На войне как на войне
На войне как на войне
Бригада продолжала наступать. Делать это было непросто. И не только потому, что отступавшие немецкие части огрызались огнем. Слой снега был настолько велик, что без бульдозера передвигаться было невозможно. Траншея, которую оставлял за собой бульдозер, скрывала автомобили. Колонну можно было обнаружить лишь с воздуха. Однако в эти дни в небе не появлялись ни наши, ни немецкие самолеты.
Наконец снежные заносы остались позади. Передвижение пошло веселее. Но на смену вязким снегам пришли густые туманы. В один из таких дней, когда двигались, словно в молоке, шофер «газика», в котором ехали батальонный комиссар Полтавцев и два писаря, сбившись с курса, случайно заехал в село Репьевка, занятое немецкой частью, попавшей в окружение.
Через пару дней, когда фашисты были выбиты из Репьевки, красноармейцы нашли в этом селе трупы майора Полтавцева и его спутников. На груди комиссара была вырезана звезда.
Известие о мучительной смерти товарищей глубоко взволновало бригаду. Казалось бы, не впервой хоронить однополчан. Но, видимо, так уж устроен человек, что привыкает ко всему на свете, кроме смерти. К тому же Полтавцева уважали. Все в нем — армейская выправка, походка, голос — говорило о твердости характера. Юрию Рожину не раз приходилось вместе с Полтавцевым попадать под обстрелы, но он никогда не видел на его лице и тени страха. Никогда майор не суетился, не кричал. Выйдя из сложной, смертельно опасной обстановки, не вспоминал об этом, как делали многие.
А как говорил Полтавцев! Просто, ясно, без лишнего пафоса. Слова дышали такой уверенностью в победе, такой силой, что тебя невольно охватывало чувство благодарности к этому человеку. Он умел заставить позабыть о всех тяготах, сомнениях, неудачах. Фазлутдинов, когда-то ездивший с замполитом добывать бумагу для бригады, с грустью думал о том, что — не будь этой случайной смерти — сколько б еще мужества вдохнул майор в души бойцов.
Случайная смерть на фронте. Еременко, Полтавцев… Оказывается, бывает и такое. Но чаще всего на фронте остаются случайно живы. В феврале 1943 года Иван Иванов писал матери:
«Упал снаряд у ног — не разорвался. Упал другой — в трех метрах — не повредил нисколько».
Рядом с Рожиным ткнулась мина. Она зарылась в снег так близко, что Юрий задохнулся от волны горячего воздуха, но взрыва не последовало.
О таких счастливых исходах может рассказать каждый фронтовик. В мирное время люди случайно умирают насильственной смертью, а в военное — случайно остаются живы. Тяжкий каток войны не жалеет на своем пути никого: ни воинов, ни женщин, ни детей, ни стариков.
В освобожденном поселке Тим красноармейцы бригады обнаружили в подвале одного из домов трупы замученных мирных жителей.
Подразделения бригады вошли в этот городок, когда бой шел уже на его противоположной окраине. На улицах, в огородах маячила брошенная фашистами техника: пушки, автомашины. Юрию Рожину особенно запомнилась площадь. Здесь стояли орудия, возле них громоздились штабеля снарядов и всюду — стреляные гильзы, трупы немцев и лошадей. Всего на улицах этого небольшого города противник оставил около тысячи убитых солдат и офицеров. Наступление наших войск было настолько стремительным, что враги не успели эвакуировать из Тима госпиталь со ста сорока ранеными.
Линия фронта продолжала катиться на запад. Не каждый населенный пункт освобождала бригада на своем пути. Истребителей танков порой опережали наши передовые части. Вот и в Курск вошли без боя. Здесь отдыхали двое суток. Два дня спокойной, мирной жизни, когда можно ходить в полный рост, не боясь ни снарядов, ни пуль! Два дня нормального питания! Такого не бывало от самого Воронежа, ибо продуктами бригаду снабжали с перебоями.
Истребители танков расположились в домиках, стоявших на западной окраине города. Весело трещали дрова в печах бань. Возбужденно сновали бойцы, нося воду, вонзая топоры в кряжистые чурбаны. А какие радостные вопли, блаженные стоны неслись из раскаленных бань! Охаживая друг друга вениками, воины забыли на миг о взрывах, пожарищах, крови и трупах. Здесь, в Курске, они впервые за много дней избавились от кровососущих насекомых, которые чем дальше, тем больше плодились в неснимаемой одежде.
Человеку, оказывается, не так уж много надо. Помылись, надели чистое белье и почувствовали себя так, словно вновь родились.