МИРНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

МИРНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ

До сих пор у Ермолова были дела, не требующие много времени для их разрешения: встретился, поговорил, сделал вывод, простился. Теперь предстояло заняться решением вопросов, отложенных накануне отъезда в Персию, — заменой местной администрации администрацией русской в Шекинском, Щирванском и Карабахском ханствах.

Отношения предшественников Ермолова с этими кавказскими провинциями регулировались трактатами, заключёнными с их правителями. Ханы не раз давали повод для разрыва этих договоров, подписанных под давлением сложившихся обстоятельств, но ни Цицианов, ни Ртищев так и не воспользовались этой возможностью.

По возвращении из Персии Ермолов внимательно следил за событиями в этих ханствах и выжидал лишь формального повода, чтобы ликвидировать их самостоятельность.

Первым пало Шекинское ханство, которым деспотично управлял Измаил-хан, генерал-майор русской армии, получавший большое денежное содержание. Он ненавидел своих подданных и подвергал их бесчеловечным пыткам и истязаниям, что и дало наместнику повод лишить его власти…

На территории Шекинского ханства стояли три армянских деревни, жители которых если и не благоденствовали, то по крайней мере не знали большой нужды. Еще хан Хаджи-Челеби Бездушный, за несколько лет до Измаила, предложил каждому из них либо принять ислам, либо платить налог, равный стоимости шестидесяти батманов шёлка, за право исповедовать христианство. Никто из армян не отрекся от веры отцов, но непосильные поборы разорили их.

Шли годы. Челеби Бездушного сменил Селим. Селим изменил императору Александру I и бежал в Персию. По милости Ивана Васильевича Гудовича власть получил Джафар-Кули, вызванный из Персии. Шекинское ханство уже находилось под властью православной России, а бедные армяне продолжали нести непосильное тягло. Кто подсказал им обратиться с жалобой к генералу Николаю Фёдоровичу Ртищеву, неизвестно. Но они, выбрав из своей среды шесть более расторопных односельчан, отправили их в Тифлис.

— Мы христиане, — говорили они главнокомандующему, — мы подданные христианского государя; за что же враги христианства берут с нас штраф за исповедование христианской веры?

Ртищев не нашел ничего лучшего, как сказать им:

— Возвращайтесь домой и не платите штрафа.

Едва ходоки вернулись в Нуху, как по повелению Джафара подверглись мучительной казни, а армяне за жалобу Ртищеву сверх шестидесяти батманов шёлка были обложены дополнительным сбором в размере двух тысяч рублей.

После смерти Джафара в 1815 году армяне, евреи и даже татары Шекинского ханства ещё раз обратились с жалобой к Ртищеву и просили его не отдавать их земли во власть персам, а назначить управляющим русского чиновника. «Их жалобы, слёзы и отчаяние, — пишет Ермолов, — не тронули начальства; их назвали бунтовщиками, многих наказали плетьми, человек двадцать сослали в Сибирь, а остальных выдали новому хану Измаилу, который подверг их бесчеловечным пыткам и казням»^{432}.

Еще более омерзительный случай ханского произвола имел место буквально накануне вступления Алексея Петровича в должность, летом 1816 года. В деревне Ханабади был убит семилетний мальчик, сын тамошнего муллы. Никто не знал, кем совершено преступление, но, по свидетельству местных женщин, через деревню в этот день проезжали евреи из соседнего Карабалдыра. Их и призвали к ответу.

Измаил-хан приказал пытать евреев. Несчастных били палками, рвали клещами тело, выбивали зубы, которые потом вколачивали им в головы. В исступлении терзаемые оговаривали других, которых тут же хватали и подвергали таким же издевательствам. Деревни Карабалдыр и Варташены были опустошены, женщины и мальчики изнасилованы.

Со вступлением в должность Ермолова Измаил-хан, предчувствуя скорое падение, впал в депрессию и запил по-чёрному, поглощая ром бутылками. Он пил даже во время похода русских войск в Дагестан, в котором сопровождал со своей конницей князя Мадатова. Во время этой поездки он заболел и через восемь дней скончался.

Распространились слухи, что Измаила отравили. Одни обвиняли русских, другие считали виновницей смерти деспота его родную сестру. Василий Алексеевич Потто убеждённо утверждает, что «хан умер от пьянства». Тело покойного было отправлено в Персию и предано земле в местечке Кербелай.

«Жалел бы я очень об Измаил-хане, — ёрничал Ермолов в письме к князю Мадатову, — если бы ханство должно было поступить такому же наследнику, как он, но утешаюсь, что оно не поступит в гнусное управление, и потому остаётся мне только просить Магомета стараться о спасении души его»^{433}.

Между прочим, хочу напомнить читателю, что блистательный герой Отечественной войны 1812 года князь Валерьян Григорьевич Мадатов родился в Карабахе в бедной армянской семье, рано лишился родителей, всю жизнь отдал русской армии, стал кавалером многих российских и иностранных орденов и дотянул до чина генерал-лейтенанта. По возвращении на родину был зачислен в Кавказский корпус Ермолова. Судьба армян, стонавших под гнётом ставленников персидского шаха, была ему далеко не безразлична…

Прямых наследников у Измаил-хана не было. Русские войска вошли в Нуху. Ермолов объявил народу, что «отныне на вечные времена» ликвидируется Шекинское ханство, «и оное получает название Шекинской области».

29 августа 1819 года население Шекинской области было приведено к присяге на верность русскому императору. Никакого протеста не последовало.

* * *

Еще после первой встречи с Ермоловым, объезжавшим свои владения в ноябре 1816 года, ширванский хан Мустафа понял, что его самостоятельность продержится недолго. Он взял курс на сближение с Персией и стал готовиться к военным действиям. Известие об этом дошло до Вельяминова.

Вельяминов, оставшийся на Кавказе после отъезда Ермолова за главного начальника, двинул в Ширванское ханство войска якобы для защиты Мустафы, а на самом деле для предотвращения его побега в Персию. И Алексей Петрович, как говорится, державший руку на пульсе, писал ему, чередуя упрёки с юмором:

«Вы не уведомили меня, что в ханстве вашем жители вооружаются по вашему приказанию и что вы приглашаете к себе лезгин, о чём вы должны были дать мне знать как главнокомандующему и как приятелю, ибо я обязан отвечать перед великим государем нашим, если не защищу его верных подданных; а к вам, и как к приятелю, сверх того, я должен прийти на помощь. Скажите мне, кто смеет быть вашим противником?..

Не желая в ожидании ответа вашего потерять время быть вам полезным, я теперь же дал приказание войскам идти к вам на помощь. Так приятельски и всегда поступать буду, и если нужно, то не сочту за труд и сам приехать, дабы показать, каков я как приятель и каков буду против врагов наших»^{434}.

Мустафа решил, что Ермолов намерен заменить его другим ханом — Касимом, которого когда-то привёл к власти на место Мустафы граф Зубов, а после отзыва русских войск Павлом I прогнал в горы тот же Мустафа. Основания для такого подозрения дал бестолковый генерал-майор Пестель, вступивший в какие-то тайные переговоры с Касимом. Это и послужило причиной его воинственных приготовлений.

О генерал-майоре Пестеле я расскажу позднее.

Как ни пытался Ермолов разубедитьподозрительного Мустафу, когда-то добровольно присягнувшего на верность России, не получилось. Поэтому напомнил ему о долге верноподданного: «Ваша воля, верить или не верить искренности моего совета, но если вы будете упорствовать в преступных намерениях, то я, сколько ни прискорбно мне как доброму вашему приятелю, скоро вразумлю вас…»^{435}

Когда известие о ликвидации Шекинского ханства дошло до Мустафы, он занял откровенно враждебную позицию по отношению к России, установил связи с дагестанцами и стал подбивать их на восстание.

Как раз в это время к Ермолову привели одного из самых близких людей Мустафы, который и выдал его связи с дагестанцами. Хан попытался подкупить представителей русской администрации в Тифлисе, но деньги были перехвачены и переданы в казну. Правитель Ширвана, опасаясь наказания, бежал в Персию.

Вслед за этим наместник возвестил ширванцам, что «Мустафа за побег в Персию навсегда лишается ханского достоинства, а Ширванское ханство принимается в российское управление». Народ встретил сообщение об этом совершенно равнодушно, впрочем, как и присягу русскому императору. А вот фейерверком, устроенным по случаю тезоименитства Александра I, искренно «забавлялся»^{436}.

Теперь следовало определить судьбу Карабаха.

* * *

После первого приезда Ермолова в Карабах минуло ровно пять лет. Алексей Петрович уже и сам забыл, что когда-то приказал Мехти-хану построить в Шуше мечеть, как в Тифлис пришло сообщение, что он бежал в Персию. Никто не мог понять, что побудило его к этому, Уж не боязнь ли наказания, что не выполнил повеления русского начальника? Нет, причина была иная.

Учитывая крайнюю нищету народа Карабаха, Александр I списал с него недоимки за несколько лет, а Мехти-хан скрыл это от своих подданных и продолжал собирать с них долги в свою пользу. Возможно, это и заставило его бежать в Персию почти без денег, без жён и имущества.

Воспользовавшись бегством хана, Ермолов обратил Карабах в простую русскую провинцию, а у народа принял присягу на верность императору Александру Павловичу^{437}.