Месть за старые обиды Война Чингисхана с «Золотым царем»

Месть за старые обиды

Война Чингисхана с «Золотым царем»

Итак, Чингисхан стал сюзереном тангутского царства, а также Алашаньской и Ордосской степей. Однако, чтобы по-настоящему подчинить Китай, монголам надо было избавиться от пекинского Алтан-хана.

Для кочевников это было непростым делом, ибо Цзиньское царство являлось одним из могущественнейших государств той эпохи. Его хозяева, чжурчжени, хотя уже и считались окитаившимися, все еще сохраняли воинскую доблесть лесных охотников-тунгусов, своих предков. Далее, утвердившись в Китае более века назад, они располагали всеми ресурсами тысячелетней цивилизации. Так что, имея дело с ними, монголы попали в еще более затруднительное, чем в случае с тангутами, положение, встав перед необходимостью ведения осадной войны, которой совершенно не были обучены. Уместно вспомнить и о Великой Китайской стене, которая вместе с усиливавшими ее бастионами являлась почти непрерывной линией обороны, протянувшейся с востока на запад через все Цзиньское царство.

Показав себя в очередной раз более политиком, нежели воителем, Чингисхан решил прежде всего заручиться поддержкой сильных союзников. Лежащие к северу от Великой Китайской стены степи нынешней Монголии в тот период населял полукочевой-полуоседлый тюркский народ онгутов, для нас интересный тем, что он исповедовал христианство (несторианство). Здесь монголы могли себя чувствовать вдвойне уютно. Во-первых, этот край удивительно напоминал им родину: «Ни деревца; бескрайняя травянистая степь с реками, исчезающими в солоноватых лагунах. Это та «земля трав», которую китайцы противопоставляют «земле пшеницы»; удручающее своею пустотой пространство, где изредка можно встретить десяток-другой юрт с пасущимися двумя-тремя сотнями верблюдов и лошадей, с многочисленными стадами длинношерстных коз».

Во-вторых, Чингисхан к тому времени уже установил тесные связи с тюрками-онгутами, тамошними пастухами. Их вождь, Алахуш-дигитхури, в 1204 году оказал ему неоценимую услугу, отказавшись вступить в сговор с найманами и предупредив его о создавшейся ими коалиции. Чингисхан выразил онгуту признательность, включив его в реестр сановников большой руки в мае 1206 года. Более того. Завоеватель отдал свою дочь Алахай-бэги одному из наследников Алахуш-дигитхури, с чего началась серия брачных союзов этих двух домов.

Сия матримониальная политика оказалась для Чингисхана необыкновенно выгодной. В силу своего географического положения и давних связей с «Золотым царем» онгуты являлись стражами китайских границ, платной внешней охраной Великой стены. И, привязав их к себе, Чингисхан таким образом загодя разрушил вражескую оборону, без боя он распространил свою власть до самого подножия знаменитой фортификационной системы.

К 1207 году Чингисхан почувствовал себя настолько уверенно, что уже мог себе позволить смотреть на Пекин сверху вниз. Хотя монгольский император все еще состоял вассалом Цзинь, но, когда умер тогдашний Алтан-хан и из Пекина прибыл посол с известием о восшествии на престол нового государя, Завоеватель, рассеянно взглянув на него, спросил:

— Кто новый государь?

— Князь Выйшао.

— Я полагал, — воскликнул Чингисхан, — что «Золотым царем» должен быть человек выдающийся, назначенный Небом! Как такой болван, как князь Вый, может играть подобную роль?

Плюнув в сторону юга, то есть Цзиньского царства, он вскочил в седло и ускакал, оставив посольство в полном замешательстве.

Монголов и пекинских владык, конечно же, разделяли ров крови и многочисленные неискупимые обиды. Обитатели монгольских юрт прекрасно помнили оскорбления, нанесенные их отцам и дедам пекинским двором, приказавшим четвертовать одних ханов, посадить на кол или прибить, как воров, к деревянному ослу других, например, таких как хан Амбагай и князь Окин-Бархаг. Эти смерти требовали отмщения, и теперь, когда племена объединились, настал час примерно наказать «Золотых царей».

В марте 1211 года Чингисхан созвал в Восточной Монголии, на берегу Керулена, Великий хурал с намерением объявить о начале войны с Цзинь. Оказать честь хану явились его дальние вассалы, в том числе два западнотюркских князя: Барчук, правитель уйгуров, управлявший Турфанским, Харашарским и Кучским оазисами, а также Арслан, карлукский нарек, живший в Семиречье, южнее озера Балхаш.

Завоеватель готовил поход на Алтан-хана как войну народную, священную. С этими настроениями он отправился паломником на одну из святых гор страны монголов, а именно на Бурхан-халдун, обиталище Вечного Тенгри

Явившись на место, следуя существовавшему обряду, он снял с себя шапку, набросил пояс на плечи, трижды ударил челом оземь и возопил:

— О Вечный Тенгри, я препоясался мечом, дабы отмстить за кровь моих дядей, Окин-Бархага и Амбагая, которых «Золотые цари» предали гнусной смерти. Коли я прав, окажи мне свыше поддержку своею десницей, сделай так, чтобы здесь, на земле, люди и духи объединились и помогли мне.

Великая война началась. Монгольская армия, сплошь конная, не сведущая ни в инженерном искусстве, ни в правильном ведении осады, долго топталась перед Китайской стеной, потратив целых два года (1211 и 1212 гг) на завоевание соседних деревень.

Боевые действия происходили на местности с сильно пересеченным рельефом, ряд горных хребтов, тянущихся здесь с юго-запада на северо-восток, заканчивается многочисленными изломами, что позволяет сравнивать эти горные цепи с решеткой знаменитой «пекинской жаровни». В этих-то горах и была возведена Великая стена. На различном удалении друг от друга в нее были встроены крепости, такие как Сюаньхуа (северо-западнее Пекина) и Датун (севернее Шаньси).

Стоит ли удивляться, что вместо громких побед Завоеватель поначалу с большим трудом добился лишь успехов локального значения. Впрочем, в список триумфальных достижений он с полным правом смог включить победу, одержанную в феврале-марте 1211 года в окрестностях горы Е-ху, что между Пекином и Калганом. Проезжая по тем Краям девять лет спустя, монах Чан-чунь увидел огромное поле, усеянное белыми костьми.

Монголы все еще ратоборствовали в пограничной зоне, когда весной 1212 года произошли события, весьма выгодные для Чингисхана. До перехода к «Золотым царям» тунгусского происхождения Пекин 200 лет принадлежал другому племени, киданям, у которых пращуры Алтан-ханов его отняли Кидани были народом смешанных кровей: в то время как Цзинь доводились братьям нынешним маньчжурам, кидани скорее принадлежали к расе монгольской. Правда, в отличие от подданных Чингисхана, они за три века пребывания на китайской земле практически полностью синизировались. Однако это не мешало им сохранять память о былой славе и, конечно, желание отомстить своим победителям, Алтан-ханам И вот весной 1212 года один из их князей, Елюй-Люге, взбунтовался против «Золотого царя», объединил вокруг себя соплеменников и встал на сторону монголов.

Родиной древних киданей был район Ляоян, что ниже современной Маньчжурии Чингисхан, используя их восстание, направил гуда Джебэ с корпусом своих войск Потерпев поначалу фиаско под стенами Ляояна, ближайший сподвижник Чингисхана симулировал отступление, укрыл своих ратников в окрестностях города, а затем вдруг появился вновь и благодаря эффекту внезапности легко овладел им Елюй-Люге провозгласил себя царем киданей под сюзеренитетом Чингисхана.