«ТЕПЛАЯ СИБИРЬ»
«ТЕПЛАЯ СИБИРЬ»
«…Никакой край мира не может быть столь нов для философа, для историка, для романтика. Когда европейцы с таким постоянством рвутся к истоку Нила, как не желать нам, вратарям Кавказа, взглянуть в эту колыбель человечества, в эту чашу, из коей пролилась красота на все племена Европы и Азии, в этот ледник, в котором сохранилась разбойническая эпоха древнего мира во всей ее свежести. Между тем, до сих пор, кажется, не удавалось ни одному дельному офицеру попасть в плен и вырваться из него для того, чтобы познакомить нас с горцами…»{489}
Еще в XVIII веке в плен к горцам довольно часто попадали русские офицеры, но, по-видимому, не очень «дельные», коль не оставили о том воспоминаний{490}. А вот позднее, в начале следующего столетия, «в эту колыбель человечества» офицеры ехали один за другим: кто по доброй воле, а кто по воле начальства за всевозможные провинности. Последнее случалось значительно чаще. И сколько осталось впечатлений на страницах их всевозможных записок и писем к родным!
Государь Александр Павлович назвал Кавказ «теплой Сибирью», куда под пули горцев отправлял и просто неугодных, и неблагонадежных, часто избавляясь от них без лишних хлопот навсегда. В разные годы здесь побывали Александр Андреевич Авенариус, братья Андрей Иванович и Петр Иванович Борисовы, Петр Григорьевич Каховский, Гермоген Иванович Копылов, Петр Александрович Муханов, Петр Максимович Устимович, Павел Дмитриевич Черевин, Александр Иванович Якубович — все те, кто когда-то состоял в тайных организациях декабристов, начиная от Союза спасения и Союза благоденствия и кончая Северным и Южным обществами.
К этому же кругу «ермоловцев» следует отнести и тех, кто не состоял в тайных обществах декабристского толка, но так или иначе выражал недовольство существующими порядками, фрондировал или действительно находился в оппозиции. Здесь следует назвать Давида Осиповича и Василия Осиповича Бебутовых, Алексея Александровича Вельяминова, Николая Павловича Воейкова, Александра Сергеевича Грибоедова, Николая Николаевича Муравьева, Евсевия Осиповича Палавандова, Александра Николаевича и Николая Николаевича Раевских, Ивана Дмитриевича Талызина, Василия Федоровича Тимковского, Александра Гарсевановича Чавчавадзе, Николая Васильевича Шимановского. По-видимому, были и другие, наверное, менее заметные…
Из иностранцев в кавказское содружество русских единомышленников входил испанский революционер дон Хуан Ван Гален.
Всех их, несомненно, можно отнести к «передовым кругам России», которые еще недавно в нашей науке определяли историческую поступь страны и судьбу отдельных людей. Бывший лицеист Вильгельм Карлович Кюхельбекер, в 1821 году чиновник особых поручений при Ермолове, в одном из своих стихотворений объединил их в содружество «ермоловцев», поставил в один ряд с милыми его сердцу «лицейскими» и назвал всех «товарищами»:
Лицейские, ермоловцы, поэты,
Товарищи! Вас подлинно ли нет?
А были же когда-то вы согреты
Такой живою жизнью…
Разжалованных «товарищей» на Кавказе собралось так много, что Ермолов должен был просить царя прислать хоть какое-то положение об их чинопроизводстве. Здесь сложилась особая атмосфера, которую Л.Н. Толстой определил как странное соединение двух противоположных вещей: войны и свободы. «Приют русского свободомыслия» сохранялся здесь и в последующие годы, даже после отставки А.П. Ермолова.
Тогда все названные «ермоловцы» в той или иной степени входили в орбиту общения знаменитого генерала, но лишь немногие запомнились ему. Вот о них-то в первую очередь и пойдет речь в этой главе. Да и в других главах тоже…