Расправы с протестантами

А тем временем королева, униженная ложной беременностью и отъездом любимого мужа, явно сорвала свою злобу на протестантах. В конце 1554 года в стране был восстановлен Акт о Ереси, которая теперь рассматривалась как религиозное и гражданское преступление. Было возобновлено папское верховенство, возвращены романо-католические епископы, монашеские ордена и старые законы. В церкви вернулись алтари, иконы и статуи. Королеве с Папой пришлось сделать только одну уступку: монастырские земли, конфискованные Генрихом, не возвращались церкви, так как аристократы, купившие монастырские поместья во времена их расформирования, теперь отказывались их возвращать.

После реформ Эдуарда многих обрадовала приверженность Марии прежним религиозным обрядам. Но новая королева пошла еще дальше – она жаждала полного искоренения протестантской веры и ритуалов. И вскоре многие богатые протестанты выбрали ссылку и покинули страну. Например, шотландец Джон Нокс, служивший священником при протестантском дворе Эдуарда, в ужасе наблюдал из Женевы, как Мария сводит на нет всю Реформацию. В 1558 году он опубликовал книгу «Трубный глас против чудовищного правления женщин». В ней он не ходит вокруг да около и утверждает следующее: «Ставить женщину на любой руководящий пост над любой областью нации или города – отвратительно и, естественно, богохульно. Это наиболее всего противоречит божьей воле и здравому смыслу, и в конечном счете извращает добрый порядок, все добро и справедливость».

Нокс считал, что правление женщины чудовищно, противно природе и омерзительно. По божьему закону и закону природы женщина подчинена мужчине. А духовное разложение и распутство Марии сделало ее страшнейшей из кар господних. Эта книга была на редкость женоненавистническим трактатом, однако за напыщенными словами Нокса лежало гораздо более глубокое культурное неприятие самой идеи концентрации власти в руках женщины. Сложилась непреодолимая парадоксальная ситуация. Слабый пол не мог править, однако сильная женщина казалась не равной мужчине личностью, а чудовищем и преступлением против природы!

Итак, в стране запылали костры. На протяжении четырех лет в стране было сожжено около 300 человек, за что королеве дали прозвище «Кровавая Мэри». Именно жестокость первой королевы Англии стало поводом для отчаянного порицания женского правления как такового. Сожжения были настолько непопулярны, что даже один из испанских церковников, Альфонсо ву Кастро, осудил эти меры, а советник Филиппа предупредил, что такое «жестокое давление может привести к восстанию». Но Мария продолжала свою политику, тем самым обострив антикатолические и анти-испанские настроения среди англичан. Каждая жертва преследований потом была записана в список мучеников, что делало переход Англии к католичеству довольно трудным и почти невозможным.

Первые казни прошли в феврале 1555 года – казнили Джона Роджерса, Лоуренса Сондерса, Роуланда Тэйлора и Джона Хупера, а в октябре на костре сожгли епископов Ридли и Латимера. Это жуткое зрелище заставили смотреть главу протестантов Томаса Кранмера, архиепископа Кентерберийского и крестного отца Елизаветы. Но сам он, очевидно, не был готов умирать за свои убеждения, и через два месяца после казни епископов полностью отрекся от протестантства. Он даже признал Папу Римского главой английской церкви, и после двух лет заключения был выпущен из Бокардовской тюрьмы.

Несмотря на все его отречения, в феврале 1556 года его снова посадили в тюрьму, назначив казнь на 7 марта. К тому времени он выпустил свое пятое по счету покаяние, в котором полностью признал католическую теологию и даже заявил, что нет спасения души за пределами католической церкви. Он объявил о своей радости возвращения в католическую веру, попросил и получил сакраментальное отпущение грехов и принял участие в литургии, после чего его казнь была отложена.

По заведенному обычаю Томас Кранмер должен был быть прощен, но Мария жаждала крови! Она хорошо помнила, как он своей «ересью» помог разводу ее родителей, и поэтому вскоре заявила в Совете, что больше не должно быть никаких отлагательств с его сожжением на костре: «Его вина и упрямство против Бога и церкви были настолько велики, что ваше милосердие и милость тут совершенно неуместны».

В день казни, 21 марта, ему предложили публично зачитать свое последнее раскаяние во время службы в университетской церкви. Томас Кранмер, совсем еще недавно могущественный архиепископ Кентерберийский, взошел на кафедру, помолился и призвал к повиновению королю и королеве, но затем неожиданно отошел от сценария и отказался от всех покаяний, подписанных его собственной рукой, которая «за этот грех должна быть сожжена первой!» Когда же он добавил: «А что касается Папы, я отрекаюсь от него как от врага Христа, как от Антихриста со всей его ложной доктриной», его тут же стащили с кафедры и отвели на место, где шесть месяцев назад были сожжены Латимер и Ридли. Он– таки выполнил свое предсмертное обещание, выставив «эту ничтожную руку» вперед, навстречу огню, а его последними словами были: «Господи Иисусе, прими мою душу… Я вижу, как распахиваются небеса, и Иисус стоит по правую руку от Господа».