Развод

После пятилетнего романа с Марией Генрих увлекся ее сестрой Анной, тоже фрейлиной королевы. В библиотеке Оксфордского университета хранятся записи человека, бывшего свидетелем начала этой истории – Джорджа Кавендиша, слуги кардинала Уолси: «Внешностью и поведением она превосходила остальных настолько, что король воспылал к ней любовью, о которой не знал никто, в том числе она сама».

В то время Анна была увлечена молодым лордом Перси, наследником большого герцогства Нортумберленд. Вот что пишет об этом Кавендиш: «Лорд Перси часто проводил время в покоях королевы, где любезничал с фрейлинами. Особенно продолжительные разговоры он вел с Анной Болейн. Со временем между ними возникла такая тайная приязнь, что они решили пожениться. Это обстоятельство дошло до короля и привело его в чрезвычайный гнев. Он больше не стал скрывать своей любви, открылся лорду-кардиналу и попросил его составить предварительный брачный контракт».

Уолси не усмотрел в этом ничего особенного – когда королю надоедали его любовницы, они обычно выдавались замуж за покладистых придворных. Почему, думал кардинал, Анна должна быть какой-то особенной? Жена Екатерина тоже все это уже видела. К тому же он никогда не был бабником, и за все эти годы имел только пару любовниц. Поэтому она подумала: когда он добьется Анны и удовлетворится, она ему наскучит, и он снова вернется к ней. Никогда еще любовницы не становились английскими королевами! Но на этот раз все было иначе…

В сравнении с другими придворными дамами, Анна действительно была особенной. Во Франции она научилась хорошим манерам и французскому языку, много читала и увлеченно коллекционировала книги, а также производила сильное впечатление своей живостью, непосредственностью и неподдельным французским шармом. Легкая, изящная и стройная, уверенная в себе, она на равных могла поддержать беседу с любым мужчиной.

Генрих и Анна словно были созданы друг для друга – оба умные, образованные и воспитанные, обоих увлекали богословские споры, хотя здесь у Генриха был более консервативный вкус, в то время как Анна сочувствовала реформации. Но тогда Генриха больше интересовало ее тело, нежели образ мыслей, и, чтобы его заполучить, нужно было убрать с дороги Перси. И вот, по воспоминаниям Кавендиша, кардинал Уолси устроил молодому человеку жесткую выволочку: «Меня немало удивляет ваше неразумное увлечение Анной Болейн, этой глупой придворной девицей. Разве вам неведомо истинное предназначение, ради которого Господь призвал вас в этот мир? По смерти вашего батюшки вы унаследуете один из достойнейших титулов королевства. А теперь посмотрите, что вы натворили своим упрямством – вы не только оскорбили родного отца, но и своего милостивого господина – короля». Сопротивление бедного Перси было быстро сломлено, он разразился слезами и затем быстро женился на другой богатой наследнице. Правда, после многочисленных конфликтов они вскоре развелись, так и не оставив наследников для богатых владений герцогов Нортумберленда.

А что же Анна? Очевидно, она действительно была влюблена в Перси, так как, по словам Кавендиша, поклялась отомстить Уолси за его вмешательство. «Если это будет в ее власти, она доставит кардиналу столько же неприятностей, сколько он доставил ей». Таким образом, Уолси нажил себе нового врага – он и представить себе не мог, до какой степени опасного.

А для Генриха дорога оказалась свободной, и он без промедления начал любовную охоту. Однако Анна оказалась крепким орешком и не захотела стать очередной королевской любовницей, какие бы блага и почет это не сулило. Она хорошо помнила горький опыт своей сестры, а также участь ее нелегитимных детей. Наученная французским тонкостям соблазнения мужчин и уверенная в своей власти над Генрихом, она метила выше, и теперь меньше, чем на английский престол, не соглашалась. Скорее сексуальная, нежели красивая, она не была похожа ни на одну из его прежних любовниц.

И хотя было весьма рискованно вести игры с таким необузданным человеком, как Генрих, результаты оказались ошеломительными! Начался бесконечный период галантных ухаживаний, вздохов, томления и уверений в любви. Генрих забрасывал Анну письмами и добивался ее любви целый год! Но даже тогда она не прыгнула в королевскую постель, а сделала хитрый ход – пообещала ему родить сына, но с одним условием: если он бросит свою жену, а ее сделает женой и королевой. Сопротивление Анны все больше распаляло страсть не привыкшего к слову «нет» Генриха, и хотя он так и не смог ее склонить к сожительству, любовная страсть вырвала у него судьбоносное обещание – да, он разведется с женой и женится на ней. Нужно только найти законные основания для расторжения брака.

Но у воительницы-королевы не было ни малейшего желания отказываться от своего мужа и английской короны. Она была замужем вот уже 17 лет, и научила Генриха, как быть настоящим королем. Но дело в том, что ему больше не нужен был учитель. Все эти уроки для него уже ничего не значили, если она не могла родить ему сына. Какую бы любовь они не разделяли в прошлом, Екатерина должна быть уйти со сцены. Теперь его ждала женщина, которая могла ему это дать.

Будучи увлеченным теологом, Генрих обратился к Библии, чтобы понять, почему его брак не выдержал испытаний, а заодно и найти доводы для развода. Пока он изучал Библию, он наткнулся на место из Левита 20:21 (третьей книги Моисея), которое как будто было написано для него: «Если кто возьмет жену брата своего, это гнусно. Он открыл наготу брата своего – бездетны будут они». Это было доказательством того, что его брак на Екатерине с самого начала был нелегальным.

Теперь Генрих был уверен, что Бог на его стороне, и решил попросить Папу Римского аннулировать этот брак. В то время Англия, как и многие другие страны Западной Европы, была католической, хотя уже тогда началось зарождаться новое движение Реформации. Его возглавил молодой немецкий богослов Мартин Лютер, который в 1517 году яростно обвинил католическую церковь в коррупции, а также указал на то, что в Библии нет никаких упоминаний о Папе, подвергая тем самым сомнению законность папской власти.

Генрих в то время был непреклонным католиком и даже получил от благодарного Папы титул «Защитника веры». Распираемый гордостью, Генрих отчеканил эти слова на монетах, и до сих пор каждый английский монарх является «защитником веры». Вместе с кардиналом они объединили усилия в борьбе против еретических нападок Лютера на церковь. Уолси организовал грандиозное сжигание трудов Лютера в соборе Святого Павла, а Генрих написал книгу под названием «Защита семи таинств», которая энергично защищала власть Папы над церковью. Правда, тогдашний друг Генриха, ведущий английский интеллектуал Томас Мор, предостерег короля, что, мол, теперешние хорошие отношения с Римом могут со временем измениться, в чем оказался совершенно прав. Отношения с Римом действительно кардинально изменились, когда Генрих захотел развестись с опостылевшей ему женой и жениться на молодой женщине, к которой он воспылал безумной страстью.

Но осуществление этого желания оказалось далеко не простым делом. Во время первого секретного заседания 17 мая 1524 года Уолси должен был объявить брак Генриха и Екатерины Арагонской расторгнутым – причем быстро, тихо и с минимальной оглаской. Вместо этого, к огромному удивлению короля, кардинал объявил дело слишком сложным и отложил заседание суда, чтобы проконсультироваться со знающими людьми. Это заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Теперь уже невозможно было устроить развод без лишнего шума внутри Англии, и приходилось на глазах у всей Европы обращаться за разрешением в Рим. Все надежды Генриха и Анны на быстрый развод рухнули, и месяцы растянулись на долгие годы.

Почему Уолси, обязанный Генриху абсолютно всем, не выполнил пожелание короля, осталось неизвестным. Боялся ли он, в случае успешного развода, могущества Анны Болейн как королевы? Или его правовые сомнения были реальными, и он считал, что в решении такого вопроса должен участвовать Папа? Что бы то ни было, но отсрочка была для него жизненно важной, хотя и роковой.

А Генриху пришлось искать другие пути и он дал кардиналу новое ответственное поручение – собрать епископов и законников королевства и вынести суждение о юридической несостоятельности решения папы Юлия II, в соответствии с которым ему было разрешено жениться на Екатерине. Генрих сам лично выбрал и проинструктировал главного судью трибунала, чтобы обеспечить быстрое и успешное разрешение проблемы. Процесс состоялся в мае 1527 года и был построен на единственном библейском стихе 20:21 из книги Левита. А так как за 19 лет брака Екатерине и Генриху не удалось произвести на свет сына, юрист на суде доказывал, что брак неугоден Богу.

На следующий месяц король решился сообщить жене, что их брак противозаконен в глазах Господа, и что все эти годы они жили в большом грехе. Поэтому ей нужно покинуть двор, и теперь у них будут разные спальни и даже обеденные столы. И что все это к лучшему. Екатерина конечно же могла принять это предложение и покинуть двор, но это было не в ее характере. Она сказала, что была его верной женой в течение 20 лет, любила его и поддерживала, воевала ради него на войне, и поэтому еще поборется за него и за свою корону! Генрих настаивал на том, что она была вдовой его брата. Но у Екатерины был свой контраргумент: да, 26 лет назад они с Артуром делили постель, но все что они там делали, это спали. В переводе на язык легальных документов это означало, что они по-настоящему не были женаты.

Генрих был в ярости – сопротивление Екатерины расстраивало все его планы. Он вообще не ожидал никакой оппозиции, а тут такое сильное и бесстрашное сопротивление! Хорошо, если она хочет с ним воевать, она получит войну, и при этом он ее дискредитирует ее опозорит. Потом он так и сделает. Уолси даже написал папе, что Екатерина больна венерической болезнью, и что у нее огромный сексуальный аппетит. Все это конечно же было ложью, но Генрих был готов на все. Целый год его адвокаты буквально преследовали жену, чтобы та подписала аннуляцию брака, но каждый раз она отказывалась.

Тем временем Генрих отправил своего секретаря Уильяма Найта с апелляцией к Папе Клименту VII. Но тут ему опять не повезло. Папа в тот момент прятался от оккупационных войск в неприступном замке Святого Ангела, практически оказавшись пленником испанского короля Карла V. В этой ситуации принимать решение о разводе предстояло не столько Папе, сколько императору Карлу – племяннику Екатерины. И вполне понятно, чью сторону он поддерживал.

Но была еще одна проблема – в распоряжение Ватикана попали частные письма Генриха к Анне Болейн. Это была самая разоблачительная корреспонденция во всей истории Англии, доказывающая, что причиной развода были не угрызения совести по поводу нарушения Библейского закона, а желание короля жениться на Анне Болейн. В одном из писем Генрих умоляет Анну стать его официальной фавориткой: «Умоляю вас всей душой сказать мне откровенно, любите ли вы меня. Необходимость вынуждает меня вновь и вновь просить у вас ответа, ибо вот уже больше года, как меня пронзила стрела любви, а я все еще не знаю, нашлось ли для меня место в вашем сердце. Но если вы соблаговолите согласиться на роль верной возлюбленной и друга, отдаться мне душой и телом, обещаю сделать вас своей единственной фавориткой, выбросить из головы всех других женщин и служить единственно вам». Но вот он делает последнее предложение – «либо это, либо ничего», под словом «это» подразумевая женитьбу. Далее Генрих обещает впредь воздерживаться от секса с Анной до заключения брака. «Отныне мое сердце принадлежит только вам, и мое тело жаждет присоединиться к нему, если будет на то воля божья. Написано рукой того, кто душой и телом вечно будет вашим верным и преданным слугой. Г любит только АБ».

Только теперь кардинал Уолси понял, что его будущее всецело зависит от успешного завершения развода, и поэтому решительно взялся за дело. Его план состоял в том, чтобы убедить Папу издать так называемую декреталию, дающую кардиналу право провести бракоразводный процесс у себя в стране. В это время ситуация в Италии начала меняться в пользу Англии – в декабре 1527 года Папа, переодетый садовником, бежал из замка Святого Ангела в свою укрепленную резиденцию Орвиетта, а французы, со своей стороны, начали одерживать в Италии одну победу за другой. Осмелевший Климент издал необходимую декреталию, но в ней была одна уловка – право ведения процесса предоставлялось не только Уолси, но и папскому легату кардиналу Кампеджо.

Страдавший подагрой Кампеджо начал медленное путешествие в Англию через всю Европу, и его продвижение отслеживалось в нетерпеливых письмах Генриха и Анны. Спустя почти шесть месяцев, он, наконец, прибыл в Лондон и был принят ко двору. Генрих был так обрадован, что, отступив от протокола, даже спустился с трона, чтобы поприветствовать гостя. После пышной церемонии, во время которой император Карл V был назван тираном и врагом Папы и христианства, Генрих и оба кардинала удалились в личные королевские покои. Но дальнейшее поведение Кампеджо не сулило ничего хорошего – в течение нескольких месяцев он оттягивал переговоры, постоянно жалуясь на подагру.

Тем временем Анну, живущую за городом из соображений благопристойности, начали одолевать сильные сомнения. Действительно ли приезд Кампеджо и папская декреталия принесут успех или папа просто тянет время? Ей внушали беспокойство также и события в самой Италии, где Карл снова одерживал победы. Вдруг Кампеджо перейдет на сторону императора Карла? А за ним и сам Папа? И хотя Генрих писал Анне успокоительные письма, на всякий случай он посулил папскому легату огромную взятку – место эпископа Даремского. Но кто окажется прав в оценке политики Папы? Король или его любовница? К большому сожалению влюбленных, права оказалась Анна. Кампеджо все-таки оказался сторонником императора Карла и перенес слушания в Рим, из чего стало понятно, что дело никогда не будет возобновлено. Впервые Уолси как министр не справился с поставленной перед ним задачей и, несмотря на всю свою самоуверенность, так и не смог убедить Папу отменить особое разрешение, выданное его предшественником.

В апреле 1528 года, когда напряжение достигло предела, Екатерина опять вступила в игру, решив серьезно поговорить с Генрихом. Она пришла в его зал и представилась как «королева, твоя жена», на что Генрих отреагировал довольно ожесточенно – он вскочил с места и закричал: «Ты не моя жена! И мои адвокаты это подтвердят!». Тогда Екатерина смиренно попросила его, чтобы он дал ей право защищать себя в публичном суде. А так как Генриху хотелось поскорее все это закончить, он согласился. Правда с условием, что все будет сделано в ближайшем будущем и без всякой задержки. Для него это была война за династию, которую основал его отец. Для Екатерины же это было «все или ничего»! На одной чаше весов был шанс спасти свою корону и любимого мужчину, а на другой, в случае проигрыша – постыдный позор.

И вот 21 июня 1529 года в лондонском Блэкфрайер Холле состоялись, наконец, публичные слушания, на которых Екатерина предстала перед судом по делу о разводе. Зал был забит до отказа – публика хотела услышать сенсационное дело. Сначала слово предоставили адвокатам Генриха, защита которых держалась на одном единственном факте: Екатерина была замужем за его умершим братом, что запрещалось Библией. Затем наступила очередь Екатерины. Согласно правилам, она должна была давать свои свидетельства, стоя рядом со стулом. Но она отказалась следовать инструкциям, и вместо этого сделала несколько шагов вперед, встав на колени перед Генрихом. Она вела себя как униженная жертва, и тот не ожидал такого поворота. Как он ни просил ее встать, она повторяла: «Сэр! Я умоляю вас. Позвольте мне получить справедливость. Двадцать лет я была вам верной женой. Вспомните, сколько я дала вам детей, и это не моя вина, что Бог их забрал у меня».

Эти слова совершенно вывели Генриха из равновесия, и он в нетерпении попытался поднять ее с пола, что выглядело довольно грубо. Но затем Екатерина вынула свой главный козырь: «Бог мой свидетель, что когда вы меня получили в первый раз, я была девственницей, и никто меня не тронул до вас». Она настаивала на том, что 26 лет назад, хотя они с Артуром и спали в одной постели, но за все пять месяцев совместной жизни ни разу не занимались сексом. По закону церкви это означало, что они не были женаты. Генрих понимал, что если суд ей поверит, то его планы развестись и жениться на Анне Болейн просто рухнут. Теперь его задачей было продержать Екатерину в суде как можно дольше – чтобы его адвокаты смогли оспорить все ее заявления. Но королева вынула свой последний козырь: она поднялась с колен и гордо покинула зал. Таким образом, бракоразводный процесс был остановлен, и технически они по-прежнему оставались супругами. Вместо того, чтобы нанести жене окончательный удар, он сам получил от нее пощечину. Она показала Генриху, что такое быть настоящей королевой!

Единственное, чему она его не учила, так это быть жестоким. Этому он научился у следующей жены, которая помогала Генриху уничтожить Екатерину – у Анны Болейн. Но ее надежды тоже были разбиты, и теперь она ждала объяснений. И если он ждал от кого-либо сочувствия, то он его здесь не найдет. Разве она не предупреждала его, что каждый раз, когда он будет оспаривать свои права, слово Екатерины будет последним? О, она ждала слишком долго – целых три года, верила его обещаниям, и все напрасно! К тому времени Анне было уже 30, и в тюдоровские времена это означало средний возраст. Все большее отчаяние одолевало ее, и теперь она перешла к открытым действиям, посылая шпионов к Екатерине и распространяя слухи. Она дралась как львица и не собиралась выпускать из своих когтей самый большой приз своей жизни – любовь короля и английский трон. Да, она была безжалостна! Еще даже не сев на трон, она уже контролировала весь королевский двор.

В то время как Анна нападала на Екатерину в своей стране, Генрих организовывал атаки на международной сцене. Его наваждение не знало границ – движимый яростью, он готов был свернуть горы, чтобы жениться и заполучить свою возлюбленную. Но раз Папа Римский отказался аннулировать их брак, то для него и это не помеха. И вот он принимает историческое решение, которое разделит английскую церковь надвое и изменит судьбу всей Англии. Он отделится от Папы и сам станет главой английской церкви, а затем заставит архиепископа даровать ему развод. Да, это было невероятное решение, после которого тысячелетняя традиция католицизма в стране была попросту уничтожена.

Нигде не следили за развитием этих событий так пристально, как при императорском дворе – информация приходила к Карлу в виде регулярных зашифрованных донесений от послов. В августе 1529 года, когда бракоразводный процесс окончательно провалился, в Лондон прибыл его новый посол – Юстас Шепуи, юрист из Савойи. Хорошо воспитанный, остроумный и проницательный, он быстро вошел в доверие к королю и королеве. Он быстро сориентировался и понял, что Анна Болейн имела зуб на Уолси и желала ему отомстить. В своем докладе он писал: «Любовь короля к госпоже Болейн с каждым днем все сильнее. Если упомянутая леди Анна, его наложница, пожелает, кардинал будет скоро смещен и его власть закончится, ибо она ненавидит его больше всех в королевстве и всячески вредит ему словом и делом».

Но кардинал, несмотря на провал стратегии с разводом, все еще имел влияние на Генриха – недаром он 20 лет управлял всеми делами королевства, и король называл его своим другом. И хотя теперь Уолси не подпускали ко двору, ему по-прежнему разрешали жить в апартаментах его бывшего дворца Хэмптон Корт. Отчаянно пытаясь вернуть благосклонность Генриха, он сел за написание длинного письма, в котором изложил новый подход к проблеме развода. Со слов слуги Кавендиша, «он поднялся очень рано, в 4 часа утра и сел писать письма королю. За этим занятием он просидел до 4 часов пополудни, ни разу не встав – ни помыться, ни помочиться, ни поесть, и все писал без передышки собственноручно, оставаясь в ночном колпаке и шарфе».

Генрих и Анна в это время развлекались охотой, хотя вскоре удостоили Уолси приглашением. Но кто победит? Канцлер или фаворитка? Придворные тут же заключили пари – откажется король разговаривать с ним или нет. Но, похоже, что обаяние кардинала вновь сработало, и король готов его простить. Вот еще одно свидетельство посла Шепуи: «В палату вошел король, и милорд, стоявший под балдахином, преклонил пред ним колено. Король взял милорда за руки, помог ему встать и обратился к нему с ласковой речью. Стоило посмотреть на выражение лиц тех, кто делал ставки против милорда. Это было забавное зрелище. Король в тот же день ужинал с Анной в ее покоях, подобающих более королеве, чем простой фрейлине. И как я слышал от тех, кто прислуживал за столом, госпожа Болейн была сильно обижена на короля за то, что тот так мягко обошелся с милордом. Она сказала: «Он навлек на вас столько позора и бесчестья, что если бы кто-то другой совершил хотя бы половину того, что совершил он, не сносить бы ему головы». «Насколько я понимаю,– сказал король,– вы не являетесь другом кардинала». На том разговор и закончился. Теперь, как вы изволите видеть, старые обиды выплыли наружу».

На следующий день Генрих снова встретился с Уолси, но аудиенция была короткой – Генриха и Анну позвали на охоту. Король в последний раз обнял своего друга и помощника, как бы прощаясь с ним, так как уже сделал свой окончательный выбор. Через несколько дней кардинала лишили всех титулов и милостей и сослали в дальнее захолустье исполнять обязанности архиепископа Йоркского – пост, который он занимал только на бумаге. Но и это еще было не всё. Вскоре его обвинили в измене и вызвали в Лондон на дознание, что было обычным делом для попавших в немилость министров. Оказалось, что кузен Анны Френсис Брайан, будучи английским послом в Риме, сумел добыть «секретное письмо» кардинала к Папе, в котором тот советовал не спешить с согласием на развод Генриха. Над головой Уолси замаячил топор…

Теперь ему ничего не оставалось делать, как отправиться в Лондон и ответить перед судом. Но, к счастью или несчастью, по дороге он тяжело заболел и 29 ноября 1530 года в возрасте 57 лет скончался в городе Лестер. На своем смертном одре он дал характеристику человеку, которому так долго и верно служил: «Генрих настоящий король и у него королевская душа. Он скорее подвергнет опасности полкоролевства, нежели поступится хоть частью своих желаний и прихотей. Уверяю вас, я нередко стоял перед ним на коленях – час, а то и два, умоляя отказаться от желаний и прихотей, но ни разу не сумел отговорить его от задуманного». А перед самой смертью кардинал с сожалением проговорил: «Если бы я служил Господу хотя бы с половиной того усердия, с которым я служил королю, Он бы не пустил меня по миру в таком преклонном возрасте – на радость моим врагам».

Имея великолепный вкус к архитектуре, Уолси планировал создать для себя величественную гробницу в Оксфорде, но вместо этого был похоронен в Лестерском Аббатстве даже без памятника. Правда, почти 500 лет спустя, в 2011 году благодарные жители Ипсуича, в котором он родился, а потом основал колледж, все-таки увековечили «сына мясника» и воздвигли в его честь большую бронзовую статую, изображающую его сидящим с книгой и котом, лицом к Церкви Святого Петра. Его именем также назвали местный театр и улицу.

После смерти Уолси Генрих взял дела правительства в свои руки – лордом-канцлером и главным министром был назначен Томас Мор, а место кардинала занял Томас Кромвель, который и предложил Генриху развестись с Екатериной без папского разрешения.

К этому времени терпение Генриха кончилось. Потратив три года жизни, огромное количество денег и усилий, он оказался у разбитого корыта. Приходилось начинать все сначала и испробовать другую тактику. Посол Шепуи был первым, кто это почуял, когда стал свидетелем неприятной сцены за столом – Екатерина обвинила короля в том, что тот ее игнорирует. «Король сказал, что не может посещать покои королевы, так как он не является ее мужем. Он консультировался с учеными-теологами, и те единодушно считают их брак недействительным. Он сказал, что соберет свидетельства и пошлет их Клименту. Генрих заявил: «Если Папа не согласится с мнением ученых и не объявит наш брак недействительным, я назову его еретиком и женюсь, на ком пожелаю». Но Екатерина решительно побила теологию теологией: «На каждого богослова-юриста, который будет свидетельствовать в вашу пользу против меня, я представлю тысячу, которые признают наш брак законным и нерасторжимым». Но Екатерине пришлось жестоко поплатиться за эти слова – с ней стали грубо обращаться, а затем вообще выгнали со двора, предоставив ее комнаты Анне Болейн.

Этому разговору предшествовала случайная встреча с двумя знакомыми по Кембриджу, которая привлекла внимание Генриха и Анны к малоизвестному преподавателю богословия Томасу Кранмеру. В результате этой встречи изменилась не только его судьба, но и судьба всей Англии. Кранмер рассматривал бракоразводный процесс Генриха не с юридической стороны, а с моральной. Он указывал на то, что Библия дает абсолютно все ответы, и в ней не упоминаются никакие папы, а только цари или короли. Именно они и являются помазанниками Божьими, именно им Господь предписал управлять церковью на земле. Почему, говорил Кранмер, король не хочет последовать примеру немецких князей и, при содействии парламента, объявить себя главой национальной церкви?

Доводы прозвучали для деспотичного короля как музыка, и очень скоро он дал себя уговорить. Ведь эта идея позволяла ему разрубить гордиев узел развода! И вот уже в Риджент Хаус, руководящем органе Кембриджского университета, открылись дебаты по поводу развода короля. И хотя Кранмер обещал, что все будет решаться благородно и открыто, на самом деле обе стороны использовали любые наукообразные приемы политической борьбы – такие, как специально подобранные комитеты, выборочные ссылки, откровенные запугивания и подкуп. Кембридж оказался на стороне династии Тюдоров, и после двух дней дебатов вынес решение в пользу Генриха.

Однажды имперский посол Шепуи услышал, как шурин и собутыльник Генриха, герцог Суффолк, стукнул кулаком по столу и воскликнул, что ни один легат, ни один кардинал не принес Англии ничего хорошего. В своем донесении Карлу он написал: «Не подлежит сомнению, что если подобные настроения герцога укоренятся в сознании короля и народа этой страны, лютеранская вера беспрепятственно вползет в Англию. Я глубоко убежден, что если бы не боязнь отлучения от церкви и папского проклятья, то в этой стране нашлось бы бессчётное количество людей, которые последовали бы совету герцога и сделали короля Папой».

Но Генриха все меньше пугает угроза отлучения: «Даже если его святейшество решит отлучить меня от церкви, мне это уже не страшно. Мне нет дела до всех его отлучений. Пусть распоряжается у себя в Риме, а я здесь буду поступать так, как считаю нужным». Теперь перед ним стояла следующая задача – подвергнуть сомнению саму власть Папы. В связи с этим в 1530 году для Генриха был составлен сборник цитат из различных источников (книг по истории Англии, англо-саксонских законов, Ветхого завета), которые утверждали, что папство узурпировало власть над некогда независимой национальной церковью. После внимательного прочтения этого труда Генрих не только поверил, что римский Папа не имеет законной власти в Англии, но также, что английский король является единственным главой церкви и страны. Он отметил на полях книги: «Касательно раскола. По мнению достойных ученых мужей, при том, чем сейчас является Римская католическая церковь, порвать с ней, оставаясь при этом верным божескому слову, вовсе не является расколом. Житие Христа и жизнь Папы противоположны друг другу, и следовать за Папой значит отдаляться от Христа».

Генрих-богослов и ученый-дилетант убедил самого себя, но теперь Генриху-политику предстояло убедить других. Книга «Зерцало истины», изданная в 1531 году придворным печатником, была частью массированной пропагандистской кампании, с помощью которой король старался убедить английский народ отвергнуть любую иностранную власть – императорскую и в особенности папскую.

Также на континент были отправлены королевские посланники, задачей которых было распространить аргументацию английского короля против власти Папы. Они подкупали, льстили и угрожали университетским теологам, чтобы те приняли «правильное» решение. И по мере того, как их мнение склонялось в пользу Генриха, тот становился все наглее и самоувереннее. Теперь он утверждал, что по Божьему велению король Англии является императором, и поэтому не подвластен никому в мире, в том числе Папе Римскому. Генрих, некогда самый яростный сторонник папской власти, теперь видел в ней только врага, который стоит между ним и его любовной страстью. Недаром Мор писал: «Хотя король по натуре добр и великодушен, эта Анна так изменила его, что он кажется другим человеком». И действительно, Анна постоянно подливала масла в огонь и ковала характер Генриха, делая его более твердым, холодным и жестоким.

Следующей задачей было провести решение короля через английский Синод, который собрался 19 января 1531 года в помещении Вестминстерского аббатства. Перед ним стояла беспрецедентная задача – признать короля единственным покровителем и главой англиканской церкви. В течение следующих двух недель эпископы и аббаты бурно обсуждали это заявление, борясь за каждое слово и букву. Наконец, поддавшись чрезвычайному давлению со стороны короля, Уильям Уорхэм, архиепископ Кентерберийский, предложил считать Генриха VIII светским главой англиканской церкви, но с оговоркой: «насколько это позволяет сам Бог». Его заявление было встречено гробовой тишиной, которую архиепископ счел нужным принять за согласие. Но в следующем году избавились и от этой оговорки. Эпископы и аббаты ничего не смогли противопоставить своеволию короля и согласились на неслыханные требования.

Далее Парламент принял ряд постановлений, разрывающих связи Англии с Римом и передающих папские подати королю, а также запрещавших любые обращения к Папе. А в 1534 году был принят «Акт о супрематии», по которому Генрих провозглашался главой англиканской церкви, в то время как отказ от его признания считался государственной изменой. Таким образом, новое законодательство вознесло Генриха на беспрецедентную в христианском мире вершину власти, которую ни один из его подданных не смел ни оспаривать, ни даже подвергнуть сомнению. Неважно, что при этом король нарушил Великую Хартию вольностей и первый пункт данной им при коронации клятвы в том, что англиканская церковь должна быть независимой от государства. В течение тысячи лет подданные принадлежали монарху телом, а Папе – душой. Теперь Генрих заявил свои права на то и другое.