Бригада получает задачу

Бригада получает задачу

Так вот медленно, в какой-то напряженной, хрупкой тишине доехали до Усмани. Здесь эшелоны встали. Из окон и дверей вагонов солдаты видели, как командир бригады полковник Тютрин встретился с каким-то крупным военачальником. Они пошли вдоль состава и поднялись в вагон, где располагался штаб бригады.

Лейтенант Халтурин вышел из своего вагона, прошелся до здания станции, чтоб размять ноги. Слово «здание» плохо вязалось с одноэтажным деревянным домиком, из окон которого выглядывали дети. Лейтенант увидел разрушенную полусгоревшую казарму и понял, почему дети оказались в административном здании. Лишившись жилья, семьи рабочих и служащих станции перебрались сюда, а также в бани, землянки. И лишь чудом уцелевшая от взрывов водонапорная башня не несла на себе следов разрушения.

На станции Усмань эшелоны простояли недолго. Как только член военного совета Воронежского фронта покинул офицерский вагон, туда вызвали командиров подразделений. Не успели они развернуть карты, как поезд тронулся. Речь полковника Тютрина звучала под стук колес. Невысокий, коренастый, с открытым русским лицом командир бригады говорил, как всегда, ясно и кратко. Офицеры уважали его за опыт, а особенно — за справедливость и доброту, не мешавшие Петру Петровичу требовать с людей, с которыми его связывали дружеские отношения, больше, чем с других.

Несколькими фразами обрисовал он обстановку на Воронежском фронте и поставил задачи для каждого подразделения. В целом бригада должна была закрыть брешь, пробитую в нашей обороне немецкими танковыми соединениями на Воронежском направлении. Фашисты создали здесь многократный перевес в силах. Наступая, враг рассчитывал окружить и уничтожить советские полки и дивизии западнее Дона, чтоб расчистить себе путь к Волге и Кавказу.

— Торопятся фрицы. Не терпится им сыграть на своих гармошках победный танец.

— Сыграют. Похоронный марш!

— Скоро им будет не до музыки. Потеряют губные гармошки вместе с губами и головами!

Этот разговор происходил между командирами частей бригады после совещания. Поезд шел медленно, но офицерский вагон покачивало так, что пустые стулья в салоне передвигались, словно живые. В спальном отделении вагона обменивались впечатлениями от только что услышанного, смотрели в окна, изучали карты, готовясь к обороне.

В солдатских вагонах играли в домино, пытаясь отвлечься от угрожающей действительности. Перечитывали письма из дома, подолгу рассматривали фотографии любимых девушек, жен, детей. И вся бригада — от рядового бойца до командира — напряженно вслушивалась, стремясь различить сквозь стук колес уже знакомый вой вражеских самолетов.

В этих медленно передвигавшихся ящиках люди чувствовали себя беспомощными, как в ловушке, понимая, что состав почти беззащитен и с воздуха представляет собой хорошую мишень.