Прорыв

Прорыв

Противник стягивал силы к Брно. Чтобы не дать ему укрепиться на подходах к этому крупному чехословацкому городу, наше командование решило создать подвижную группу прорыва. Ее составили седьмой механизированный корпус и тридцатая истребительная противотанковая бригада.

Задача была поставлена серьезная и необычная. Она обсуждалась на полковых совещаниях. Высказывались меж собою и бойцы. В 1846-м полку об этом как-то говорили два новобранца. В словах их звучали неуверенность, опасение, а потому вмешался бывалый солдат Савельев: «Главное, хлопцы, не тушеваться в момент прорыва. Рвись уверенно вперед! Не бойся, что оторвешься, — поддержат. Притом прорывать-то дыру будут другие. Нам — вскочить в нее и дальше резать, запускать щупальцы».

В составе этих «других», что пойдут первыми, был 1844-й полк. Часть его расчетов села на танки, к которым подцепили пушки, остальные передвигались как обычно — на машинах.

Рассказывает Л. Фазлутдинов:

«Прорыв удался, но к утру третьего дня наступления узнаем, что наши основные силы отстали и пространство, образовавшееся за нами, заполнил немец. Окружение тотчас сказалось на поступлении боеприпасов, горючего, продовольствия. Наступление, несмотря на это, приказано было продолжать. Сначала противник на нас особо не жал: уточнял, что за добыча попалась в сети. Мы старались ввести его в заблуждение, создав кочующие орудия, из которых вели периодически огонь — один выстрел через каждые пять — десять минут.

Раза два над нами нависала «рама» противника. Самолет пытался разведать наши силы, но лес, спрятавший нас, не дал ему это сделать. В воздухе замелькали листовки. В них фашисты писали, что окружены более десяти тысяч советских солдат (а нас было всего-то тысячи две). Враг соблазнял сдаться, указывал место сбора.

Наши боеприпасы и горючее были на исходе. Но с юга на помощь шли отставшие полки бригады и части механизированного корпуса…»

Отставшая колонна наших войск шла с боями, расширяя брешь и освобождая села, лежащие на пути. Дорога спускалась в балку, и, съехав в нее, войска замедлили движение, останавливаясь через каждые двадцать метров.

— Наши ребята в окружении, а мы идем куриным шагом, — нервничал старший сержант Сизов.

Не успел он договорить эти слова, как впереди, в посадке, пересекающей балку, послышался рокот моторов. Затем показались вражеские танки.

Рассказывает Нежурин:

«Нам с трудом удалось развернуть орудия. Сбросили по четыре ящика снарядов и успели выкопать ровики в два штыка лопаты глубиной. Все это — в считанные минуты. Тут ударили вражеские пулеметы — в лоб, слева, справа, сзади.

— По танкам — огонь! — крикнул лейтенант Мартынец, стараясь перекричать грохот.

— Бронебойным! — уточнил Сизов, налаживая пулемет.

Я бросил лопату и прильнул к панораме. Танки не были видны из-за дыма. По станине и щиту затюкали пули. Враг вел шквальный перекрестный огонь, стараясь прижать нас к земле, чтобы мы не могли стрелять по танкам. Но первая батарея уже вела с ними бой. Там командир орудия Губач посылал снаряд за снарядом. Там, умирая, нажимал на спусковой механизм наводчик Никитин.

Даю один выстрел, другой. Они попали в цель, но танк невредим. Он метнул снаряд в нашу машину. Загорелась. В кузове начали взрываться боеприпасы.

— Бей, Нежурин! — кричит Сизов. — Вот, хорошо выполз! Ветки деревьев закрыли мне панораму.

— Не видно! — кричу и нажимаю на спуск.

Сизов подскакивает ко мне, сам становится у панорамы. Весь в поту мечется Кокарев, заряжая орудие. Остальные — в окопах.

Сизов посылает снаряд за снарядом. Он пришел в ярость и кричит на измотавшегося Кокарева, который принимает снаряды уже из моих рук.

— Загорелся, зараза! — орет Сизов, подбив танк. — Давай заряжай!

Вокруг него свистят трассирующие пули. Отскакивают от пушки, разбрызгивая искры.

— Сизов, поберегись! — кричу я, с трудом удерживая колесо пушки, которая скатывается в окоп. — Смотри, как сечет!

— Ни хрена! Давай заряжай! — слышу в ответ. Сзади разворачивается пятая батарея, подъехавшая с фланга. Ее отважный комбат старлей Шевчук ходит по дороге, наблюдая за ходом боя, и делает замечания то одному, то другому, не обращая внимания на рвущиеся поблизости снаряды.

Внимание всех обращено на наше орудие.

— Сизов, бей! Сизов, давай! — кричит наш комбат из окопа.

— Без вас знаю! — отвечает разъяренный Сизов.

Бой в конце концов мы выиграли, но какой ценой! Многие наши товарищи сложили в тот день головы. И среди них — мой командир, старший сержант Сизов. Одна пуля пробила ему голову, другая вошла в пах…

Стоял я над телом своего боевого товарища и думал: «Эх, Сизов, Сизов… Не дождался ты победы, а как ждал!»

Похоронили уральца Сизова в общей братской могиле. Над ней дали трехкратный залп».

После упорных боев кольцо окружения было разорвано. Пополнившись горючим, боеприпасами, продовольствием, приведя в порядок потрепанные подразделения, группа прорыва продолжала наступление.

«В город Брно, укрепленный бойницами, надолбами, мы ворвались с тыла, — заключает В. Нежурин. — Улицы были перегорожены мешками с песком, но враг уже выдыхался и организованного сопротивления оказать не смог».