Глава LXXXVIII Крепкий мужик
Глава LXXXVIII
Крепкий мужик
Пора теперь поближе познакомиться с очень интересной фигурой, с нашим хозяином Иваном Васильевичем Тевелевым. Ему было лет 65–67. Это был еще крепкий старик. Выходец из Вологодской губернии, внешне он был типичным русским человеком: светло-русые бородка и усы, еще хорошо сохранившаяся грива седоватых волос, продолговатое лицо, серые проницательные глаза, в которых светился незаурядный ум. Именно такими лицами наделяли художники людей русской старины.
Родился Иван Васильевич в бедной крестьянской семье. Никакого образования не получил, но грамоту все же освоил. Когда вспыхнула русско-японская война, его мобилизовали в армию. По счастливой случайности всю кампанию он прошел целым и невредимым, без единого ранения. Его удивительная память сохранила во всей живости много ярких эпизодов той войны. Почти сорок лет спустя он помнил имена, отчества, фамилии однополчан-солдат и начальников, от взводных, ротных, батальонных командиров до командира полка, дивизии, вплоть до командира корпуса.
После японской войны он не вернулся в село, а поехал в Питер, где поступил рабочим на Путиловский завод. Как человек смышленый, он быстро выдвинулся и стал неплохо зарабатывать. В память о том времени, когда он работал на Путиловском, он демонстрировал перед нами добротные диагоналевые брюки, которые он носил на протяжении почти сорока лет, несколько раз их перелицовывая. И они все еще ему служили. «Вот какой тогда вырабатывали товар, не то что нынешнее дерьмо», — говаривал он. Еще сохранились у него с тех дореволюционных времен часы-ходики. Они висели на стене и исправно тикали, только вместо гирь к ним был подвешен какой-то груз.
Скопив небольшой капиталец на Путиловском заводе, Иван Васильевич подался на село, но не в родные места на Вологодщину, а на богатые сибирские просторы — в Алтайский край. Поселился в Каменке. Алтайский край манил к себе своими богатствами и, главным образом, прекрасными почвами всех, кто страдал от малоземелья в перенаселенных районах России и в юго-западных губерниях Украины. Это был период массового освоения привольных дешевых земель.
Иван Васильевич купил участок земли и со свойственной ему энергией начал на нем хозяйничать. Обзавелся семьей. Из его рассказов о том времени видно, что был он очень трудолюбивым, напористым, смекалистым земледельцем. И хозяйство Ивана Васильевича быстро пошло в гору. Он выстроил добротный дом, сарай, завел лошадей, приобрел сельскохозяйственный инвентарь, в том числе такие машины, как сенокосилка, сноповязалка, молотилка. Словом, это был хороший сельский хозяин. На Алтае подобных середняков появилось тогда много.
Пришла Октябрьская революция, а с ней и коллективизация. Была она Ивану Васильевичу не по душе. Он понимал, что добро, нажитое его мозолями, тяжким многолетним трудом, уйдет из его рук. Началась широкая кампания по «раскулачиванию». Были составлены черные проскрипционные списки, в которые попали не только хозяева, действительно эксплуатировавшие труд бедноты, но и середняки, а то и вовсе не зажиточные крестьяне. Просочились сведения, что в определенный день местные власти должны всех их арестовать и выслать в места «не столь отдаленные». Друзья сообщили Ивану Васильевичу, что и он значится в этих списках. Бросив на произвол судьбы хозяйство, дом, семью, накануне массовых арестов он исчезает в неизвестном направлении и… оседает в Предивной.
В то время (в начале тридцатых годов) на месте, где находится теперь верфь, была еще дремучая тайга. Она покрывала берега до самой воды. Вот на одном из берегов и началось строительство верфи. Вдоль будущего поселка пробили главную просеку, построили административно-хозяйственные и коммунально-бытовые здания, общежития и дома для семейных рабочих типа общежитий. Сюда на строительство верфи и прибыл Тевелев, до поры до времени скрывая от семьи место своего пребывания. Потеряв в Каменке все, он должен был создавать собственное хозяйство заново, с нуля, на совершенно иной материально-производственной основе. Здесь в тайге не было простора, условий для занятия сельским хозяйством. Сама природа и индустриализация, которая началась в стране, диктовали совершенно иной род занятий — лесоповал, лесозаготовки, строительство барж, прежде всего для сплава леса.
Чтобы прочно обосноваться на новом месте и иметь возможность забрать к себе из Каменки семью, Тевелев строит полуземлянку, обзаводится приусадебным участком, занимается выращиванием овощей.
Здесь были рады каждой паре рабочих рук, поэтому не очень интересовались прошлым новых поселенцев. И страх быть арестованным постепенно оставил Ивана Васильевича.
Нелегко приходилось Тевелеву в первые годы жизни в Предивной. Один, без семьи, без помощников, он вынужден был и работать на верфи, и строить себе хату. Но, наделенный огромной энергией и упорством, не щадивший ни сил, ни здоровья, он все преодолел и, наконец, вызвал к себе семью — жену с дочерью Ульяной и сыном Сашкой. Кроме Ульяны и Сашки, были у Ивана Васильевича еще два старших сына, но один из них до переселения в Предивную покинул свою жену с двухлетней девочкой, а сам уехал куда-то и оборвал связи с семьей; второй сын переехал в Красноярск, где устроился на предприятии кладовщиком и окончательно спился. Сашка закончил семилетку, начал работать на верфи и получил какое-то жилье. Ульяна после окончания медтехникума работала медсестрой. Жена Ивана Васильевича рано умерла, и он остался один с дочерью и внучкой Манечкой в своей хате.
В годы Отечественной войны Тевелеву было за шестьдесят. Но он был еще довольно крепкий мужик, в те тяжелые годы благодаря своему труду он не знал недостатка в продуктах. Дело в том, что Иван Васильевич умел мастерски катать валенки, в Сибири прожить без валенок невозможно, но и купить их в военные годы было трудно. И вот, узнав, что на верфи появился превосходный мастер, все, кто имел шерсть, валом повалили к Ивану Васильевичу. Он был завален заказами на год вперед. А за работу не брал деньгами — только натурой: кто платил мясом, кто рыбой, кто яйцами, кто мукой или другими продуктами. Свое ремесло он не оставил и после войны. После нашего вселения также продолжал заниматься им. Бывало, ложимся спать в 11–12 часов ночи, а Иван Васильевич в своей крошечной комнатушке с проемом вместо дверей при еле мерцающем свете лампочки всю ночь до утра гудит, стучит, шлепает, не смущаясь тем, что тут же рядом, ворочаясь с боку на бок, пытаются заснуть дочь и квартиранты. Днем он, поспавши немного, снова брался за работу в своей мастерской. Летом с таким же рвением трудился на грядках.
Вообще это был на диво предприимчивый человек, в котором находчивость и изобретательность сочетались с невероятным упорством, настойчивостью и трудолюбием. Он превратил, например, тощую землю своего огородного участка, недавно отвоеванного у тайги, в высоко плодородную. Ходил по дворам нерадивых хозяев, не использовавших навоз в земледелии, и перевозил его к себе, не стеснялся подбирать на улице конский навоз, очищал у себя выгребную яму, давал органике перепреть, а затем вносил перегной на участок и получал на нем высокие урожаи овощей.
Кроме клочка земли при доме, у него был еще участок в тайге, на котором Тевелев выращивал картошку. Здесь он тоже проявил изобретательность. Дело в том, что в этих местах культура овощей и картофеля часто страдает от ранних заморозков, нередки здесь также поздневесенние приморозки. При таком коротком безморозном вегетационном периоде, даже при посадке ранних сортов картофеля, нельзя рассчитывать на его хороший урожай. Тевелев и тут нашел выход. За месяц-полтора до высадки картофеля он срезал верхушки клубней, раскладывал их на полочки, покрытые тонким слоем увлажненной земли, и выдерживал их под нарами в своей комнатушке. До прекращения заморозков верхушки клубней покрывались побегами, и при наступлении тепла Иван Васильевич высаживал их в грунт. В то время, как соседи в конце мая — начале июня только начинали садить не пророщенные клубни, у него на всем участке уже видны были зеленые кустики. К осени до наступления ранних заморозков успевал вырасти неплохой урожай картофеля.
Теперь подобный прием яровизации картофеля стал азбучной истиной. Его давно разработали и предложили для внедрения работники сельскохозяйственной науки. Но Иван Васильевич дошел до него самостоятельно, благодаря своей смекалке.
М. И. и О. В. Ильяшуки во время ссылки (1952 г.)
На второй год нашего проживания в доме Тевелева он выделил для нас небольшой участочек земли, хотя мы его и не просили об этом. Может быть, он сделал это с хитрецой, чтобы показать, что никто не сможет сравниться с ним в умении выращивать овощи.
Оксана с удовольствием взялась за обработку выделенного участочка и посадила на нем картошку и разную огородную мелочь. Для выходца с Украины, с ее высокой культурой земледелия, не нужно быть профессионалом, чтобы знать азы возделывания сельскохозяйственных культур, овощей в частности. И Оксана стала успешно их выращивать. Иван Васильевич пристально и ревниво следил на работой Оксаны, но делал это так, чтобы оставаться незамеченным, а потом на своем огороде применял Оксанины приемы, но опять-таки так, чтобы Оксана не заметила этого. Старик был очень самолюбив и не хотел терять своего авторитета в наших глазах. Но так или иначе, его скепсис по отношению к нам исчез. А когда Оксана научила его культивировать помидоры, о которых до нашего приезда в ссылку он и понятия не имел, уважение его к Оксане поднялось еще выше.
Сибирская тайга таит в себе много даров природы — это грибы и ягоды, особенно ягоды малины, брусники, смородины, кедровые орехи. Но нужно знать места наиболее изобильные. Иван Васильевич и в этом деле не пас задних. Он исходил большие площади тайги, нашел потаенные уголки, изобилующие грибами и ягодами, и собирал их там массу.
Кроме грибов и ягод, он мешками собирал и сушил на зиму брусничные листья. При заваривании их вместо натурального чая получался великолепный напиток рубинового цвета, обладавший хорошими целебными свойствами. Оксана, болевшая подагрой, на личном опыте убедилась в лечебном его действии. И по вкусовым качествам он нам нравился больше, чем китайский или грузинский чай.
Как истинно русский человек, Иван Васильевич обожал баню. Предивнинская баня от постоянной сырости и отсутствия должных ремонтов была насквозь пропитана запахами плесени. Тем не менее для любителей попариться она была центром притяжения, а для Тевелева — источником ни с чем не сравнимого наслаждения. Раз в неделю он обязательно ходил в баню. Готовился к ней заранее — отправлялся в лес, ломал свежие березовые ветки, делал душистый веник и с ним бодро шагал в баню. Добравшись до парилки, забирался на самую верхнюю полку, шлепал себя веником по груди, спине, бедрам, крякал, охал, спускался вниз, чтобы передохнуть малость, а потом снова карабкался в самое пекло. Бывало, по три часа парился в бане. А придя домой, с наслаждением утолял жажду великолепным холодным квасом собственного изготовления.
Яркой незаурядной личностью был Иван Васильевич, хозяином с большой буквы. Куда бы ни забрасывала его судьба, какие бы трудности ни возникали на пути, его инициатива, трудолюбие, сметка всегда его выручали. Если бы обстоятельства, связанные с коллективизацией, не вынудили Ивана Васильевича в свое время бежать из Каменки, он наверняка стал бы образцом крепкого процветающего сельского хозяина-середняка.
Вот с таким человеком волею судьбы мы оказались под одной крышей.