Победа

А пока в Англии никто еще не ведал о трагической судьбе Армады. Повсюду собирались силы народного ополчения, порывавшиеся перекрыть дорогу испанским захватчикам. По Лондону ходили беспокойные слухи и при дворе боялись беспорядков. Всех волновал один вопрос: сможет ли королева защитить Англию от непобедимой Армады? Ведь рядом с ней не было короля, который мог бы возглавить войска. Да, возможно женщины слабы в военном деле, но Елизавета хотела доказать своим подданным, что она исключение, так как избрана Богом, который сделал ее королем и королевой в одном лице. Для этого ей нужно было устроить показательное выступление.

И вот 19 августа, под звон церковных колоколов, в сопровождении почетного караула, тысячи кавалеристов и двух тысяч пехотинцев, королева отправилась из своего Сент-Джеймского дворца в Тилбери, где ее ждал командующий армией, фаворит Роберт Дадли. Нет, она не собиралась укрываться в безопасных замках! Она приехала, чтобы провести осмотр войск и остаться со своими солдатами, напуганными и плохо обученными. В эту решающую минуту своего правления она призвала все свое красноречие и произнесла легендарную речь, ставшую эталоном пропаганды. Даже Шекспир не смог бы создать подобную сцену! На белом коне, одетая в латный нагрудник поверх белого бархатного платья, с серебряным нагрудным знаком, она обратилась к солдатам:

«Мой возлюбленный народ! Мы были убеждены теми, кто заботится о нашей безопасности, остеречься выступления перед вооруженной толпой из-за страха предательства; но я заверяю вас, что я не желаю жить в недоверии к моему преданному и любимому народу. Пусть тираны боятся, я же, видит Бог, всегда доверяла свою власть и безопасность верным сердцам и доброй воле моих подданных. Как видите, в это трудное время, когда нам всем не до отдыха и развлечений, я нахожусь среди вас, и я полна решимости в разгар сражений жить и умереть вместе с вами. За моего Бога, за мое королевство и мой народ, за мою честь, я готова превратиться в прах. Я знаю, что у меня тело слабой и беспомощной женщины, но в нем таится сердце и отвага короля, короля Англии, и пусть только отважится гнусный и презренный Парма или любой другой европейский принц приблизиться к границам моего королевства! Прежде чем бесчестье падет на меня, я сама возьму в руки оружие, я сама стану вашим генералом… Без сомнения, вашим послушанием и согласием в лагере, и вашим умением на поле боя, мы вскоре одержим славную победу над врагами моего Бога, моего королевства и моего народа!»

Но вскоре, когда все поняли, что никакого вторжения не будет, нация возликовала! Процессия Елизаветы к благодарственному молебну в Соборе Святого Павла в Лондоне по своей грандиозности могла сравниться разве что с ее собственной коронацией. В честь победы была выпущена памятная медаль, на которой изображен разбившийся о скалы испанский галеон и выгравированы слова: «Дыхание Божье развеяло их». И в этом была своя правда – только Божественное вмешательство помогло англичанам справиться с флотом, который, по словам современника, «было тяжело нести ветру и под тяжестью его стонал океан». Теперь они считали себя избранной расой – Божьим протестантским народом.

Самая страшная минута царствования Елизаветы миновала, уступив минуте ее величайшей славы. Победа над Испанией стала символом нерушимости английской нации под властью королевы-девственницы, с именем которой отныне связывалось национальное сознание англичан. Королева получила титул владычицы морей и протестантской героини, разгромившей непобедимый флот и защитившей Англию от католического вторжения. Она доказала, что женщина может быть вдохновенным лидером не только в мирное время, но и во время войны. В этом и есть суть всех легенд о Елизавете, ключ к пониманию ее успешного правления.

Это был переломный момент и в становлении Англии как мировой державы. Если бы она проиграла, история сложилась бы иначе, и мощь испанской империи продолжала бы расти. Но после поражения Армады Испания начала постепенно сходить с мировой арены, а Англия, наоборот, стала восходящей звездой. На одном из портретов Елизавета держит руку на глобусе, касаясь пальцами американского континента. Предвидение художника сбылось – в последующие десятилетия Англия при помощи своего флота построит самую грандиозную колониальную империю в мире.

Но какой ценой была одержана победа над Армадой? За пышными торжествами Елизавета забыла тех, кто принес ей эту победу, спас ей жизнь и обеспечил вечную славу. Когда английские моряки, истратившие все ресурсы и обессилевшие после сражений, вернулись домой, они должны были больше всех купаться в лучах славы, но Елизавета не спешила восхвалять свой морской флот. Мало того, у нее хватило цинизма критиковать командиров: почему, мол, они не разграбили испанские суда и не пополнили казну английской короны? Равнодушие же королевы по отношению к отважным матросам поражало еще больше. Она наотрез отказалась оплачивать лечение выживших после сражений и жуткой эпидемии тифа. Статистика просто ужасает. Англия не потеряла в Гравелинском сражении ни одного корабля, но от голода и болезней погибло столько же англичан, сколько испанцы потеряли в боях. Если бы командиры не тратили собственные деньги на лекарства и еду для своих людей, смертность была бы еще выше. Эти факты остались несмываемым пятном на репутации королевы. Хотя впрочем для XVI-го века такое отношение к простым людям было обычным явлением, а королева была человеком своей эпохи – одинокой женщиной в мире мужчин, которой приходилось быть жестче, чем остальным. И в которой к тому же текла кровь Тюдоров…

Сэр Уолтер Рейли позже заявлял, что в войне против Испании немало препятствовала осторожность королевы: «Если бы почившая королева доверяла своим воинам также, как своим секретарям, мы бы еще при ее жизни разбили эту огромную империю на маленькие кусочки и сделали их помещиков королями инжира и апельсинов, как в старые добрые времена. Но ее Величество все делала наполовину, и мелкими вторжениями научила испанцев, как защищать себя и видеть свои собственные слабости». Однако у Елизаветы были веские причины для того, чтобы не слишком доверять своим командирам – как только у них появлялась возможность действовать, как «они сразу вставали в позу тщеславия».