От Чикаго до Нью-Йорка
А экспедиция Николая Рериха, в которой под видом монгольского ламы участвовал Яков Блюмкин, продолжалась. 2 октября 1925 года Рерих записал:
«В морозном солнце утра перед стоянкой чётко вырисовалась снеговая гора Патос… Лама шепчет: «Он [великий учитель] не был против истинного буддизма и говорил: «Истинный буддизм – хорошее учение»»… Лун-по неожиданно стал русофилом: учится у ламы по-русски. Кричит: «Пора обедать», «Нож», «Чашка», «Вода горячая»».
Трудно сказать, чьё высказывание имел в виду Блюмкин, Ленина или Троцкого.
Караван Рериха двинулся дальше по Западному Китаю.
А в городе Чикаго в тот же день (2 октября) местная газета «Дейли уоркер» (орган ЦК Рабочей партии Соединённых Штатов) написала:
«Из далёкой красной России, сквозь кордоны лжи и дезинформации, является к нам луч света из нового мира, строящегося под руководством компартии в Союзе Советских Социалистических Республик. Товарищ Маяковский приезжает сегодня в Чикаго.
– Добро пожаловать в наш город, товарищ Маяковский!»
Очерк Маяковского «Свинобой мира»:
«Чикаго (несмотря на все противоречия с официальными указателями) – столица Соединённых Штатов.
Не официальная столица, вроде Вашингтона, не показная «для втирания очков» столица, вроде Нью-Йорка!
Настоящая столица, настоящее сердце промышленности, наживы и вместе с тем сердце борьбы американского пролетариата».
И ещё это был город, в котором происходили главные события поэмы Маяковского. О них в «Моём открытии Америки» сказано так:
«В 1920 году в выдуманной поэме «150 000 000» я так изобразил Чикаго:
Мир, / из света частей / собирая квинтет,
одарил её мощью магической, –
город в ней стоит на одном винте –
весь электро-динамо-механический…
Критики писали, что моё Чикаго могло быть написано только человеком, никогда не видавшим этого города.
Говорили: если я увижу Чикаго, я изменю описание.
Теперь я Чикаго видел. Я проверил поэму на чикагцах – она не вызвала у них скептических улыбок – наоборот, как будто показывала другую чикагскую сторону».
В Чикаго Маяковский и познакомился с поэтом Карлом Сандбургом, который потом (в 1959-ом, приехав в Москву) вспоминал:
«С Маяковским встречался. Когда он был у нас. В редакции газеты «Чикаго дейли ньюс». Встреча была очень короткая, две минуты. Пожали друг другу руки».
Как видим, знакомство было кратким, не обещавшим никакого продолжения.
Чикагская газета «Дейли ньюс»:
«1500 человек набилось в Темпл-холл, чтобы послушать знаменитого русского поэта Владимира Маяковского. Собрание было открыто «Интернационалом»…
Публика едва не сорвала крышу криками восторга от его стихов, посвящённых Америке: «Открытие Америки», «Барышня и Вульворт», «Блэк энд уайт». Пятьсот экземпляров его стихов были распроданы на месте».
Давид Бурлюк:
«Маяковский предложил мне взять на себя работу по напечатанию двух книжечек: «Солнце» и «Открытие Америки». Книжки печатались в типографии «Нового мира». К книжкам я сделал рисунки… Не обошлось без казуса. Вместо «Солнце» я поставил на обложке «Солнце в глазах у Маяковского». Володя сердился, но поправить было уже нельзя».
Газета «Русский вестник»:
«В старое доброе время о Маяковском знали только то, что он был футуристом. Теперь мы знаем, что под флагом литературных лекций он занимается пропагандированием советского строя и прелестей советской жизни. Мы ожидали услышать об искусстве и литературе в советской России, новых формах и о новых течениях в искусстве вообще, а в поэзии в частности. А на деле лекция была сплошным восхвалением строя».
Но «восхвалением строя» занималась не только «лекция» Маяковского, но и его стихи. В стихотворении «Барышня и Вульворт» рассказывалось о том, как в витрине магазина, расположенном в самом тогда высоком небоскрёбе Нью-Йорка (57 этажей)…
«…мисс / семнадцати лет
сидит для рекламы / и точит ножи.
Ржавые лезвия / фирмы «Жиллет»…»
Девушка, как кажется поэту, надеется, что её увидит «долларовый воротила» и осчастливит её. Но Маяковский завершает стихотворение вопросом:
«Как врезать ей / в голову / мысли-ножи,
что русским известно другое средство,
как влезть рабочим / во все этажи
без грёз, / без свадеб, / без жданий наследства?»
Это ли не призыв к революции?
Небольшую статью «Американское кое-что», напечатанную по возвращении в СССР в журнале «Красная нива», Маяковский тоже закончил вопросами:
«Когда же вырастут в миллионы коммунистов эти отделы рабочей молодёжи?
Когда ещё вырастут в солдат революции эти чикагские пионеры?
Когда, не знаю – но раз есть, то вырастут».
Василий Агбарович Катанян:
«На одном из публичных выступлений Маяковского в Америке ему задали вопрос: «А правда, что вы по приказу правительства пишете о баранах?» – «Правда, – ответил Маяковский. – Лучше по приказу умного правительства писать о баранах, чем по приказу баранов о глупом правительстве»».
Об этом же поэт говорил и в стихотворении «Вызов»:
«Я / полпред стиха – и я / с моей страной
вашим штатишкам / бросаю вызов…
Посылаю к чертям свинячим
все доллары / всех держав.
Мне бы / кончить жизнь / в штанах, в которых начал,
ничего / за век свой / не стяжав».
Газета «Новый мир»:
«На вопрос председателя: желает ли публика повторения лекции, раздался гром аплодисментов. Когда поставили вопрос на голосование, все единодушно голосовали «за»».
5 октября Маяковский выступил в Филадельфии. Газета «Рассвет»:
«Маяковский хвалил советскую власть и Бурлюка, а Бурлюк хвалил Маяковского и советскую власть».
Вслед за последовавшими далее выступлениями в Нью-Йорке и Питтсбурге, Маяковский выступил ещё раз в Детройте и в Чикаго. Газета «Дейли уоркер» написала:
«Нападки на Маяковского местных русских контрреволюционных листков только привлекли ещё большую аудиторию. Он дал крепкий отпор этим белогвардейцам в коро ткой и острой речи».
Видимо, именно это выступление имела в виду Элли Джонс, написавшая:
«Он говорил таким тоном, что некто маленького роста вскочил и обратился к залу на идиш. Такое часто случалось в России. Лекция превратилась в свободную беседу для всех присутствовавших. Я видела, что Маяковский «зверел и зверел».
Наконец он громким голосом заговорил по-грузински. В зале оказались люди, приехавшие с Кавказа. Они все стали кричать на своём языке, смеясь и аплодируя, радуясь родному языку. Бедлам!
– Это единственный «иностранный» язык, который я знаю. Почему вы позволяете себе выступать передо мною? Я не знаю идиш, – сказал он этим людям по-русски».
Но «люди, приехавшие с Кавказа» никак не могли угомониться. Один из них крикнул, спрашивая, откуда, мол, Маяковский родом. Тот зычно ответил:
– Багдадели вар! (Я из Багдади!)
Элли Джонс:
«Наконец, всё успокоилось, и лекция прошла с огромным успехом; все кричали, орали и аплодировали».
А Маяковский читал стихотворение «Ол райт» (потом он назвал его «100 %»), которое завершалось такими словами:
«Я разбезалаберный до крайности,
но судьбе, / не любящий / учтиво кланяться,
я, / поэт, / и то американистей
самого что ни на есть / американца».
Газета «Новый мир»:
«Рабочие почувствовали в нём своего человека.
– Это, брат, свой парень – сказал один рабочий председателю после лекции. – Недаром местная шваль его ненавидит».
4 октября Маяковский вновь выступил в Нью-Йорке.
Практически всюду Бурлюка и Маяковского сопровождала Элли Джонс. Она была почти на всех выступлениях поэта.
Правда, свои отношения влюблённые тщательно скрывали.