Глава XXIII Ночные мучения

Глава XXIII

Ночные мучения

Казалось бы, формально человека не пытают. Но попробуйте пролежать ночь в тисках, когда сдавлен так, что грудь не может нормально дышать. Давка усугублялась еще жарой и духотой, особенно летом. Но даже зимой, при тридцатиградусных морозах, шестьдесят «человеческих печей» при открытой форточке накаляли воздух до 30–35 градусов. Струя холодного воздуха, падающего из окошечка, моментально превращалась в пар. Она была не в состоянии ни охладить, ни очистить смрадную атмосферу, насыщенную густым запахом человеческого пота. Вся одежда сброшена, только трусы, мятые, выцветшие, несвежие, болтаются на бедрах. И, несмотря на почти полную обнаженность, обильно струящийся пот нисколько не смягчает адской жары, ведь тело, словно клин, зажато между туловищами соседей, грудь вплотную примыкает к спине одного соседа, а сзади тебя обжигает тело другого. Кажется, будто ты погружен в горячую ванну, наполненную липким, густым, вонючим потом. От сдавленности не только затрудняется дыхание, но и нарушается нормальное кровообращение. По всему телу бегают мурашки, появляются судороги, а ты, зажатый, не имеешь возможности даже пошевельнуться. Это значит нет сна — единственного источника восстановления сил и отключения от беспросветной действительности. И тогда было решено: всем ложиться сначала, например, только на правый бок и приблизительно через каждые полтора-два часа по команде переворачиваться на левый.

Знаменитая параша доставляла нам не меньше неприятностей — не только своим зловонием, но и трудной дорогой к ней в ночное время. Вы поднялись, но куда поставить ступню? Весь пол покрыт густо переплетенными, словно клубок извивающихся змей, ногами. Ни одного свободного пятачка. Кое-как вам удалось раздвинуть чужие ноги и освободить пространство величиной с блюдечко, чтобы стать на него носком или пяткой, а другая нога в это время висит в воздухе, пока глаза выискивают впереди другой свободный «просвет» на полу. Вы с трудом сохраняете равновесие. А если, не дай Бог, наступите или тем более упадете на кого-нибудь, выслушаете брань, несмотря на извинения и объяснения — я, мол, не нарочно. Кое-как добираетесь затем назад к своему месту, но его уже нет: ваша «жилплощадь» уже занята сомкнувшимися телами соседей. Но не будете же вы стоять над ними до утра. Вы нагибаетесь и начинаете медленно и упорно ввинчиваться плечом меж скользких и мокрых туловищ.

Вот так мучительно проходили наши ночи.