Накануне нового похода

Накануне нового похода

Всего пару недель проучились будущие артиллеристы. В один из последних дней учебы старший лейтенант Халтурин построил своих курсантов в саду бывшей средней школы и, вызывая бойцов, стал объявлять о результатах стрельб. Вот выходит из строя новобранец, делает несколько шагов и… падает в неглубокую яму, заросшую крапивой. Раздается смех. Старший лейтенант называет фамилию следующего бойца, и тот тоже падает, оступившись.

Что за чертовщина? Халтурин потребовал объяснения у бойцов и едва добился вразумительного ответа. Оказалось — куриная слепота. Дело было в сумерках, когда эта болезнь словно надевает пелену на глаза. Но почему же молчали раньше?! Выяснилось: не хотели уходить из бригады, рвались на фронт, а не в лазарет.

Об этой болезни позднее писал в своем дневнике сержант третьей батареи 1846-го полка Василий Савельевич Нежурин:

«Как-то вечером, когда бригада занимала позиции, я удивился, что вокруг так темно. «Хоть глаз выколи!» — говорю товарищам. А в ответ слышу: «Брось, ерунда! Окапывайся быстрей!» Но тут я запнулся о станину пушки и полетел головой вниз в окоп. Подняли меня ребята, посмотрели в мои оловянные глаза и поняли: куриная слепота».

Его отсылали в тыл, а он перед боем, спотыкаясь, на ощупь, пробрался к орудию: «Подведите меня к панораме — цель я увижу». Но командир усмехнулся: «Ты как Вий: подведите — я вам наработаю. Давай двигай в тыл, без тебя управимся».

Вши, малярия, куриная слепота. Сейчас об этих явлениях знают понаслышке. Они ушли вместе с войной. Походные условия жизни, когда белье не то что раз в неделю — раз в месяц не всегда удавалось сменить; скудная пища, бедная витаминами, — эти трудности действовали заодно со свинцом врага. И хоть в гроб обычно не загоняли — из строя выводили частенько.

Не обошла болезнь и Ивана Иванова:

«Лежать больному, да где — на передовой! Вот угораздило! Но мне говорят: малярия скоро пройдет», — писал он в июне 1943-го матери. И далее: «Теперь, когда третьи сутки валяюсь в постели, сгорая от жара, мокрый от пота, когда от прикосновения пищи ко рту начинается рвота, я мысленно обращаюсь к тебе, мама, и мне становится легче».

В другом письме он с беспокойством пишет о том, что, если ему станет хуже, отправят в госпиталь.

Многие не хотели отлеживаться в то время, когда враг топчет родную землю. Лечились в санчасти даже раненые.

А в то далекое время Василий Нежурин был огорчен тем, что его после окончания занятий в школе назначили всего лишь заместителем наводчика. Он завидовал фронтовикам — «пэтээровцам», минометчикам, которых обучали артиллерийскому делу вместе с новичками, но сразу поставили командирами орудий.

Распределили Василия в третью батарею 1846-го полка, где командиром был лейтенант Дробан. Он часто отсылал молодого бойца в помощь старшине Михайлюку, утешая: «Не спеши. На передовой всем места хватит. Успеешь еще навоеваться и накомандоваться».

Много добрых слов о комбате Николае Михайловиче Дробане написал в своем дневнике Нежурин. Вспоминает он и сержантов батареи Костарева, Будько, Деленка, Котова, Визова, рядовых Глухова, Ситмикова, которые влились в батарею вместе с ним.

Прошло десять дней. Крепко подружился Василий со старшиной Михайлюком. Они вдвоем возили для кухни воду, ходили на склад, выполняли другие хозяйственные работы. Старшина тоже утешал молодого парня: «Вот погоди, выйдем на передовую…»

Ждать пришлось недолго. Утром 5 июля с запада налетели стаи самолетов. Бомбы сыпались поблизости от места дислокации 1846-го полка. Завязались воздушные бои. А вечером — боевая тревога.

В этот день началась битва на Курской дуге — одна из крупнейших в Великой Отечественной. На оборонительные рубежи наших войск гитлеровское командование бросило пятьдесят лучших своих дивизий, в том числе шестнадцать — танковых и моторизованных.

1844-й и 1848-й полки заняли оборону на участке Мясоедово — Севрюково, а 1846-й к этому времени не был еще оснащен техникой и вступил в бой позднее. Память Нежурина отчетливо сохранила события, связанные с его боевым крещением.

«Выдали на сутки сухой паек. Навьючили бойцы на себя оружие, патроны. Единственную на всю батарею пушку подцепили за задок повозки, в которую впряжена лошадь, и двинулись в Корочу. Пятидесятикилометровый путь преодолели за ночь и следующие полдня. Шли через поселки, из домов выходили женщины и смотрели вслед с болью и упреком: «Опять отступаете!»

На пути встречались раненые 1844-го и 1848-го полков, которые вступили в бой 5 июля, в первый день наступления фашистов. Какие же события этого дня остались в памяти бойцов тридцатой противотанковой?