«Поезжайте в Италию»
«Поезжайте в Италию»
В марте 1932 года встал вопрос о моей поездке в Италию. Для строящихся заводов по выплавке высококачественных сталей и ферросплавов нужны были электропечи, мы их тогда ещё не умели изготовлять. Фирмы, воспользовавшись создавшейся ситуацией, хотели сорвать с нас возможно больше.
Меня вызвали в Наркомтяжпром.
— Поезжайте в Италию, познакомьтесь с конструкцией печей, разработанных итальянскими специалистами. Вам необходимо будет оценить, в какой степени то, что изготовляется в Италии, подходит для нас. Если итальянские электропечи по вашему мнению подойдут для наших целей, то мы направим в Италию закупочную комиссию и будем договариваться с фирмами. Вы ведь у нас специалист в этой области.
Я как-то даже растерялся, — когда же это я успел стать специалистом? Прошло всего четыре года, как я защитил свой дипломный проект.
Через двадцать лет мы с Завенягиным как-то обсуждали вопрос о назначении на должность заведующего лабораторией одного молодого учёного. Завенягин стал возражать:
— Ну как можно назначать его на эту должность? Он всего шесть лет назад закончил институт.
— А ты забыл, Абрам Павлович, что тебя Серго назначил директором Гипромеза на третий день после окончания Горной академии?
Завенягин засмеялся.
— Да, черт возьми, действительно к нам относились тогда с большим доверием.
И вот поездка по Италии. Рим. Венеция.
О Венеции я когда-то делал доклад. Перечитал все доступные в то время для меня книги. Когда это было? То ли в 1915, то ли в 1916 годах?
Когда я ехал в Венецию, мне казалось, что я знаю этот город, но, выйдя из железнодорожного вагона, поразился. Это же совершенно не та Венеция, которая была создана моим воображением.
Гранд капал. Площадь Сан-Марко, Дворец дожей, и на углу чудесный барельеф пьяного Ноя. Узкие улочки и мастерские кустарей. Город на сваях. На сваи использовано красное дерево, которое когда-то росло на побережье. Эти деревянные сваи теперь заменяются сваями из железобетона. Мебельные фабрики платят большие деньги за те деревянные сваи, что простояли в воде столетия.
В Риме у Колизея меня остановил продавец камей. На небольшом деревянном лотке у него были чудесные брошки без оправы — женские головки, вырезанные из раковин.
— Купите, — твердил он, следуя за мной. Слово «купите» он произносил на итальянском, английском, французском и немецком языках. Потом, отчаявшись, он спросил: — Кто же вы?
— Русский.
— Ну купите же, — уже по-русски произнёс он.
— Откуда вы русский язык знаете?
— А я ещё мальчишкой жил с отцом в Одессе. Сегодня я ещё ни одной камеи не продал. Я их вырезаю сам. Смотрите, какие у меня руки, — и он повернул мне ладони своих мозолистых рук. — Вы же, советские, стоите за рабочих. Ну, купите.
Несмотря на скудность моих средств, пришлось одну камею все же купить.
В торговом представительстве в Милане мне оказали содействие в ознакомлении с итальянскими заводами. От торгпредства были написаны письма ряду итальянских фирм, занимавшихся изготовлением электропечей, с просьбой ознакомить меня с их конструкцией и производством. В конце каждого письма стояла магическая фраза — речь идёт о заказах.
Все запрошенные фирмы ответили согласием.
От фирмы Фальки в Турине я получил не только приглашение, но и проспект изготовляемых фирмой печей. В книге с золотым обрезом было много чудесных фотографий электропечей самых различных конструкций.
У меня сложилось впечатление, что фирма Фальки является одной из наиболее солидных. Поэтому я и решил поехать прежде всего к Фальки в Турин.
По указанному в проспекте адресу я быстро нашёл контору фирмы. На звонок дверь открыла хорошо одетая, миловидная девушка — секретарь. Я обратился к ней по-французски и сказал, что хотел бы видеть владельца фирмы. Она ввела меня в гостиную, свидетельствующую всем своим видом о солидности фирмы, и попросила подождать.
Через минуту в гостиную вошёл владелец фирмы — Фальки. Стройный брюнет, на вид не старше тридцати пяти лет.
— Я хотел бы познакомиться с производством печей вашей фирмы. Нас интересуют промышленные печи для плавки, а также термической обработки.
— Плавильных печей мы не строим, а печи для термической обработки мы вам поставляли и готовы поставлять их в дальнейшем. Не будем терять время и направимся на производство, — предложил Фальки.
И мы спустились со второго этажа, сели в стоявшую у подъезда машину «фиат» и поехали.
На окраине города у невзрачного одноэтажного домика, напоминавшего мне почему-то старый купеческий лабаз, машина остановилась.
Мы вошли в небольшую мастерскую, где было установлено не более двадцати простых станков.
— А где же вы изготовляете те печи, что изображены в проспекте вашей фирмы? — спросил я Фальки, удивлённый примитивностью оборудования.
— Вот здесь.
— Но у вас даже нет печей для отливки деталей, входящих в конструкции?
— А мы их заказываем у фирмы «Фиат» здесь же, в Турине.
— А специальные огнеупорные материалы, кто их делает?
— Их изготовляет один из итальянских заводов, расположенных поблизости.
— Для печей нужны ленты и проволока из специального сплава — нихрома, где вы берете нихром?
— Нихром мы получаем из Германии, от Круппа.
— А приборы для контроля и регулировки температуры?
— Приборы покупаем в Англии.
— Что же вы сами делаете? — смеясь, спросил я Фальки.
— Как что? Все конструкции являются оригинальными разработками фирмы, и, кроме того, корпуса печей и все монтажные детали изготовляются нами вот здесь.
В соседней комнате Фальки показал мне несколько готовых к отправке заказчикам хорошо выполненных печей.
«По всей видимости, фирма имеет сильное конструкторское бюро, — подумал я. — Надо будет попросить Фальки ознакомить меня с работой этого бюро».
— А не можете вы меня познакомить с вашим конструкторским бюро? — спросил я Фальки.
— Почему же нет, смогу.
Из этих убогих мастерских, выпускающих великолепные печи, мы поехали в центр города и опять остановились у подъезда дома, где размещалась контора фирмы.
Поднялись снова на второй этаж, прошли мимо изящной секретарши, и Фальки ввёл меня в комнату, где находилось три или четыре чертёжных доски, за ними работали двое молодых итальянцев.
— Познакомьте меня с главным конструктором, — вновь попросил я.
Фальки сделал корпусом тела движение вперёд и протянул руку.
— Перед вами главный конструктор, а это мои чертёжники.
Когда я уезжал от Фальки, меня разбирала злоба. Ведь у него ничего, кроме желания заработать, нет. Он просто человек с большой инициативой и полон энергии.
Мы заказывали этой фирме сотни печей, а все их могли бы делать сами.
… Когда я проезжал по прекрасным автострадам Италии, я видел, как на строительстве новых автомобильных дорог рабочие вручную кувалдами дробили камень, приготовляя щебёнку.
В Милане был большой машиностроительный завод, изготовлявший дробильно-размольные машины. На этом заводе мы покупали, в частности, и дробилки для дорожного строительства.
В то же время в Италии они не использовались. Я задал вопрос итальянскому инженеру, сопровождавшему меня в поездках по Италии.
— Почему у вас камень на строительстве дорог дробят вручную?
— Видите ли, правительство, в целях борьбы с безработицей, рекомендовало сократить применение машин. То же самое у нас происходит на некоторых фабриках. Правительство предложило из тех же соображений не пользоваться механизмами и больше применять простой ручной труд. У нас много безработных, — сказал инженер.
На металлургическом заводе в Аосте при осмотре доменного цеха ко мне обратился начальник этого цеха с просьбой предоставить ему возможность поработать на доменных печах Магнитки или Кузнецкого завода.
— Годы идут, здесь у нас, в Италии, старые печи и старое оборудование. Как инженер, я здесь тупею — у вас творческий размах. Ох и далеко же вы полетите, если будете двигаться такими темпами!
Он был опьянён размахом наших работ. Там впервые я это и услышал:
— Вам не видно того, что вы создали. Большое художественное полотно надо рассматривать издалека. Вблизи вы видите отдельные мазки. Нам отсюда виднее, кроме того, мы — итальянцы. — И он застенчиво улыбнулся.