Убить Голембиовского

А: У вас с Березовским, по-моему, самая интересная история была с газетой “Известия”.

Ш: Ой, это была особенная история! Был такой момент, году в 1995-м[129], когда не было дня, чтобы “Известия” не выходили с ужаснейшей статьей про Березовского. Маленькая или большая статья, и везде его обличали. Помнишь этот момент?

А: Я, честно говоря, не помню, какой это был год, но в какой-то момент Голембиовский активно искал защиту. Он действительно нападал на Березовского, и я думаю, что ему всячески грозили. Расскажи об этом.

Ш: Был официальный визит Бориса Николаевича Ельцина, а Березовский был в делегации. Он мне позвонил и говорит: “Юр, ты мне срочно нужен, я еду в аэропорт, поезжай со мной по дороге до аэропорта”. Я помню, что мы ехали в Шереметьево-2, и он в машине говорит мне такое: “Слушай, ты мне должен помочь. Ты же знаешь каких-то бандитов?” Я говорю: “Ну, кого-то знаю, конечно”. У меня ресторан “Садко”, приходили все время, такое время было, нельзя не знать. Он мне говорит: “Ты мне должен помочь. Ты должен убить Голембиовского”.

Я, конечно, потерял дар речи. Единственное, что я ему сказал: “Боря, почему я?” Я так растерялся, что не знал, что ответить. Я как-то не был связан с криминальным миром, нормальный бизнесмен, на лице у меня тоже вроде не написано, что я какой-то бандюган. Может быть, у него было такое впечатление, что я молодой, дерзкий, наглый, достаточно жесткий…

А: Чтобы убить Голембиовского.

Ш: Это был для меня шок. Я говорю: “Объясни мне, что случилось?” Он говорит: “Ну, ты же читаешь газеты, он каждый день меня мочит в «Известиях»”, – он так нервно говорил.

Я говорю: “Давай так: я Голембиовского убивать не буду, и вообще я как бы не по этой части. Для меня даже страшно подумать, чтобы лишить человека жизни, неважно за что. Давай по-другому: я постараюсь сделать так, чтобы вы с ним сдружились”. Он говорит: “Это невозможно”. Я говорю: “Ты лети в Финляндию, а я буду заниматься”.

И я помню, что потратил тогда на это много времени, несколько месяцев, мне помогал в этом Митволь, он с Голембиовским дружил. Конечный результат мы знаем: они подружились и даже потом вместе газету сделали. Но я был тот человек, который…

А: …Спас жизнь Голембиовскому.

Ш: В любом случае я постарался сделать так, чтобы они нашли общий язык. Дальше я не участвовал в их отношениях, понятное дело, но я их свел и приложил к этому максимум усилий. Вот такая история была.

А: Это очень русский диапазон: либо убьем, либо станем лучшими друзьями, будем вместе работать.

Ш: Нет, ты знаешь, это не русский диапазон. Мне кажется, это все-таки диапазон Бориса Абрамовича.

А: Он легко прощал. Себя прощал, но и других прощал. Я думаю, что он спокойно бы выпивал водку с теми, кто заказывал на него покушение. Он считал, что знает, кто его заказывал.

Ш: У Бориса была одна беда: у него не было каких-то долгосрочных планов. Был план на короткий промежуток времени. И что важно: он любую жизненную ситуацию, связанную с бизнесом или с политикой, рассматривал с точки зрения себя самого. Многие из его окружения, кто с ним имел дело, в том числе я, всегда ему говорили, что рано или поздно будет печальный конец. Нельзя рассматривать ситуацию только с позиции выгоды для себя: когда ты играешь, есть команда, надо думать о команде.

А: Безусловно. Иначе общение невозможно.

Ш: И потом, политика – это вообще долгая история, она не делается в одну секунду, ты должен идти к какому-то результату, если хочешь его добиться.