«Sind Sie von Tscheka?»

«Sind Sie von Tscheka?»

Мне очень хотелось познакомиться с производством ферросплавов. Попытки попасть на ферросплавные заводы Швеции закончились неудачей. В Германии было ферросплавное производство, и мы покупали здесь многие сплавы — феррохром, ферровольфрам, феррованадий, ферромолибден. Я предложил работникам Торгпредства свои услуги.

— Зачем вам посылать своих приёмщиков из Берлина и тратить лишние деньги на билеты? Поручите приёмку мне.

Все ферросплавные заводы, где мы производили закупки, находились в западной части Германии.

В Торгпредстве со мной легко согласились и сразу же предложили поехать к швейцарской границе в район города Базеля — в небольшой городок Мург, где находился один из заводов, выплавлявший ферровольфрам и ферромолибден.

Эта поездка хорошо сохранилась у меня в памяти, может быть, потому, что сопровождалась несколькими приключениями. Они начались уже в Берлине. Прежде всего я пропустил свой поезд на Базель, так как почему-то решил, что двадцать два часа обозначают двенадцать часов ночи, и прибыл на вокзал в одиннадцать тридцать.

Следующий поезд на Базель отходил в пять часов утра. Жил я далеко от вокзала, и возвращаться домой не было никакого смысла. Я снял номер в небольшой гостинице рядом с вокзалом.

Мне пришлось очень долго объяснять служащему, что номер мне нужен всего на три-четыре часа, просто подремать. Расчётливый немец никак не мог понять, зачем нужно снимать номер всего на три часа.

— Платить-то вам придётся все равно за сутки, — в недоумении твердил он мне.

Полусонный, в половине пятого я снова был на вокзале. В купе, куда я сел, находилось трое — девушка лет двадцати, пожилая женщина, видимо её мать, и полный краснолицый мужчина — немец. На женщинах было невиданное много ранее одеяние, напоминающее древнеримские туники. Лицо девушки казалось выточенным из слоновой кости, но со слегка лимонным оттенком. Оно поразило меня своей необычайностью.

Когда я вошёл и произнёс «Guten Morgen», то в ответ услышал английское «Good morning»[40].

Собеседник двух необычных дам силился вести с ними разговор по-французски, но он плохо знал французский язык, а женщины, по-видимому, также не были искушены в нем. Когда я занял место в купе, немец обратился ко мне с вопросом:

— Вы по-английски не говорите?

— Нет.

— Какая жалость! Вы только посмотрите, какая прелесть эта девушка, а я как болван принуждён молчать.

Потом, после некоторой паузы, он добавил:

— Едут в Манхайм из Индии к своим знакомым. Я готов изменить свой маршрут и ехать до Манхайма и даже, черт возьми, дальше. Но как же быть с языком?

А женщины открыли саквояж, вынули бананы и лепёшки. Протягивая мне лепёшку, старшая сказала по-английски:

— Попробуйте, это домашнее печенье.

Мобилизовав все свои познания в английском языке, я все же смог объяснить, что я русский, прибыл сюда в Германию из Москвы. Девушка, вероятно, поняла и сказала:

— Сейчас в Москве находится индийский писатель.

Обрадовавшись, что меня поняли, я воскликнул:

— Тагор!

— Вы неправильно произносите его имя — его зовут Тагур. Рабиндранат Тагур.

Вскоре индуски вышли из купе — у них была пересадка.

— Я провожу их до Манхайма, — сказал немец, — это случается раз в жизни.

Около двенадцати ночи я прибыл в Базель.

— Вам лучше всего ночевать в Базеле. Утром вы можете выехать на Шопфхайм, а там и Мург рядом, — сказал мне железнодорожный служащий. Но оказалось, что в Базеле я могу быть только на немецкой стороне вокзала. Чтобы пройти в город, необходимо иметь швейцарскую визу.

— Через двадцать минут отходит поезд на Шопфхайм, — сказал мне один из железнодорожников. — Поезжайте до Шопфхайма — там и переночуете. А от Шопфхайма до Мурга всего шесть километров.

Я вскочил на местный поезд и через несколько минут — уже в начале первого часа ночи — вышел на пустынный перрон Шопфхайма. На привокзальной площади ни души. На двухэтажном домике, напротив здания вокзала надпись: «Gasthaus»[41].

Я уже много путешествовал по Германии и хорошо знал эти небольшие провинциальные гостиницы — внизу пивная, а наверху несколько гостиничных номеров. Хозяева, как правило, живут здесь же.

У дверей меня встретил тучный немец — хозяин, и на мой вопрос, есть ли свободные номера, ответил:

— К сожалению, нет. Но вы можете переночевать в гостинице Шлюссель. Её трудно найти, но Ганс проводит вас.

Ко мне подошёл парнишка, и мы пошли с ним по узким тёмным улочкам городка. Было уже около часа ночи, когда мы вошли в вестибюль трехэтажного домика. За конторкой дремал старик. Он дал мне карточку — анкету. Фамилия, имя, год рождения, откуда прибыл, сколько намеревается пробыть и подпись.

Сняв со стены ключ, старик открыл комнату, пожелал мне спокойной ночи и вышел. А я повернул ключ в дверях, разделся и только принял горизонтальное положение, как моментально заснул. Проснулся я от пенья… соловьёв. У открытого окна в плотных кустах жасмина и сирени пели соловьи.

Начало светать — вдали виднелись вершины снежных гор, а неподалёку блестела полоска воды — Рейн. Мне казалось, что все это я вижу во сне. После индустриального Рура картина казалась неправдоподобной.

В семь часов утра я спустился вниз, и мне предложили обильный завтрак. Я решил отсюда написать своим друзьям в Москву. Выбрал из пачки открыток, предложенных мне хозяином, одну с видом городка, написал несколько строк, расплатился за номер (стоимость завтрака входила в стоимость комнаты) и решил до Мурга дойти пешком.

Не успел я пройти и квартал, как меня догнала официантка, подававшая мне завтрак.

— Вы оставили на столе открытку, мы бы её отправили, по вы не написали адреса, — и она протянула мне карточку, которую я написал своим московским друзьям, забыв указать их адрес.

Утро было чудесным. Городок только что начал просыпаться, открывались ставни окон, поднимались деревянные жалюзи. Стены многих домов были увиты плющом. У окон второго этажа висели ящики с яркими цветами, а по обеим сторонам улиц журчали ручьи, окаймлённые бордюром розовых кустов.

Выйдя из городка, я очутился во фруктовом саду. С веток свисали груши и яблоки. «Забрался в чей-то сад, — мелькнула мысль, — может быть недоразумение, надо поскорее выбираться». Но никакой другой дороги я не видел и пошёл дальше. Меня обогнал один велосипедист, затем второй. Сад кончился, и дорога пошла лесом.

Впереди я увидел медленно идущего старичка, который передвигался в том же направлений, что и я. Обгоняя нас, по дороге прошёл грузовик, гружённый кирпичом. Один кирпич упал перед идущим по обочине дороги стариком. Он остановился, поднял кирпич, отнёс его в сторону от дороги и положил.

— Машина пойдёт, раздавит, ну что хорошего, — произнёс он, когда я проходил мимо.

Дорога привела меня к лесному озеру, на берегу которого находился небольшой ресторанчик, а при нем лодочная станция. Несколько круглых столиков и плетёных кресел под большими яркими зонтами стояли прямо на берегу. Я подсел к одному из столиков и, когда ко мне подошёл официант, попросил его принести чашечку кофе и почтовые открытки с видами. Когда он принёс их, я, выбрав пару открыток, подумал — а сколько чудесных мест в нашей стране? Вспомнил путешествие по Алтаю в 1927 году. Но, к сожалению, у нас не только на Алтае, а даже в хорошо обжитых местах нельзя получить вот так просто, как здесь, открытки с местными видами, номер в гостинице или просто перекусить и отдохнуть.

Когда я добрался до Мурга, было уже около часу дня. Время обеденное. Увидев вывеску: Gasthaus «Zum goldenen Hirsch»[42], я направился к этой гостинице.

Средину большой комнаты занимал длинный дубовый стол, без скатерти. По обе стороны во всю длину стола тянулись скамьи. Посредине стола на деревянной дубовой доске лежали краюха хлеба и большой нож. За столом сидело человек семь. Часть из них обедала, один, вероятно, уже закончил обед и из большой фаянсовой кружки пил пиво.

Я сел за стол и сказал подошедшей ко мне хозяйке, что хотел бы пообедать. Она принесла мне большую глубокую тарелку, до краёв наполненную супом.

— А хлеба можно? — спросил я.

— А вот он на столе, — и она кивнула на краюху, — берите, а не хватит, я ещё принесу.

Все это резко отличалось от того, к чему я уже привык в Эссене. Здесь хлеб на маленькие ломтики не считают. Только я взялся за ложку, как со всех концов стола раздалось:

— Guten Appetit[43].

По всей видимости, сидящие за столом из моего разговора с хозяйкой поняли, что я не местный.

— Sind Sie nicht von hier?

— Nein.

— Woher sind Sie?

— Wie meinen Sie?

— O-o, ich meine Sie sind von Berlin.

— Ein bischen ferner.

— Woher denn?

— Von Moskau.

— Sind Sie hierher gekommen, um Revolution zu machen?

— Nat?rlich.

— Sind Sie von Tscheka?

— Selbstverst?ndlich.[44]

Кое-кто из сидящих за столом громко засмеялся, а мой собеседник побагровел. Он понял, что смеются над ним. Я видел, что надо кончать разговор, который принял такой непредвиденный оборот.

— Вы что, думаете, у нас нет здесь других, более простых дел? Я приехал на завод. Мы разместили здесь большие заказы, и я приехал для приёмки изготовленного для нас металла.

Мой собеседник как-то сразу осел.

Он быстро поднялся со своего места, подошёл ко мне и, низко кланяясь, произнёс:

— Разрешите представиться — я бухгалтер этого завода и очень рад чести познакомиться с вами. У меня здесь около гостиницы стоит мотоцикл с коляской. Может быть, вы согласитесь проехать до завода со мной? К сожалению, у меня нет автомобиля, а только мотоцикл, но очень хороший, с коляской, — повторил бухгалтер. — Что же вы но известили нас, что вы едете, мы бы послали за вами машину. Директора сейчас па заводе нет. Он будет только в три часа, а сейчас два. Ну, если вы не хотите ехать со мной, мы за вами пришлём машину. Директор приедет за вами.

«Вот что значит быть крупным заказчиком, — подумал я. — Каким тоном он только что разговаривал со мной, когда ещё не знал, что я являюсь крупным покупателем».

Все сидящие за столом приветливо улыбались. Хозяйка спросила, что мне подать на второе. Я заказал жаркое из телятины и салат из огурцов, а когда она отходила от стола, то вдогонку крикнул ей:

— Und ein Kr?gel Bier bitte[45].

Хозяйка остановилась и в замешательстве переспросила:

— Gurkensalat mit Bier?[46]

— Warum nicht[47]?

— Das geht doch nicht[48].

И она обвела взглядом присутствующих, ища поддержки. Я почувствовал, что оказался в неприятной ситуации. Находившиеся в ресторанчике начали обсуждать, можно ли употреблять пиво с салатом из огурцов. Надо было кончать дискуссию. Хозяйка упорно твердила:

— Das geht doch nicht[49].

— Aber ich glaube das Bier immer geht[50].

Это, видимо, всем понравилось, так как со всех сторон раздались голоса одобрения:

— Ja, ja, nat?rlich[51].

Вечером, когда я вернулся с завода и лёг в постель, то долго не мог заснуть, вспоминая дневные разговоры. В этой части Германии, среди красот Швейцарских Альп как-то особенно выделялась своей нелепостью паутина лжи, которую плели наши недруги.

Утром, когда я сел за стол завтракать, хозяйка спросила меня:

— Может быть, вам подать солёной рыбы? Я знаю, что русские очень любят солёную рыбу.

— Откуда вы это знаете?

— Два года назад у меня жил один русский. Он вечером всегда просил солёной рыбы.

— Ну, а к рыбе он ничего больше не просил?

— Нет, он с собой приносил бутылку и наливал из неё небольшой стаканчик. Мне казалось, что у него было что-то с желудком не в порядке и он перед едой принимал какое-то лекарство. Он мне сказал, что все русские очень любят солёную рыбу.

Мне стало смешно. Вот так и создаются легенды.