Глава LXXXII Прибытие на место жительства

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава LXXXII

Прибытие на место жительства

К вечеру мы вернулись в Дом колхозника. Предстояло переночевать в Красноярске последнюю ночь, а на следующий день попасть в Большую Мурту. Между Красноярском и Большой Муртой регулярно ходил автобус, но влезть в него было очень трудно, а с багажом практически невозможно. Надежда оставалась только на попутный грузовик. Машины часто следовали в Мурту, но никто из шоферов не рисковал брать пассажиров в пределах черты города. Опытные люди подсказали, что только на окраине города можно рассчитывать попасть на машину. Кое-как добрались с вещами в отдаленную часть города и начали голосовать перед каждой проходящей грузовой машиной. Долго мы голосовали безрезультатно — то машины были полностью загружены, то водители просто не реагировали на нас. Мы уже начали терять надежду, опасаясь, как бы не пришлось ночевать под открытым небом. Сидели молча, охваченные невеселыми мыслями. Особенно был озабочен Юра. Он взвалил на себя ответственность за нас, уже не молодых родителей. Ему предстояло не только отвезти нас куда-то в чужой край, но и обустроить там на новом месте — позаботиться о нашем жилье, постараться трудоустроить. Но предоставится ли нам возможность заработать на кусок хлеба? Все это не могло не тревожить Юру, ведь сам он еще не имел постоянного заработка. Рассчитывать на то, что мы сможем тяжело физически трудиться для обеспечения какого-то прожиточного минимума, не приходилось — мы были немощны. Надежд на то, что в сибирской глубинке представится возможность зарабатывать интеллектуальным трудом, тоже практически не было.

Таким невеселым мыслям предавались все мы в ожидании попутной машины.

После долгого ожидания нам, наконец, повезло — какая-то не полностью загруженная грузовая машина остановилась в ответ на наши жесты. Водитель согласился нас взять. Он направлялся в Большую Мурту, где, кстати, и проживал сам. Юра взобрался в кузов, а мы с Оксаной разместились в кабине.

Машина петляла по тайге. Дорога то поднималась в гору, то стремительно низвергалась в лощину. Вплотную к шоссе подступал лес, высокий, могучий. Селения попадались лишь изредка. Солнце клонилось к закату, надвигалась северная короткая, как бы призрачная ночь, за которой быстро наступает утренняя заря. Дневной зной стремительно перешел в прохладу. Температура воздуха резко упала. В своем летнем пиджаке Юра сидел наверху на каких-то ящиках и ежился от пронизывающего холода. К счастью, у нас была лагерная телогрейка, которую мы передали Юре наверх.

Было около двенадцати ночи, когда мы прибыли в Большую Мурту. Шофер остановил машину возле райисполкома на главной улице и объявил:

— Приехали!

— Скажите, здесь есть какой-нибудь постоялый или заезжий дом, где можно было бы переночевать? — спросили мы у него.

— Нет, ни гостиницы, ни заезжего дома тут отродясь не было. Ежели кто и приезжает сюда, то останавливается у своих знакомых.

— Но, может быть, можно переночевать у кого-либо частным образом, за деньги. Мы здесь впервые, никого не знаем. Помогите нам устроиться у кого-нибудь хотя бы на ночь.

Шофер замялся и сказал:

— Поздно уже, ни в одном окне не видно света — все уже спят, и как-то неловко людей беспокоить.

— Ну что ж, будем располагаться прямо тут же, на обочине дороги. Как-нибудь проведем ночь. Жаль только стариков, — сказал Юра, обращаясь к шоферу, — да что поделаешь, если другого выхода нет.

Мы принялись стаскивать с машины свои вещи.

— Постойте! — остановил нас шофер. Ему, видно, стало нас жаль, и он принял внезапное решение. — Знаете что? Отвезу-ка я вас к моим батькам. Они живут недалеко отсюда. Я попрошу приютить вас на ночь, а завтра днем вы найдете себе что-нибудь более подходящее. Не ночевать же вам, правда, на улице, да еще в такую холодную ночь. Полезайте в машину.

Нечего и говорить, как мы были благодарны человеку, принявшему в нас участие.

Через несколько минут машина остановилась в каком-то темном переулке. Все ближние дома, кроме одного, были погружены во мрак. Освещенным оказался дом, где жили родители шофера. Из открытых окон и наружной двери вырывались громкие голоса пьяных людей, горланящих какую-то несуразную песню.

Шофер помог нам выгрузиться, вошел в дом, вызвал потихоньку родителей и сказал им:

— Вы уж как-нибудь пристройте у себя троих людей до завтра, им ночевать негде. Люди, кажется, хорошие, тихие, смирные.

— Хай заходят в хату, — певучим голосом пригласила хозяйка, еще не старая женщина. — Якось розмистымось.

Судя по говору хозяев, они были выходцы с Украины.

Мы зашли в хату. Посреди комнаты стоял стол, накрытый клеенкой, с разнообразной едой домашнего приготовления и целой батареей пустых бутылок из-под самогона. За столом сидели мужики, уже порядком нализавшиеся, с блаженными улыбками на раскрасневшихся лицах и осоловелыми глазами. Они дошли до той стадии опьянения, когда никто никого не слушал, каждый старался перекричать другого. Страстное желание петь, то есть орать во всю глотку, охватило всю гоп-компанию. На наше появление пирующие не обратили никакого внимания.

Хозяйка расстелила на полу, тут же рядом с пирующими, овчину, положила подушки. Мы легли не раздеваясь и сразу же погрузились в глубокий сон, слишком уж были мы измотаны. Даже рев пьяной компании не мог нас разбудить.

Солнце стояло уже высоко в небе, когда мы проснулись. В комнате никого не было. Все было прибрано, и стол, за которым пировали гости, был пуст. Вскоре пришла со двора хозяйка. Пора было познакомиться с ней поближе, рассказать ей о себе — кто мы, откуда, с какой целью приехали, какие наши намерения. Выслушав, она сразу же прониклась к нам чувством симпатии и доброжелательства.

— Пока знайдете тут работу, оставайтесь у нас, як-небудь розмистымось. А там побачите, якщо вам сподобается, поживете у нас. А теперь давайте снидать, зараз я вас погодую, — сказала она.

— Да вы не беспокойтесь, у нас есть, чем позавтракать.

Потчуя друг друга, мы подкрепились, чем Бог послал.