истории, мы категорически утверждаем, что в лице ныне господствующей в России РКП мы имеем не столько политическую партию, сколько воинственную секту изуверов-человеконенавистников, напоминающую если не по форме своих ритуалов, то по сути своей этики и губительной деятельности средневековые секты сатанистов и дьяволопоклонников. За всеми словами о коммунизме, о свободе, о равенстве и братстве народов таятся смерть и разрушения, разрушения и смерть…»