Глава CIV. Конец «одиссеи»
Глава CIV. Конец «одиссеи»
Между тем время работало на нас. Приближался знаменитый ХХ съезд партии. Еще не было принято его историческое решение, заклеймившее культ личности Сталина, но в воздухе уже чувствовалось освежающее дыхание оттепели, столь живительное в смрадной удушливой атмосфере сталинского режима. Прошло полтора года после смерти тирана, и новые люди, пришедшие ему на смену, вспомнили о миллионах бывших заключенных, сосланных в вечную ссылку. «Основанием» для ссылки было лишь то, что эти люди ранее были обречены на лагеря и тюрьмы и отбыли там свои сроки заключения. В этом была вся их «вина».
И вот в конце ноября 1954 года Оксана получает извещение из управления МВД Красноярского края, что «согласно заключению УМВД и прокуратуры Красноярского края Ильяшук К. В. из ссылки освобождается 30 ноября 1954 года».
Наконец свершилось! Справедливость восторжествовала. Теперь можно было бы подумать о возвращении на родину, в родную Украину. Но куда вообще ехать, тем более зимой? В Киеве, где мы жили до войны, квартира была разграблена и потом заселена какими-то жильцами. Ехать к Юре, который сам нанимал комнату с Варей у ленинградского профессора Бориса Васильевича Казанского? Или к дочери на Уральскую опытную станцию, где Лена изнемогала от летней жары, доходящей порой до сорока градусов, и где, к тому же, она жила в старой мазанке, готовой развалиться от ураганных степных ветров? Ни один из этих вариантов нас не устраивал. Впрочем, это вообще были досужие рассуждения, так как по тогдашним драконовским законам нам, бывшим заключенным, въезд в Киев и Ленинград и проживание там были запрещены.
Между тем, мы жили в хорошей благоустроенной квартире, в тепле, были материально обеспечены, ни в чем не нуждались. И мы решили оставаться в Канске и работать до лета будущего года.
Я руководил оркестрами уже вторую зиму. Кадры музыкантов закрепились, репертуар исполняемых произведений усложнялся и расширялся, и ни один концерт не обходился без участия оркестра. Положение мое в клубах упрочилось. Я работал спокойно, но мысли об отъезде стали неотступными. Куда же все-таки ехать, в какой город и у кого из родственников поселиться? Оставался только один шанс — ехать в Золотоношу Черкасской области к родной сестре Оксаны Насте. У нее был хоть и неважный старый, но просторный дом, в котором она могла бы предоставить нам для жилья одну комнату. В ответ на нашу просьбу о желательности поселения у нее она написала, что будет счастлива принять нас у себя и с большим нетерпением ждет нашего приезда.
Но и здесь не обошлось без временного затруднения. Золотоноша находится внутри стокилометровой зоны вокруг областного центра — города Черкасс, в сорока километрах от него. А в пределах стокилометровой зоны вокруг областных центров селиться бывшим заключенным запрещалось. Посылаем новый запрос Насте — узнать, как посмотрят на наш приезд в Золотоношу местные власти. Вопреки ожиданиям ответ пришел положительный: «Уз — навали, органы МВД не возражают, приезжайте!»
Оставалось последнее — взять расчет на работе и собираться в дорогу. К счастью, атмосфера новых политических перемен в стране и тут подготовила почву для моего безболезненного ухода с работы.
М. И., О. В. Ильяшуки с дочерью Еленой (г. Киев, 1966 г.)
Пока ссылка была бессрочной, огромная армия культурных работников, загнанная из европейской части Советского Союза в Сибирь на вечное поселение, принимала большое участие в развитии искусства вообще и художественной самодеятельности в частности во многих городах Сибири, в том числе и в Канске. Именно благодаря им, этим ссыльным, художественная самодеятельность в клубах при заводах, предприятиях, учреждениях достигла своего наивысшего расцвета. Но, как только бессрочная ссылка была отменена, очень многих руководителей и рядовых участников художественной самодеятельности потянуло на родину. Они массами стали покидать места ссылки, и культурно-просветительная деятельность в клубах стала приходить в упадок. Этого процесса не избежали и клубы гидролизного и текстильного комбинатов — в связи с уходом основных руководителей кружки художественной самодеятельности стали распадаться, в лучшем случае влачили жалкое существование. Готовился к отъезду художественный руководитель и режиссер Абих, подобравший прекрасную труппу театрального кружка и хорошо организовавший его работу. Ушла Дизендорф, руководительница хора, слава которого гремела по всему Красноярскому краю. У всех было ликвидаторское настроение. Губинский повесил нос на квинту и тоже помышлял об уходе. И когда я подал ему заявление об уходе, он подписал его без всяких возражений, махнув на все рукой. Также без затруднений мне удалось уволиться и из клуба текстильного комбината. Говорили, что завклубом Щукин намеревался перекочевывать в Харьков.
Комната, которую занимали мы с Оксаной, досталась нашим соседям по квартире — Ивану Капитоновичу с женой. Они давно мечтали о добавочной площади и были счастливы, что ее получили. В благодарность за услугу, которую мы им оказали, они приняли большое участие в подготовке нашего отъезда и проводах.
За неделю до отъезда я заказал билеты до Москвы. Оставалось только три дня до отбытия, как вдруг сердечный приступ свалил меня с ног, и я слег. Бедной Оксане самой пришлось укладывать наш, хоть и нехитрый, багаж и сдавать его на вокзале. К счастью, через два дня мне стало легче.
М. И., О. В. Ильяшуки с сыном Юрой (г. Киев, 1961 г.)
Наконец 30 июня 1955 года в пять часов утра в сопровождении Ивана Капитоновича и его жены, помогавших нести вещи, мы двинулись по шпалам железнодорожной ветки до самой станции. Было чудесное утро. Ярко светило солнце. На небе ни облачка. В душе праздничное настроение. Четырнадцать (!) лет тяжелой, подневольной, унизительной жизни в тюрьме, лагерях и ссылке остались позади. Перед нами раскрывалась новая страница жизни. Мы бодро шагали по шпалам, душа ликовала, пела, переполненная счастьем. Хотелось обнять весь мир.
Пришли на станцию. Наш вагон одиноко стоял на путях далеко от вокзала. Это был специальный вагон для пассажиров из Канска. Его должны были прицепить к поезду «Владивосток-Москва», как только он прибудет в Канск.
Мы расположились на своих местах и распрощались с милыми соседями. Часа через два подошел поезд, нас прицепили, и мы покатили на запад.
Прощай, Сибирь! Прощай, край униженных и оскорбленных! Прощай, богатый край, превращенный царскими, а затем сталинскими палачами в тюрьму народов!
Киев, ноябрь 1971 — март 1972
Документы о реабилитации М. И. и О. В. Ильяшуков