О боевых счетах советских и немецких летчиков-истребителей

В летной книжке капитана Урвачева находится «Лист сбитых самолетов противника в Отечественной войне:

Всего сбито в одиночных воздушных боях – 4, в групповых – 7.

Начальник штаба 34 иап майор Фирсов».

Это так называемые подтвержденные победы, зафиксированные в официальных документах. При этом исследователи отмечают: «Подтвержденные победы» по множеству причин в ряде случаев, если не в большинстве, – это совсем не одно и то же, что реально сбитые самолеты противника».

В конце 80-х гг. в средствах массовой информации стали широко распространяться сведения о том, что десятки немецких асов, которых, кстати, немцы называли «экспертами», якобы имели на своем счету по 200–300 сбитых самолетов противника. Это задевает профессиональную честь и достоинство летчиков-истребителей 34-го полка, представляя их боевые счета ничтожными по сравнению с результативностью экспертов люфтваффе. Поэтому сведения об их «победах» необходимо подробно разобрать по су ществу, с учетом реальных обстоятельств и объективных данных.

Следует сказать, что авиационное сообщество до сих пор признает установленный еще в Первую мировую войну критерий отнесения летчика к асам, сформулированный так: «По определению, асом считается летчик-истребитель, уничтоживший в воздушных боях не менее пяти вражеских самолетов. Этого, на первый взгляд, скромного результата удавалось добиться едва ли одному из двадцати пилотов. Менее половины из асов сумели удвоить требуемую цифру».

В Советском Союзе этот неформальный критерий был фактически признан официально. Так, к награждению орденом Красного Знамени представлялись летчики-истребители, сбившие пять самолетов противника лично. И на сборы летчиков-асов в Люберцах, о которых было рассказано, по требованию командования направлялись пилоты, имеющие не менее пяти личных побед. За десять – пятнадцать – летчики представлялись к званию Героя Советского Союза. Самый результативный советский летчик, трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб имел на своем счету 62 самолета противника, и еще шесть советских пилотов одержали по 50 и более побед. Наиболее выдающиеся летчики-истребители Великобритании и США сбили от 20 до 40 вражеских самолетов.

С учетом сказанного 352 победы лучшего эксперта люфтваффе Эриха Хартмана, а также по 250 и более побед на счету еще у десяти немецких пилотов не имеют никакого рационального объяснения, кроме заявления Адольфа Гитлера: «Искусство боев в воздухе – истинно германская привилегия. Славяне никогда не смогут им овладеть». Можно предположить, что количество «побед» летчиков люфтваффе не объяснялось этими откровениями фюрера, а подгонялось под них немецкими штабистами и пропагандистами.

Урвачев на вопрос, знал ли он об этих фантастических результатах немецких летчиков и как к ним относится, отвечал коротко: «Об этих результатах раньше не слышал, но о том, что среди немцев воевало много очень сильных пилотов, мне не надо было читать, я это узнал в боях с ними. А официальные результаты зависят от того, как сбивать и как считать. Мне записанных в летной книжке одиннадцати сбитых самолетов хватает «выше крыши», хотя на самом деле я сбил точно не менее четырнадцати, если не больше».

Множество опубликованных материалов по этому вопросу свидетельствуют, что он был абсолютно прав и точен в ответе. Так, методика учета результатов боевой работы летчиков-истребителей в ВВС Красной армии и в люфтваффе (то есть «как считать», по словам Урвачева) была различной. Достаточно сказать, что даже объекты счета были разные. На боевом счету советских летчиков учитывались сбитые самолеты противника, то есть рухнувшие на землю в результате атаки. А немецким летчикам засчитывались «победы» – атаки, в которых они открывали огонь и попадали в противника.

В связи с этим экипаж первого сбитого летчиком Урвачевым самолета, если бы не погиб, мог записать на свой счет «победу», так как успел всадить пулеметную очередь в атаковавший его МиГ. Поэтому если оценивать результаты этого боя не по существу, а по методикам ВВС Красной армии и люфтваффе, он закончился вничью, так как и экипаж Ме-110 одержал «победу», и Урвачев сбил самолет противника.

Было много других штабных и пропагандистских уловок, чтобы «накручивать» боевые счета немецких экспертов. Так, все победы, одержанные в групповом воздушном бою, в люфтваффе записывались на личный счет ведущего группы – эксперта. В советских ВВС велся раздельный учет сбитых самолетов противника лично и в группе, и есть много свидетельств, что ведущие летчики нередко записывали лично сбитые ими самолеты противника на счет ведомых, отмечая их вклад в общую победу.

Результаты немецких экспертов заинтересовали заслуженного летчика-испытателя СССР, Героя Советского Союза А. А. Щербакова, который, начав, как уже отмечалось, службу в 12-м гвардейском иап московской ПВО, затем воевал в 176-м гвардейском полку. Он вспоминал, что весной 1945 г. в газете люфтваффе, подобранной на покинутом немцами аэродроме, нашел заметку, «из которой следовало, что майор Эрих Хартман сбил 303 самолета противника. Эта цифра как мне, так и моим старшим товарищам, которые знали немецких летчиков-истребителей не по печати, а по жестоким боям, показалась совершенно невероятной. С тех пор я собирал материалы на эту тему – отечественные, немецкие, английские и американские».

Изучив эти материалы, он пришел к выводу, что цифры побед немецких летчиков разошлись по всему миру из книг американских авторов Толливера и Констебля. Александр Щербаков отмечает, что «книги эти изобилуют грубыми ошибками и выдумками, говорящими о полном незнании авторами условий и реалий советско-германского фронта. На них лежит печать холодной войны. Источник этих книг очень сомнительный». Кстати, из этих материалов «выяснилось, что Хартман и Покрышкин воевали в одних местах и даже встречались в воздухе. <…> Хартман очень высоко отзывался о Покрышкине и сказал, что дважды уклонился от боя с ним».

Вместе с тем Щербаков пишет: «Отрицая явно завышенное число побед немецких асов, я не подвергаю сомнению их профессиональное мастерство и их боевой дух». Урвачев, рассказывая о воздушных боях под Москвой, тоже считал: «Мы столкнулись с сильным, жестоким и неглупым врагом».

Внимательное и непредвзятое изучение реальных воздушных боев советских летчиков с экспертами люфтваффе, якобы имевшими на своем счету десятки и сотни побед, дает объективную оценку соотношения их сил. Это наглядно было показано исследованием по советским и немецким документам истории истребительной эскадры JG54 Gr?nherz («Зеленое сердце» – герб Тюрингии), которая «признана немецкими историками лучшей из всех соединений люфтваффе. Gr?nherz известна низким уровнем потерь в воздушных боях II мировой войны». Однако в 1941–1945 гг. при штатной численности 112 человек летного состава она потеряла в воздушных боях с советскими летчиками 416 пилотов, из которых 63 имели на счету более тридцати побед, а 24 из них – больше, чем сбитых самолетов у лучшего советского аса Ивана Кожедуба.

Пилотам эскадры Gr?nherz противостояли летчики Волховского и Ленинградского фронтов, а также Балтийского флота. Одним из самых результативных среди них был Герой Советского Союза подполковник В. Ф. Голубев, который лично сбил 19 самолетов и 20 – в групповых воздушных боях. В числе сбитых им пилотов эскадры Gr?nherz были Г. Лооз (92 победы), Х. Бартлинг (67 побед), Х. фон Бюлов (61 победа) и А. Детке (33 победы).

Своеобразный квалификационный воздушный бой провел 7 октября 1942 г. у озера Ильмень младший лейтенант Зайцев. После двадцатиминутного поединка он сбил командира эскадрильи 5-й группы (полка) из эскадры Gr?nherz Йоахима Ванделя, имевшего к тому времени на своем счету 75 побед. Зайцев в этом бою сбил свой первый самолет противника, счет которых он в последующем довел до двенадцати. Имеется опубликованная фотография с надписью: «Штаффелькапитан 5./JG54 обер-лейтенант Вандель (в центре) с пилотами своего штаффеля (эскадрильи. – В. У.). До конца войны не доживет никто». И действительно, из 112 пилотов, начинавших войну в составе эскадры, в конце ее остались в живых только четверо.

Разница в результативности летчиков-истребителей люфтваффе и ВВС РККА объяснялась также различием в тактике (в ответе Урвачева: «как сбивать»). У советских асов она была нацелена на общую победу, у экспертов люфтваффе – на личный результат. Они вылетали в основном на «свободную охоту» и искали отставшие от строя и другие одиночные или поврежденные самолеты, зазевавшихся или раненых летчиков. При этом, как пишет Урвачев: «Немецкие истребители избегали боя, если не имели численного превосходства, нападали внезапно, используя облака, солнце, и уходили, не ввязываясь в бой».

Как свидетельствует летная книжка, у него за войну было только три вылета «на охоту» и сотни – на прикрытие войск, объектов и сопровождение ударных самолетов, при которых не надо ввязываться в бой с противником, а стараться его отогнать, а также – на штурмовку и разведку, когда необходимо вообще избегать встречи с противником.

Закрывают тему «рекордных» достижений экспертов люфтваффе исследователи, использовавшие современные моделирующие комплексы, «в «память» которых можно заложить характеристики и поражающие возможности любого самолета, а также разыграть эпизод группового боя <…>. В ходе имитационного моделирования наши самолеты выстраивались в боевых порядках, считавшихся в конце 1943-го и в 1944 г. типовыми. Ни один из перечисленных рекордов немецких асов подтвержден не был, не удалось даже близко подойти к выданной <…> результативности».

Урвачев не лукавил и когда говорил, что сбил больше самолетов противника, чем значится «подтвержденных» на его официальном счету, и что он точно не знает, сколько их было на самом деле. В связи с этим вспоминается один его рассказ:

«Мы парой вылетели на разведку и шли на бреющем. Внизу сплошной лес. Вдруг – огромная поляна и на ней взлетная полоса, по которой бежит «Хеншель-126» – был у немцев такой двухместный многоцелевой самолет, который мы называли «костыль». Я нажал гашетку пулеметов, в следующий момент мы опять были над лесом, и я даже не заметил, попал или нет.

Хотелось посмотреть, что получилось. Однако этот полевой аэродром наверняка был прикрыт зенитными «Эрликонами», которые просто не успели на нас среагировать, а теперь, конечно, были наготове. Поэтому мы над самыми верхушками деревьев развернулись, зашли с другой стороны, перед поляной сделали горку и увидели такую картину: самолет стоит, уткнувшись носом в землю и хвостом кверху, а по полосе от него бегут два немецких офицера, высоко вскидывая ноги и перебирая руками.

Сверху это выглядело так комично, что я не выдержал и рассмеялся. Конечно, надо было добавить в эту картину еще пару пулеметных очередей, но какая может быть война, когда смешно, и я не нажал гашетку. А «Эрликоны» затявкали нам вслед, когда мы были уже далеко».

На вопрос, записали ему на счет этот «Хеншель» или нет, Урвачев отвечал:

– А я и не докладывал, что его атаковал. В разведке это запрещено. Да и кто подтвердит? Свидетельства ведомого было недостаточно.