Овладеем ли мы новой техникой?

Овладеем ли мы новой техникой?

В те годы многие на Западе не верили в то, что мы быстро овладеем премудростью современной техники.

— Конечно, в каждой стране могут быть талантливые одиночки. Были у вас они и раньше, есть, конечно, и теперь. Но ведь чтобы создать современную промышленность, необходимы тысячи квалифицированных людей. У вас их нет. Чтобы их подготовить, нужно время — оно не может быть уложено в рамки ваших пятилеток. Оно измеряется эпохой, — такие суждения нередко высказывались представителями технической интеллигенции на ряде заводов Рейнской области.

В одной немецкой газете я прочитал небольшую статью архитектора Мея. В этой статье он рассказывал о том, как, возвращаясь из Советского Союза, где он участвовал в проектных работах, в вагоне поезда из Берлина в Эссен он встретил русского рабочего. Рабочий сидел в купе у окна, все время смотрел в книгу и что-то шептал. «Когда я спросил его, что он так внимательно читает, — писал Мей, — рабочий ответил: «Изучаю немецкий язык. Еду на практику на завод Круппа».

— Как же вы будете работать на заводе, не зная языка? Надо бы сначала язык выучить, а уже потом и на практику ехать.

— А я всего год назад выучился по-русски читать.

Этим рабочим, о котором написал Мей, был уральский металлург с Верхне-Исетского завода — Щипанов. Он приехал в Германию изучать производство трансформаторного железа. Наше отставание в этой области сдерживало развитие электропромышленности. На заводе Круппа это железо в то время не производилось, и я направил Щипанова на завод Капито и Кляйна в городе Дуйсбурге — недалеко от Эссена.

Так как Щипанов не знал немецкого языка, то я очень беспокоился о нем. Как он там один управляется? Надо обязательно съездить и проверить. Дня через четыре я поехал в Дуйсбург. Щипанова я застал у прокатного стана. Он был в рабочем синем костюме и, жестикулируя, что-то объяснял немецкому рабочему.

Щипанов не видел меня, когда я подошёл к стану.

— Ну, сколько тебе ещё говорить, дурья твоя голова, — уверенно объяснял он что-то немцу. — Так у тебя ничего не получится. Надо следить за температурой валков на обоих концах. Иначе лист уводить будет, — verstehen?[58]

Увидев меня, Щипанов оставил своего собеседника, подошёл ко мне и, поздоровавшись, сказал:

Ну, что я могу вам сказать? Кое-чему здесь поучиться можно, а многому и мы их поучить можем. Масло для смазки листов у них отличное. Бумага прокладочная великолепная, — потом почесал в затылке. — И вот что ещё: немцы они…

— Ну, конечно, немцы не французы же, — смеясь, сказал я, перебивая Щипанова.

— Аккуратны больно. Ну до чего же они точно все соблюдают. Вот бы нам этому обучиться, такой аккуратности.

— А что это вы ему объясняли? — спросил я Щипанова, кивнув головой в сторону рабочего, с которым он разговаривал.

— Ему-то? Глупость они допускают, все контролируют и точно соблюдают, а за температурой прокатных валков не следят. Вот я ему и объяснил.

В это время подошёл начальник цеха. Я спросил его, как работает советский практикант. Немец сказал, что Щипанов работает хорошо, и он не возражал бы продлить срок его пребывания на заводе.

— Он и сам учится и нам даёт полезные советы, — закончил аттестацию Щипанова начальник цеха.

Природная смекалка — характерная черта наших людей. Необходимо убрать помехи к овладению наукой и техникой — и тогда нам ничто не будет страшно. В те годы в области образования делалось много, и у всех была глубокая уверенность в том, что проблема кадров, необходимых для промышленности, будет разрешена.