Глава 4 На войне как на войне
Глава 4
На войне как на войне
22 июля 1941 года майор Маргелов прибыл в Ленинград. В Смольном его ждали в 18 часов. Побродив теперь уже по фронтовому городу, Василий Филиппович в назначенное время прибыл к начальнику штаба. Тот долго не разговаривал. Времени было в обрез. После коротенького вступления выдал предписание, в котором чёрным по белому было написано: «Майору Маргелову немедля прибыть в райком ВКП(б) Невского района и приступить к формированию полка 1-й гвардейской дивизии народного ополчения».
А буквально через трое суток дивизия выдвинулась к Красному Селу. В полку Маргелова в наличии находилось всего трое кадровых офицеров, а бойцы были вооружены винтовками в расчёте: одна на двоих. Тем не менее такой полк с конца июля по октябрь 1941 года участвовал в боях в районе Луги, Ораниенбаума и, кроме того, дважды был в тылу противника под командованием своего командира.
О формировании этой дивизии в своей книге «Ленинградцы в годы Блокады» A.B. Карасёв написал следующее: «Формирование 1-й гвардейской дивизии началось 20 июля. Она состояла в основном из трудящихся Володарского и Куйбышевского районов. Партийные организации заводов «Большевик», имени В. И. Ленина, «Экономайзер» и других предприятий превратились в боевые штабы по комплектованию дивизии. 2-й стрелковый полк, например, был укомплектован исключительно из рабочих завода «Большевик». Комиссаром этого полка был назначен секретарь партийной организации 18-го цеха т. Климов, впоследствии павший смертью героя. Артиллерийский полк был скомплектован из ополченцев Володарского, Куйбышевского и Петроградского районов. Отдельный батальон связи состоял из студентов, преподавателей и научных сотрудников Института инженеров связи… Личный состав дивизии отличался высоким моральным уровнем, но боевая подготовка его была слабая. К концу формирования дивизии в ней ещё было много необученных бойцов, а среди командно-начальствующего состава кадровых командиров было лишь немногим более 10 %. Особенно слабо были подготовлены специальные подразделения дивизии. В составе дивизии был, например, сформирован отдельный противотанковый дивизион, позже ставший отдельным зенитным дивизионом. До 80 % бойцов этого дивизиона раньше в армии не служили. Остальные 20 % хотя и прошли службу в Советской Армии, но среди них был всего лишь один зенитчик. До 10 августа дивизия находилась в Красном Селе, где проходила ускоренную боевую подготовку в полевых условиях. 11 августа дивизия выступила на фронт в район станции Волосово».
На следующий день она сходу вступила в бой в районе железнодорожных станций Волосово и Молосковицы. Обстановка была предельно сложной: советские войска в этот момент отходили с Лужского рубежа.
В ночь с 7 на 8 августа немецкая группа армий «Север» начала наступление на Ленинград. 41-й моторизованный корпус во взаимодействии с 38-м армейским корпусом нанесли удары по населённым пунктам Ивановское и Большой Сабек в сторону Кингисеппа и Волосово. Через три дня передовые части противника приблизились к шоссе Кингисепп — Ленинград, а 13-го захватили станцию Молосковицы и перерезали железную дорогу. Уже 14-го завязались ожесточённые бои. Авиация противника постоянно бомбила и обстреливала из пулемётов позиции ополченцев. Но, несмотря на это, бойцы не только держали оборону, но и поднимались в контратаки.
В этом районе первая дивизия оборонялась до 18 августа.
«Бойцы и командиры 218 с.п. 80-й с.д. с основания полка, организатором которого является тов. Маргелов, по праву гордятся званием маргеловцев, — будет написано в боевой характеристике на командира полка. — На всём протяжении боевых действий личный состав любил его как принципиального, отважного командира, зажигательного агитатора и как честнейшего товарища.
В период боёв у станции Молосковицы тов. Маргелов вместе с небольшой группой бойцов уничтожил 7 танков противника… В течение 7 дней т. Маргелов сковал и продержал с группой бойцов превосходящего по силе противника у посёлка Ропши. Дважды попав в окружение, он вывел оставшихся с ним бойцов.
Под его руководством полк организовал и оснастил неприступную для противника линию обороны…
Дважды раненный… тов. Маргелов уходил с поля боя тогда, когда получал строжайшее указание вышестоящего командования».
25 сентября 1941-го полк Маргелова получил порядковый номер 218-й, а стрелковая дивизия, в которую он входил — 80-й.
В сентябре дивизия была прижата к Финскому заливу в районе Петергофа и отошла в район Ораниенбаума…
Адъютантом командира 218-го полка служил Григорий Бабочкин. «Перед лавиной танков и самолётов ополченцы оказались безоружными. Надежда на новенькие пушки не оправдалась — в зарядных ящиках не оказалось ни единого снаряда», — запишет с его слов корреспондент.
Зато о своём командире он говорит с душевной теплотой: «Навряд ли кому-то из нашего полка удалось бы уцелеть, не имей мы такого командира, как Маргелов. В безнадёжных, казалось бы, ситуациях, а было их немало и на Дороге жизни, и на Ораниенбаумском пятачке, сохранял хладнокровие и находил решение. От полка осталась горсточка, но и она стала силой, достаточной, чтобы вырваться из окружения, укрыться в лесах и болотах, где мобилизоваться для сопротивления, а затем и наступления. Уж этот жизнью солдата дорожил. […].
Дорожил он чужими жизнями. Не сидел бы я сейчас с вами, если бы в крутые моменты не только я заслонил Маргелова от пуль и осколков снаряда, но и он меня».
Супруга Бабочкина, Полина Степановна, тоже служила в 218-м. Её рассказ о командире звучит не менее трогательно: «Помню, во время бомбёжки подскочил на коне к нам, девчатам, плёткой размахивает, гонит в укрытие, кричит: «Не допущу, чтобы вы стали пушечным мясом». Раненых на этот раз выносили мужчины. Однажды в лютый мороз стою по колено в снегу в карауле и вижу две приближающиеся тени. Вскинула винтовку, щёлкнула затвором: «Стой, кто идёт?» Молчание. Изготовилась к выстрелу. И тут голос Маргелова: «Свои». А рядом с ним мой благоверный. Вошёл комполка в палатку, начальник санчасти — навытяжку, а Маргелов ему такой разгон учинил, что девчонку на часах поставил, приказал занять пост самому».
«Сложная обстановка на подступах к Ленинграду потребовала от командования оборонявших город войск создания специальных частей, способных выполнять тактические задачи в интересах фронта, — рассказывают сыновья B.C. Маргелова. — Одной из таких частей стал 1-й Особый лыжный полк моряков Краснознамённого Балтийского флота, командиром которого назначили майора Маргелова…
Первый лыжный полк моряков был сформирован в основном из добровольцев — моряков береговой обороны и других вспомогательных служб КБФ, направленных для сформирования различных десантных отрядов. Формирование полка проходило в начале ноября 1941 года в Кронштадте, здесь же в состав полка влились недавние защитники острова Ханко. Моряков переодели в ватные брюки, сапоги, ватные бушлаты тёмно-зелёного цвета с одной красной звёздочкой на левом рукаве. Им выдали лыжи и шерстяные вязаные подшлемники-шапочки. Переписали адреса их родственников и каждого в отдельности сфотографировали.
При переодевании возникли проблемы: переодеваться в «пехоту» моряки категорически не хотели. Недовольство нарастало, грозя перерасти в прямое неповиновение приказу».
На построении полка после команды «Смирно!» он внимательно рассмотрел всех моряков, обратив внимание на множество хмурых лиц, и, как всегда, не растерялся…
— Здорово, клёшники! — поприветствовал командир бойцов и сам еле сдержался от смеха.
На одном из них «поверх ватных брюк были натянуты флотские клёши, напуском свисавшие из-за голенищ сапог. Из-под расстёгнутого бушлата на фоне тельняшки торчал наган и свисали ленточки от спрятанной бескозырки. Поверх масхалата — ремень и торчащие из-под него гранаты, а за голенищами сапог — финский нож».
И всё же знакомство получилось: хмурые лица осветили улыбки…
И лишь потом командир пояснил для тех, кто на «бронепоезде»:
— Я понимаю ваше недовольство и уважаю флотские традиции. Но сейчас вопрос стоит так: вы мне нужны живые… А в чёрной форме на фоне белого снега противник не позволит ступить и несколько десятков шагов…
Все всё поняли, малость поворчали и переоделись. Ведь речь шла о тяжёлом боевом походе…
«…Ночью полк собрался на берегу Ладожского озера, в районе посёлка имени Морозова, в месте нового сосредоточения дивизии, — вспоминает участник тех боёв Н. Шувалов. — На подготовку к наступлению даны одни сутки. На следующий день выясняется, что лёд на озере ещё тонок. Он плохо держит людей…
Наступление дивизии задержано на один день. Но и через сутки состояние льда не изменилось.
Наступление вновь отложено, опять на сутки.
Принято решение — орудия всех батарей артполка оставить на берегу. Командиры же батарей пойдут с пехотой и связь со своими батареями будут держать по радио.
Дубенецкому, командиру батареи, в которой находились самые дальнобойные орудия, приказано немедленно с несколькими разведчиками и связистами добраться до Бугровского маяка на южном побережье озера и оттуда вести корректировку огня по побережью».
Однако боевая операция всё срывалась, и каждый новый выход к побережью превращался командиром в проигрыш его штурма. И наверху уже начали сдавать нервы. Оттуда стали сыпаться угрозы расстрела.
Но Маргелов всё ещё пытался решить вопрос по-хорошему:
— У меня приказ наступать после начала схватки пехотных полков с противником. Бросить в атаку одних моряков означает отправить их на верную смерть. Я должен с ними поговорить.
Затем он собрал всех командиров и объяснил сложность ситуации:
— Если вы откажетесь идти в атаку, я вас насильно не поведу, лучше сам пойду под расстрел.
27 ноября 1941 года всё началось… «С наступлением сумерек полк встал на лыжи и, в который уже раз, спустился на лёд Ладоги. Двигаясь вдоль проложенной через озеро дороги, моряки видели провалившиеся автомашины и санные повозки. В повозках как живые стояли запряжённые замёрзшие лошади. На острове Зеленец устроили привал. Боясь потерять внезапность штурма, полк в середине ночи покинул остров и прибыл к намеченному рубежу атаки. Пехотных подразделений не было. Ранним утром поступил приказ снять лыжи и развернуться фронтом вдоль побережья.
Где-то слева от полка должен был располагаться Бугровский маяк. Под ногами моряков глубокий снег, через него кое-где выступали сухие стебли какой-то прибрежной травы. Перед полком простиралось гладкое заснеженное пространство. Стояла звенящая тишина. 1-й батальон располагался в центре атакующего полка. Матрос Орлов находился в нескольких метрах левее капитана Петрищева, а чуть правее его впереди шёл майор Маргелов В. Ф.
По рядам вполголоса пролетела команда:
— Приготовиться к атаке! Гранаты — к бою!
Полк продвигался быстрым шагом, соблюдая полнейшую тишину.
Вдруг Орлов скорее увидел, чем услышал, капитана Петрищева с поднятой правой рукой, держащей автомат, и кричащего:
— За Родину! За Сталина! Вперёд! УРА!
Внезапно капитан упал, сражённый автоматной очередью. В сознании Орлова промелькнула мысль: «Надо было ещё ближе подойти. Рано бросились в атаку». Но лавина моряков, сбросив несвойственную им форму и оставшись в родных чёрных бушлатах, в тельняшках, сбросив каски и надев запрятанные бескозырки, в полный рост рванулась чёрной волной на позиции врага с криками:
— УРА! Полундра! За Родину! За Сталина!
Бежали. Падали. Вставали и опять падали. Ползли. Только вперёд! Не было такой силы, которая остановила бы наступательный порыв «братишек». Всё вокруг стонало от разрывов. Откуда-то справа с характерным свистом пролетели и разорвались с большим интервалом позади наступающих несколько одиночных снарядов. Тут же на наступающих посыпались мины. Несмотря на шквал миномётного и пулемётного огня, полк упорно продвигался вперёд. Раненые оставались в строю. Немцы, в панике выбегая из землянок, вели беспорядочную автоматную стрельбу…
Прошёл слух, что в начале атаки тяжело ранен командир полка, позже стало известно, что его на волокуше отвезли на баржу, вмёрзшую в озеро недалеко от берега.
А бой продолжался…»
Про этот бой корреспондент газеты запишет со слов адъютанта командира: «В ноябре 1941 года по приказу командующего фронтом был сформирован лыжный полк из моряков, перед которыми была поставлена задача прорвать окружение, в котором на Ладоге, в районе посёлка Липки, оказалась одна из наших частей… Лыжный десант выбил фашистов с их позиций с ходу, однако развить наступление из-за того, что не подоспело подкрепление, не смог, чем воспользовались, подтянув к полю боя танки, артиллерию и авиацию, фашисты. Немногим удалось уцелеть в том сражении. На волосок от смерти был раненый разрывной пулей и истекающий кровью Бабочкин…»
Что и говорить, если полк Маргелова был брошен в бой по приказу вышестоящего командира без артиллерийской поддержки и поддержки обещанной пехоты. Не были разведаны и силы противника. Следовательно, от смелой атаки мощного оборонительного рубежа противника, с артиллерией, пулемётами, проволочными заграждениями и минными полями, осталась не более чем горстка бойцов…
Самого командира, израненного и превозмогающего нестерпимую боль, тащили из самого пекла на волокуше двое моряков.
На показательный суд военного трибунала над командованием 80-й стрелковой дивизии Маргелова доставят буквально на костылях. В забитом до отказа помещении он попытается что-то понять ещё раз для себя, вглядываясь в лица командира и комиссара дивизии. А после вынесения смертного приговора они оба подойдут к нему, попросят прощения и напоследок поцелуют.
К слову, в 1957 году командира 80-й стрелковой дивизии Ивана Михайловича Фролова и комиссара дивизии Константина Дмитриевича Иванова реабилитируют. «Приговор военного трибунала Ленинградского фронта от 2-го декабря 1941 года в отношении Фролова Ивана Михайловича и Иванова Константина Дмитриевича отменить и дело о них прекратить за отсутствием состава преступления», — говорится в определении Военной коллегии Верховного суда СССР.
Вот что пишет по этому поводу С. Глезеров: «…дело состояло в следующем: командир 80-й стрелковой дивизии Иван Михайлович Фролов и комиссар этой дивизии Константин Дмитриевич Иванов отказались выполнить приказ по прорыву блокады на одном из участков Ленинградского фронта, полученный 21 ноября 1941 года. Как отмечает историк Виктор Кунтарёв, «это был небывалый случай на Ленинградском фронте». Действительно, отказ комдива выполнить полученный сверху боевой приказ — событие из ряда вон выходящее. Чтобы пойти на такой шаг, надо было иметь более чем веские основания. Как же такое могло произойти? Чтобы понять это, необходимо из ноября 1941-го вернуться на несколько месяцев назад. ВЫПОЛНИМА ЛИ ЗАДАЧА? Фролов и Иванов командовали 80-й дивизией с самого начала её существования. Она была сформирована в июле 1941 года из ополченцев Володарского (ныне Невского) района Ленинграда, поэтому её часто называли «Володарской», а официально она первоначально звалась «1-я гвардейская стрелковая дивизия народного ополчения». В бой она вступила 12 июля 1941 года под Волосово. Затем были тяжёлые, ожесточённые бои под Ленинградом, в ходе которых дивизия оказалась прижатой к Финскому заливу — на Ораниенбаумском «пятачке». Отсюда дивизию в ноябре перебросили на кораблях в Ленинград, а затем пешком отправили на западный берег Ладожского озера. Марш был очень тяжёлым — за пять дней, с 19 по 24 ноября, дивизия сменила четыре района сосредоточения, в результате чего люди были совершенно измотаны, а от недостатка фуража начался падёж лошадей. Горючее также было на исходе. Именно в таком состоянии дивизия и получила приказ о наступлении — как это часто бывало, срочном и слабо подготовленном».
Историк Владимир Бешанов в своей книге «Ленинградская оборона» завершает эту страшную картину: «В полосе 54-й армии Хозин (М. С. Хозин являлся тогда командующим Ленинградским фронтом) и Жданов, не терявшие надежду порадовать Вождя успехами, задумали провести отдельную «очень интересную и способную принести быстрое решение операцию». Суть идеи заключалась в том, чтобы воспользоваться установившимся на Ладоге ледовым покровом и силами одной стрелковой дивизии с лыжным полком, без тяжёлого вооружения, нанести удар навстречу войскам, атакующим с Невского «пятачка». 80-й дивизии была поставлена задача: со стороны «Дороги жизни» нанести удар, совместно с полком моряков-лыжников, по немецким позициям в районе «бутылочного горла», захватить 1-й, 2-й и 3-й Рабочие посёлки и двигаться дальше в направлении Синявинских высот. На подготовку операции давались сутки. Одновременно предполагались вспомогательные удары с Невского «пятачка». ВЫПОЛНИТЬ ПРИКАЗ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!
Командование 80-й дивизии прекрасно знало реальное состояние своих бойцов и отдавало себе отчёт в том, что к подобному наступлению дивизия не готова, а если оно состоится, то понесёт бессмысленные жертвы. Поэтому Фролов сообщил начальнику штаба фронта генералу Гусеву, что «дивизия к выполнению поставленной боевой задачи не готова». Однако в штабе фронта рассудили по-своему: выполнить приказ любой ценой! Комдива Фролова и комиссара Иванова отстранили от командования, а новое командование дивизии во главе с комдивом Павлом Брыгиным приступило в ночь на 25 ноября 1941 года к выполнению той же боевой задачи. Все бойцы дивизии получили по одному комплекту боеприпасов (45 патронов) и продовольствия сухим пайком на трое суток. По воспоминаниям ветеранов, часть бойцов посадили на грузовики полуторки и высадили на льду Невы, не доезжая шести — восьми километров до немецких позиций. Остальные двигались пешком около 30 километров при 30-градусном морозе и сильном ветре. Затем, без артиллерийской и миномётной поддержки, они пошли на вражеские дзоты и в двух километрах от берега попали под прицельный огонь противника. На открытом пространстве заснеженного Ладожского озера укрыться было практически негде. В результате дивизия понесла большие потери. 28 ноября дивизия повторила атаку совместно со 128-й дивизией и опять потерпела неудачу. В тот же день 80-ю дивизию вывели из боя…»
После излечения Василий Филиппович вновь назначается командиром 218-го стрелкового полка всё той же 80-й дивизии.
Характерной чертой командира полка Маргелова был всегда и во всём только личный пример. Вещь на войне встречающаяся далеко не часто…
«В наступательных боях Маргелов не раз поднимал в атаку батальоны, а когда была необходимость — дрался в первых рядах своих бойцов, увлекая их к победе в рукопашном бою. Любил он бой рукопашный, любил, поскольку проверялся воин на стойкость, ловкость, силу и мужество. Маргелов и в этом бою был примером для бойцов и командиров. Дерзость и быстрота — таковы были его принципы. Однажды собрал он группу из добровольцев в 13 человек и ночью ворвался с ними в занятый врагами населённый пункт Михайловка, 17 гитлеровцев взял в плен, захватив в качестве трофеев много оружия, боеприпасов и другого имущества», — рассказывают сыновья Василия Филипповича.
«В мае 1942 года в районе Виняглово около двухсот фашистских захватчиков прорвались через участок обороны соседнего полка и вошли в тыл маргеловцам. Василий Филиппович Маргелов быстро отдал необходимые распоряжения по ликвидации вражеского отряда и не дожидаясь подхода резервов, сам лёг за станковый пулемёт. Меткими очередями он лично уничтожил 79 фашистов, остальных добили рота автоматчиков, взвод разведки и комендантский взвод…
…У Маргелова всегда был станковый пулемёт, из которого по утрам Василий Филиппович совершал необычную «зарядку» — подстригал из пулемёта макушки деревьев, после чего садился на лошадь и упражнялся в рубке шашкой. Разумеется, это было возможным, когда полк находился в обороне. Отрастил командир усы и небольшую бородку, и в неполные 33 года звали его в полку «Батя».
Человеком великого таланта, мужества и беспредельного героизма назвал Маргелова И. Н. Давыдов. А ещё военным профессионалом высшего класса, с молниеносной реакцией и отличной ориентацией. Великим патриотом своей Родины.
«Удивительно, — пишет он, — но Василий Филиппович обладал какой-то притягательностью, его разговор или выступления перед бойцами и командирами просто завораживали. На коротких собраниях и совещаниях в армии все ждали его выступления, он был прекрасным оратором, его выступления отличались глубоким знанием дела, принципиальностью, чёткостью, независимостью суждений, что, правда, не всегда нравилось командованию армии».
Однажды Маргелов проходил по траншеям переднего края и обратил внимание на развалившуюся обувь сержанта-пулемётчика. Находящемуся рядом начвещу он приказал отдать свои сапоги младшему командиру. При этом предупредил, что если ещё раз увидит бойца в рванье, вещевик тут же пойдёт в эти самые окопы…
Приказом наркома обороны от 28 июня 1942 года Василию Филлиповичу было присвоено очередное воинское звание «подполковник», а в июле он принял под командование новый 13-й гвардейский стрелковый полк 3-й гвардейской стрелковой дивизии.
Краткая история этого полка такова:
18 августа 1940 года приказом НКО СССР в г. Сухой Лог Свердловской области 19-й запасной полк был преобразован в 666-й стрелковый полк 153-й стрелковой дивизии.
С августа 1940 г. по июнь 1941 г. дивизия занималась боевой подготовкой в Камышловских лагерях в составе Уральского военного округа.
18 мая 1941 года полк перебрасывается в Витебск. После начала войны он доукомплектовывается личным составом, вооружением и материальной частью и 3 июля вступает в бой.
С 11 июля полк находится в окружении юго-восточнее г Витебск. Как сообщается в свободной энциклопедии «Википедии», «к утру 17 июля 1941 года дивизия основными силами вышла в район: Слепцы, Логуны, Кароли, что в 17, 14 и 18 км соответственно юго-западнее крупного н.п. Лиозно (Витебская область). По 5 августа 1941 года включительно 153 стрелковая дивизия выходила из окружения. К августу от её первоначального состава осталось около 1000 солдат и офицеров. С 20 июля по 5 августа 1941 года документов дивизии и вышестоящих штабов в Архиве МО СССР не обнаружено.
С 6 по 22 августа 1941 года полк вёл боевые действия на восточном берегу р. Днепр. С 22 августа по 6 сентября 1941 года полк вёл боевые действия в районе высоты 249.9 на восточном берегу реки Днепр, а затем на западном берегу. Бои полка под Смоленском были первыми наступательными боями.
С 6 по 20 сентября 1941 года полк находился в резерве в составе 153-й стрелковой дивизии сначала в 20-й армии, а затем в резерве Ставки Верховного Главнокомандования и доукомплектовывался в городе Калинин».
А 18 сентября 1941 года приказом НКО СССР№ 308 153-я стрелковая дивизия была переименована в 3-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Этот приказ о переименовании 100, 127,153 и 161-й стрелковых дивизий в 1, 2, 3 и 4-ю гвардейские дивизии весьма интересен своим содержанием, хотя бы потому, что его правила рука самого вождя…
«В многочисленных боях за нашу Советскую Родину против гитлеровских орд фашистской Германии 100,127, 153 и 161 стрелковые дивизии показали образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. В трудных условиях борьбы эти дивизии неоднократно наносили жестокие поражения немецко-фашистским войскам, обращали их в бегство, наводили на них ужас.
Почему этим нашим стрелковым дивизиям удавалось бить врага и гнать перед собой хвалёные немецкие войска?
Потому, во-первых, что при наступлении они шли вперёд не вслепую, не очертя голову, а лишь после тщательной разведки, после серьёзной подготовки, после того как они прощупали слабые места противника и обеспечили охранение своих флангов.
Потому, во-вторых, что при прорыве фронта противника они не ограничивались движением вперёд, а старались расширять прорыв своими действиями по ближайшим тылам противника, направо и налево от места прорыва.
Потому, в-третьих, что, захватив у противника территорию, они немедленно закрепили за собой захваченное, окапывались на новом месте, организуя крепкое охранение на ночь и высылая вперёд серьёзную разведку для нового прощупывания отступающего противника.
Потому, в-четвёртых, что, занимая оборонительную позицию, они осуществляли её не как пассивную оборону, а как оборону активную, соединённую с контратаками. Они не дожидались того момента, когда противник ударит их и оттеснит назад, а сами переходили в контратаки, чтобы прощупать слабые места противника, улучшить свои позиции и вместе с тем закалить свои полки в процессе контратак для подготовки их к наступлению.
Потому, в-пятых, что при нажиме со стороны противника эти дивизии не впадали в панику, не бросали оружие, не разбегались в лесные чащи, не кричали «мы окружены», а организованно отвечали ударом на удар противника, жёстко обуздывая паникёров, беспощадно расправлялись с трусами и дезертирами, обеспечивая тем самым дисциплину и организованность своих частей.
Потому, наконец, что командиры и комиссары в этих дивизиях вели себя как мужественные и требовательные начальники, умеющие заставить своих подчинённых выполнять приказы и не боящиеся наказывать нарушителей приказов и дисциплины.
На основании изложенного и в соответствии с Постановлением Президиума Верховного Совета СССР Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
• 100 стрелковую дивизию — в 1-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии генерал-майор Руссиянов.
• 127 стрелковую дивизию — во 2-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Акименко.
• 153 стрелковую дивизию — в 3-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Гаген.
• 161 стрелковую дивизию — в 4-ю гвардейскую дивизию. Командир дивизии полковник Москвитин.
2. В соответствии с Постановлением Верховного Совета Союза ССР указанным дивизиям вручить особые гвардейские знамёна.
3. Всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу с сентября с.г. во всех четырёх гвардейских дивизиях установить полуторный, а бойцам двойной оклад содержания.
4. Начальнику тыла Красной Армии разработать и к 30 сентября представить проект особой формы одежды для гвардейских дивизий.
5. Настоящий приказ объявить в действующей армии и в округах во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях и командах.
Народный Комиссар Обороны СССР И. СТАЛИН…»
«С 20 сентября по 9 ноября 1941 года полк в составе 3-й гвардейской стрелковой дивизии вёл боевые действия в составе 54-й армии Ленинградского фронта в районе ст. Мга, Синявино. С 10 по 14 ноября 1941 года дивизия передислоцировалась на левый фланг армии в район южнее города Волхов. С 15 ноября по 28 декабря 1941 года дивизия вела боевые действия в районе города Волхов, а затем преследовала противника до станции Погостье.
В январе — апреле 1942 года полк участвовал в Любанской наступательной операции. Наступление проходило в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Бездорожье и глубокий снег затрудняли продвижение полка. Положение стало ещё более тяжёлым с началом весенней распутицы. В батальонах осталось по 50–60 активных штыков.
Летом 1942 года дивизия пополнила свой состав, после чего вошла в резерв Ставки ВГК».
Такой полк и принял под своё командование подполковник Маргелов.
Уже в конце августа — сентябре 1942 года дивизия принимала участие в Синявинской наступательной операции Волховского фронта. Целых полтора месяца шли бои с войсками противника, прибывшими из Крыма.
В начале декабря 1942 года дивизия была выведена из резерва Ставки ВГК и переброшена под Сталинград.
А в резерве опытный боевой командир готовит свой полк к предстоящим боям.
«Нередко командир полка сам показывал бронебойщикам, как отрыть индивидуальный окоп, как лучше «работать» с противотанковым ружьём, как метать гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Полк учился действовать в любое время суток и в любую погоду. Не забывали в полку и о физической подготовке бойцов. Каждый день проводили пешие марш-броски с полной выкладкой на расстояние 10–15 километров, а раз в неделю совершали суточные переходы на 30–40 километров и обязательно с боевой стрельбой. Порой боевая учёба продолжалась по 15–20 часов в сутки, причём треть времени отводилась на ночную подготовку», — пишут сыновья В. Ф. Маргелова.
«В полку он стал уважаемым и авторитетным командиром. Что недолюбливал, так это штабные бумаги. Офицерам штаба не давал засиживаться в землянках:
— Каждый, кто воюет, должен испытать на себе то, что испытывает рядовой пехоты. Неплохо бы сходить и в атаку».
В отличие от многих командиров и командующих (например, таких, как A.A. Власов) Маргелов «всегда гнал от себя корреспондентов и фотографов».
Под Сталинградом в декабре 1942 года 13-й гвардейский, выгрузившись на железнодорожной станции Большие Липки, преодолел более ста километров марш-броска по занесённой снежною пургою степи до реки Мышкова, а потом за двое суток его бойцы и командиры сумели создать такую полосу обороны, на которой фашист был остановлен.
В истории 3-й гвардейской дивизии об этом говорится предельно кратко: «В начале декабря 1942 года дивизия была выведена из резерва Ставки ВГК и переброшена под Сталинград, с включением в состав 2-й гвардейской армии Сталинградского фронта. Соединения дивизии совершили в условиях зимы 1942 года тяжёлый форсированный марш, пройдя от мест выгрузки до районов сосредоточения 200–280 км. С 15 по 31 декабря 1942 года дивизия вела активные боевые действия под Сталинградом».
Однако здесь не говорится, как солдаты Маргелова одними из первых в армии вышли на рубеж реки Мышкова, в то время как другие части армии ещё продолжали марш и передвижение по железной дороге. Первым 13-й гвардейский и начал подготовку оборонительного рубежа.
«Трудно, очень трудно приходилось бойцам при оборудовании оборонительных линий. Местность здесь была равнинная, безлесая. Грунт промёрз настолько, что его с трудом брали не только сапёрные лопатки, а кирки и ломы. Снежного покрова почти не было, а поэтому замаскировать окопы и блиндажи тоже было нелёгким делом. А ведь надо было не только маскироваться как следует, но и думать о прочности блиндажей и окопов, которые за отсутствием леса укреплять было просто нечем.
Вот тут-то на помощь бойцам пришли жители Васильевки и Капкинского. Днём и ночью вместе с бойцами старики, женщины, подростки рыли окопы, строили блиндажи и дзоты. Патриотизм жителей был настолько велик, что многие из них жертвовали своими домами, сараями, брёвна и доски от которых шли на постройку оборонительных сооружений. Отец с глубокой благодарностью вспоминал эту героическую помощь простых советских людей. Под ураганными порывами пронизывающих ветров долбили они кирками, ломами, лопатами промороженную сильными морозами твёрдую, как бетон, землю. Без их самоотверженной помощи вряд ли удалось бы гвардейцам в кратчайшие сроки создать прочный оборонительный рубеж на реке Мышкова». (А. Маргелов, Б. Маргелов. Василий Маргелов. Десантник № 1.)
К исходу 18 декабря полк с ходу занял оборону на четырёхкилометровом фронте от Васильевки до Капкинского, тем самым упредив выход войск противника к реке Мышкова на целых шесть часов.
Только рано утром 19 декабря, после артиллерийской подготовки, немцы атакуют танками и мотопехотой 2-й батальон полка Маргелова. Но с ходу прорвать оборону на рубежах реки Мышкова не получилось. 20-го всё повторяется сначала…
Находясь всего в 40 километрах от Сталинграда, 13-й гвардейский полк вёл оборону в районе посёлков Васильевка и Капкинский, сдерживая силы танковой дивизии СС.
По документам и воспоминаниям хроника боевых действий полка выглядит следующим образом:
• 20 декабря — полк продолжал вести бои с фашистскими танками;
• с утра 21-го противник предпринял две отчаянные попытки взломать оборону полка, но все атаки были отбиты;
• к исходу 21-го противник перегруппировал 17-ю танковую дивизию в районе Васильевки и создал бронированный таран из двух танковых дивизий, с тем чтобы прорваться к Сталинграду по кратчайшему направлению. Полк отражал атаку 80 танков. Бой продолжался 8 часов!
В ночь на 22 декабря полк готовился контратаковать противника в районе Васильевки и Капкинского. Снова тяжёлый бой…
В журнале боевых действий полка за 22 декабря записано: «Полк продолжал отражать беспрерывные танковые атаки противника. По-прежнему удерживает оборонительные позиции. Командир полка был тяжело контужен, но с НП не ушёл, продолжал командовать подразделениями».
А вот за 23-е: «Пятый день полк ведёт напряжённый бой с фашистскими танками и пехотой. Атака полка увенчалась успехом…»
Но уже 24 декабря 1942 года в 8 часов утра, после мощного артиллерийского налёта по переднему краю и ближайшей глубине обороны, 3-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в наступление совместно с другими частями 2-й гвардейской армии на город Котельниковский.
13-й гвардейский полк находился на левом фланге дивизии. В ночь с 31 декабря на 1 января 1943 года Маргелов производит разведку обороны противника и, убедившись в наличии его небольших сил, оставив прикрытие на главном направлении, основными силами полка обходит Котельниковский с юго-запада и выходит к немцам в тыл.
Таким образом, не встречая сопротивления, полк Маргелова, углубившись в тыл противника и развернувшись на север, перерезает дорогу, ведущую от Ростова через Котельниковский на Сталинград. Когда он доложил командиру дивизии об успехе своего полка, тот долго не мог поверить в случившееся.
А командир корпуса, не поверив в успех Маргелова категорически, вообще принял его за «ложь» и угрожал расстрелом.
Но после всех уточнений и разбирательств на Маргелова напишут наградное представление.
«Командир 13 Гвардейского стрелкового полка Гвардии подполковник МАРГЕЛОВ В. Ф. своим умелым руководством обеспечил успешное выполнение боевых задач. Под его руководством 13 гв. сп сдержал наступление крупных сил противника, которые пытались при поддержке 70 танков прорвать оборону полка в районе дер. Васильевки и выйти на соединение с вражеской группировкой, окружённой в районе Сталинграда.
В 3-х дневных боях, с 20 по 23.12.42, 13 гв. сп нанёс противнику большие потери в живой силе и технике. Этим самым полк блестяще выполнил задачу сдержать противника до подхода главных сил 2 Гвардейской Армии.
Руководимый Маргеловым полк не менее успешно провёл последующие наступательные операции против укрепившегося противника в дер. Антоновка, Кругляков, Шестаков. В результате этих боёв 13 гв. сп захватил в качестве трофеев 2 танка, 12 пушек, 2 зенитные установки, 6 пулемётов и уничтожил более 900 солдат и офицеров противника, 36 танков и бронемашин.
В бою за дер. Шестаков тов. Маргелов был серьёзно контужен, но через двое суток вернулся в строй. Волевой и бесстрашный командир. Полк своими успехами обязан его твёрдому и умелому руководству.
Достоин награждения орденом «КРАСНОЕ ЗНАМЯ»…»
Этот наградной лист подписали и командир дивизии генерал Цаликов и командир корпуса генерал Чанчибадзе.
И если с первым у Маргелова сложились довольно-таки добрые отношения (он называл Маргелова «талантливым офицером»), то со вторым имели место даже резкие столкновения.
Например, в книге «Десантник № 1» приводится такой диалог комполка с комкором: «Когда угроза окружения 2-го батальона вражескими танками была ликвидирована, состоялся разговор по телефону командира корпуса генерал-майора П. Г. Чанчибадзе с командиром полка:
— Маргэлов, сколько вас нужно искать? Гдэ вы сейчас сидите?
— Не сижу, а командую с КП комбата-2.
— Почему нэ на своём мэсте?
— Моё место сейчас здесь, товарищ командир корпуса.
— Спрашиваю, гдэ ваше мэсто?
— Товарищ командир корпуса, командую полком я. Моё место там, где я нужен полку.
— Ну-ну… Как дэла?
— Полк стоит на своём месте».
В этой книге есть ещё один эпизод, когда Маргелов после боя прибыл на доклад к командиру корпуса: «Едва он вошёл в кабинет, как генерал Чанчибадзе набросился на него с кулаками. Устояв от неожиданного удара, комполка развернулся и со всей силой врезал в челюсть комкору. Чанчибадзе упал. Медленно поднявшись, он подошёл к командиру полка и, потирая подбородок, сказал с сильным грузинским акцентом:
— Маргелов, верю — будэшь командиром дивизии!
Затем внимательно выслушав доклад подполковника, обнял его и пожелал на прощание новых побед. А во искупление своей вины и, отмечая подвиг командира полка, тут же дал указание подготовить наградной лист на награждение орденом Красного Знамени».
Хотелось бы сказать несколько слов о двух начальниках Маргелова.
Генерал-майор (1942 г.) Цаликов Кантемир Александрович родился в 1908 году в Северной Осетии. В Красной Армии с 1929 года. Выпускник Закавказской пехотной школы (1932 г.) и Военной академии им. М. В. Фрунзе (1938 г.).
До академии проходил службу на должностях: командира стрелкового и учебного взводов, командира и политрука роты. В 1934 году за успехи в боевой подготовке награждён орденом Красной Звезды.
После академии: старший помощник начальника отделения 1-го отдела штаба Дальневосточного фронта, с сентября — начальник штаба 1-й отдельной стрелковой бригады, начальник штаба 176-й стрелковой дивизии. В начале войны в той же должности. В ходе боёв юго-западнее Кишинёва принял командование 591-м стрелковым полком. С сентября 1941 г. командир 377-й стрелковой дивизии. С сентября 1942 г. командир 3-й гв. стрелковой дивизии.
Характеризуя генерал-майора Цаликова командир 1-го гв. стрелкового корпуса генерал-лейтенант И. И. Миссан отмечал, что он «лично смел и решителен, боем управляет умело, в решениях принципиален и свои решения доводит до конца. Сам всё время находится на передовой линии фронта и своим мужеством и отвагой учит подчинённых».
В мае 1944 г. генерал-майора Цаликова назначают командиром 13-го гв. стрелкового корпуса, а 21 июля он погибнет, подорвавшись на противотанковой мине.
Генерал-полковник (1945 г.) Чанчибадзе Порфирий Георгиевич родился в Грузии в 1901 году. В Красной Армии с 1921 года. Выпускник Грузинской объединённой военной школы (1922 г.), повторных КУКС в г. Ташкент (1927 г.), Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования комсостава пехоты «Выстрел» (1940 г.). Кроме того, окончил 2 курса Военной академии им. М. В. Фрунзе (1940 г.).
В межвоенный период командир взвода, командир роты, помощник начальника штаба стрелкового полка, командир батальона, врид командира стрелкового полка. В 1936 г. за успехи в боевой и политической подготовке награждён орденом Красной Звезды.
С июля 1940 г. командир 120-го стрелкового полка. С июля 1941 г. командир 107-й мотострелковой дивизии.
«Дивизия под командованием полковника Чанчибадзе, выполняя сложные боевые задания командования, неоднократно громила фашистские банды, проявляя геройство и мужество, за что постановлением правительства дивизия переименована во 2-ю гвардейскую мотострелковую, а полковник Чанчибадзе Указами Президиума Верховного Совета от 2 и 12 января 1942 г. награждён двумя орденами Красного Знамени. Затем дивизия в этом же составе участвовала в Ржевско-Вяземской и Ржевско-Сычёвской наступательных операциях 1942 г. 23 октября 1942 г. 2-я гвардейская мотострелковая дивизия переименована в 49-ю гвардейскую стрелковую дивизию и выведена на доукомплектование в г. Лев Толстой, где была включена в состав 2-й гвардейской армии», — отмечалось в представлении на Чанчибадзе к званию «генерал-майор», подписанным командующим войсками Калининского фронта генерал-полковником И. С. Коневым.
С ноября 1942 года Порфирий Георгиевич командир 13-го гвардейского стрелкового корпуса. С 4 июня 1944 г. — командующий 2-й гвардейской армией.
За умелое управление войсками армии при разгроме земландской группировки противника и проявленное при этом мужество и отвагу П. Г. Чанчибадзе был удостоен звания Героя Советского Союза — 19 апреля 1945 года.
В боевых характеристиках отмечался, как «решительный, смелый, деятельный, инициативный генерал». Неоднократно в тяжёлые моменты боя показывал пример храбрости и героизма. Вместе с тем в них указывалось, что «в сложной обстановке зачастую бывает вспыльчив, допускает излишнюю нервозность и грубость, что приводило к превышению власти».
Имели место случаи рукоприкладства к подчинённым, вследствие чего авторитетом среди большой части офицерского состава не пользовался.
Умер генерал Чанчибадзе рано — 14 марта 1950 года в Москве.
В служебных отношениях с ним Василий Филиппович никогда не позволял унижать себя, и, видимо, в отличие от многих других командиров у него это получалось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.