100-я победа, рассказы бывалых летчиков и летчики-сержанты

В феврале у старшего лейтенанта Урвачева всего шесть боевых вылетов, и в их числе новый вид боевого применения, когда летчик сам ищет себе цель для атаки:

«11.02.43, Як-1. На охоту, 1 полет, 42 минуты».

В начале марта у него учебно-тренировочный вылет на МиГ-3, который закончился летным происшествием: «При посадке по окончании пробега порывом ветра подуло под крыло. Самолет зацепился за землю, вследствие чего развернуло вправо, т. к. ветер был сильный, самолет перевернуло на спину. Экипаж невредим». Решение командира: «Виновен старший лейтенант Урвачев Г. Н., не дождавшийся выкладки старта против ветра». Вывод: «На летчика наложено взыскание 5 суток домашнего ареста».

В последующие дни марта у него восемь боевых вылетов, и в том числе: «11.03.43, Як-1. На перехват противника, 1 полет, 1 час 06 минут, высота 7000 м. Сбил Ю-88 северо-западнее Сычевки 30 км».

За день до этого старший лейтенант Виктор Коробов в паре с сержантом Василием Захаровым вылетели на перехват немецкого разведчика Ю-88, который уходил на запад, и преследовали его на высоте 7000 м. Недалеко от линии фронта на встречном курсе появились вызванные, наверное, разведчиком на помощь два Ме-109, которые шли на высоте 4500 м, не заметили Коробова и Захарова и разминулись с ними. «Юнкерс» был все еще далеко и, видимо, уже недосягаем для перехватчиков.

Поэтому Виктор Коробов развернулся на 180° и, разогнавшись на пикировании, обрушился на ведомого летчика немецкой пары истребителей. Но тот не принял боя и сам, перейдя в пикирование, ушел к линии фронта. Виктор, используя запас скорости, атаковал ведущего, поймал его в прицел на выходе из боевого разворота, и после первой же очереди мессер перевернулся – видимо, летчик был убит, вспыхнул и, кувыркаясь, пошел к земле. Это была сотая победа на счету летчиков 34-го полка.

Через день в связи с этим в полку состоялся митинг. Выступавшие говорили: «В этих победах заложен героизм летчиков – Александрова, Киселева, Тараканчикова, Платова, Коробова, Урвачева, Белоусова и других, самоотверженная боевая работа авиамехаников и младших авиационных специалистов». Во время митинга старший лейтенант Урвачев со старшим сержантом Гозиным были по тревоге подняты в воздух на перехват Ю-88.

Они обнаружили его на высоте 7000 м и атаковали со стороны солнца настолько внезапно, что стрелок противника не успел сделать ни одного выстрела и был убит. После второй атаки у «Юнкерса» загорелся левый мотор, и он пикированием перешел на бреющий полет. Здесь летчики продолжили атаку, и Сергей Гозин в упор бил по кабине и моторам бомбардировщика, который вскоре потерял управление и рухнул, – 101-я победа полка.

В газете 6-го иак «За храбрость» появилась большая фотография, на которой с трудом можно было узнать летчика Урвачева, и заметка: «Позавчера старший лейтенант Урвачев в паре с сержантом Гозиным сбил немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88». Противник шел на большой высоте. Здесь его встретили советские летчики. Пытаясь спастись, «Юнкерс» пикировал почти до земли. Но и тут он не ушел от смертельного огня истребителей <…>».

Более тридцати лет спустя об этом же рассказал на встрече ветеранов 34-го иап в Клину бывший начальник штаба полка Александр Михайлович Фирсов, седовласый, спокойный и неторопливый человек.

«Жора Урвачев был профессор – с молодыми летчиками практические занятия проводил в бою. Однажды подняли его в паре с таким летчиком на перехват разведчика, а я их наводил и был с ними на связи. После первой атаки Жора говорит ведомому летчику:

– Видишь, в задней кабине ствол пулемета вверх торчит? Значит, стрелка я убил. Выходи вперед меня, бей по кабине с переходом на двигатель… ну вот – горит, пошли домой.

Он сделал самое опасное – нейтрализовал в «Юнкерсе» стрелка, который встречает атакующий истребитель огнем в упор. После этого мог добить «Юнкерса» и записать его на свой счет. Однако он вывел вперед молодого, чтобы тот почувствовал себя победителем, приобрел уверенность в себе, без чего боевого летчика не бывает».

Как следует из документов, боевая работа молодых мужчин в небе привлекла пристальное внимание женщин на земле: «Сбитие самолета противника подтверждается гражданками деревни Дубровки, присутствовавшими на месте падения самолета». Командир полка особо отметил, что Сергей Гозин «в этом воздушном бое проявил себя храбрым и бесстрашным сталинским соколом», и объявил ему благодарность. А вскоре Сергей был награжден медалью «За отвагу».

Но и неудача была рядом. Через два часа после этого боя Сергея Платова и сержанта Александра Тихонова в районе Клина навели на самолет противника. В первой же атаке его стрелок пробил на самолете Платова масляный бак, и он пошел на вынужденную посадку в Алферьево. Александр продолжил преследование, но «по израсходованию горючего» тоже произвел вынужденную посадку в 3 км от Серпухова.

А Виктор Коробов через три дня после этого встретился с Хе-111, которого атаковал сверху справа и с дистанции 75 м ударил по правому мотору и кабине летчика. Во второй атаке он подбил левый мотор, и самолет противника начал снижаться. Еще одна пулеметная очередь – и он рухнул на землю в районе Вязьмы. Бой длился четыре минуты.

Надо сказать, что «преподавательскую» деятельность «профессор» и начальник воздушно-стрелковой службы полка Урвачев вскоре продолжил в многотиражке 6-го иак «За храбрость». В рубрике «Рассказы бывалых летчиков» появились его заметки: «Мне не раз приходилось участвовать в воздушных сражениях <…>. После боя я проверяю каждый свой шаг, делаю для себя необходимые выводы <…>, это дает возможность успешно противопоставлять ухищрениям врага свою <…> тактику». Далее, полагая, что это «будет небезынтересно молодым пилотам», двадцатитрехлетний бывалый летчик-ветеран рассказал о своих боях. Вот их короткое изложение с использованием газетных заголовков.

1. «Внезапность нападения». Видимо, это рассказ о его первой победе, когда ему пришлось атаковать из неудобного положения, догоняя Ме-110 с набором высоты. Он воспользовался тем, что на этом самолете ограничен обзор вниз, и нанес по нему внезапный удар. Немец резко перешел в пикирование, и перехватчик преследовал его, готовясь обстрелять на выходе из пикирования, но это не потребовалось – мессер врезался в землю.

Вывод: необходимо «достигать во что бы то ни стало внезапности первой атаки <…>, внезапность может искупить тактическую невыгодность положения атакующего».

2. «Скованный противник». Урвачев и его ведомый летчик были подняты на перехват высотного разведчика Ю-88, которого атаковали одновременно с двух сторон, и с дистанции 300 м открыли огонь. Чтобы сковать противника, они повторяли атаки, меняясь местами. Когда один из них атаковал справа с выходом на левую сторону, другой – слева с выходом на правую сторону. «Юнкерс» переворотом вошел в крутое пикирование. «Но мы не выпустили его из своих клещей и вогнали в землю» – так заканчивается этот рассказ.

Другие летчики тоже нередко атаковали противника парой с двух сторон, но делали это поочередно, и противник мог отстреливаться то от одного, то от другого и свободно маневрировать. А Урвачев с ведомым летчиком наносили удары одновременно, и немец был лишен возможности маневра, но для этого «между атакующими должна быть четко отработана групповая слетанность».

3. «Разгаданная хитрость». На высоте 6000 м Урвачев обнаружил впереди себя Ю-88, пикированием разогнал машину и на большой скорости горкой снизу сзади с близкой дистанции открыл огонь по моторам «Юнкерса». Немец переворотом перешел в пикирование и вышел из него с обратным курсом, надеясь, что атакующий истребитель проскочит и потеряет его. Летчик-перехватчик понял это и вышел из пикирования «с таким расчетом, чтобы убедить немца, будто его хитрость удалась». Затем он внезапно произвел две атаки слева и справа, «Юнкерс» с высоты 200 м резко пошел вниз и врезался в землю.

Вывод: «Мне удалось в этом бою выйти победителем благодаря тому, что я разгадал хитрость врага и ответил на нее своей хитростью».

Вскоре эту «хитрость» применил в бою младший лейтенант Анатолий Шагалов, поднятый в паре с младшим лейтенантом Николаем Моисеевым на перехват Ю-88. Правда, молодым летчикам не удалось выполнить первый завет «бывалого летчика»: «Внезапности первой атаки не достигнуто». «Юнкерс» перешел в пикирование до земли и скольжением попытался выйти из боя. В соответствии с донесением «младший лейтенант Шагалов, имитируя потерю противника, отошел <…> и со стороны солнца на высоте 30 м (!) <…> атаковал Ю-88». Вывод: «Решение летчика Шагалова оторваться от противника и произвести атаку со стороны солнца правильное».

Надо сказать, что Николай Моисеев и Анатолий Шагалов только в 1942 г. окончили Черниговскую военную школу пилотов и прибыли в полк сержантами, что требует некоторых пояснений.

Известно, что в соответствии с приказом наркома обороны СССР по вопросу о порядке прохождения службы младшим и средним начальствующим составом ВВС РККА с декабря 1940 г. до января 1943 г. выпускникам летных школ присваивались звания не офицеров, а сержантов-срочников, призванных на четыре года. Только отслужив этот срок, они могли, так сказать, перейти на сверхсрочную службу и стать кадровыми офицерами.

Следствием характерной для летчиков-сержантов недостаточной летной подготовки были нередкие летные происшествия и авиационные катастрофы. Так, на аэродроме Клин произошла нелепая трагедия. Летчик-сержант Диков одного из полков 6-го корпуса зашел на посадку, как говорят летчики, с «недомазом», ударил винтом и шасси своего МиГ-3 по находившемуся на стоянке МиГу 34-го полка и убил работавших там механика самолета младшего сержанта Виктора Добронравова и моториста ефрейтора Павла Степанова. Очевидно, что явной причиной этого была грубая ошибка пилотирования.

В 1940–1941 гг. в 34-й иап было направлено 19 летчиков-сержантов, выпускников летных школ, а в 1942 г. – еще 22 таких выпускника в основном из Черниговской и Сталинградской школ летчиков. Правда, часть из них вскоре была откомандирована в другие полки. Возможно, в связи с таким количеством недостаточно подготовленных молодых летчиков-сержантов и начавшейся войной в полку не смогли уделить необходимое внимание вводу их в строй. Можно предположить, что осенью – зимой 1941–1942 гг. они практически были лишены боевой и летной практики. Положение осложнялось тем, что летчики-сержанты по прибытии должны были приступать к полетам на УТИ-4, освоению устаревших И-16 и только потом переучивались на МиГ-3.

Видимо, вплотную этим занялись в полку только начиная с июня 1942 г. Поэтому в журнале дневника полка появились почти ежедневные записи о выполнении «молодым летным составом» полетов по кругу, по программе переучивания и выпуску на самолете И-16, а также «по вводу молодого летного состава в строй». С этой целью только в июне на УТИ-4 и У-2 было выполнено 354 учебно-тренировочных полета. Далее обучение и тренировка молодых летчиков пошли более планомерно по мере прибытия их в полк.

Тем не менее можно предположить, что из-за недостатка летной практики у молодежи оставалось свободное время, и надо было найти способ его заполнить. Так, сержант Яков Мотлохов, видимо, заскучал и в поисках развлечений в январе 1943 г. совершил самовольную отлучку – «дезертировал из расположения части в течение 4 часов», как характеризовал его деяние командир полка.

При этом командир, наверное, решил на примере несчастного Яши дать летному молодняку острастку, программу действий и правильное направление их устремлениям: «Вместо того, чтобы кропотливо изучать район действия истребителей, тактику авиации противника и тактику ВВС Красной Армии, чтобы в совершенстве владеть порученной боевой машиной, т. Мотлохов встал на путь преступления, лжи и обмана».

Командир, считая, что «своим недостойным поступком Мотлохов заслуживает предания суду военного трибунала, но беря во внимание, что в прошлом не было дисциплинарных взысканий», приказал отдать его дело на рассмотрение товарищеского суда младших командиров. Одновременно он запретил увольнения из части всем младшим командирам и рядовым, за что Яше грозил беспощадный суд своих товарищей-сержантов.

Примером ввода в строй молодых летчиков могут служить сержанты Иван Лисогор, Алексей Коптилкин и Степан Слесарчук, которые прибыли в полк в сентябре 1942 г. И только через полгода, в марте 1943 г., их допустили «к выполнению боевых заданий на самолете МиГ-3 днем, как в совершенстве овладевших техникой пилотирования и ведения тактически грамотно воздушного боя». Но многое зависело и от индивидуальных способностей пилотов. Так, прибывшие вместе с этими летчиками старшие сержанты Александр Тихонов и Анатолий Шагалов в марте уже не только участвовали в боевых вылетах, но и были назначены командирами звеньев.

Правда, через месяц Александр Тихонов оказался… под судом военного трибунала, что показывает извилистый путь становления молодых пилотов в суровых условиях войны. Он совершил вынужденную посадку, и его судили за «непринятие мер к охране самолета, <…> в результате чего были похищены рация, парашют, часы и другие приборы». А это не шутки, и посему «лишение свободы на 3 года <…> с испытательным сроком на 1 год». Далее в документах пометки: «Оставлен при 34-м иап», «Судимость снята».

Александр вернулся в строй, стал офицером и уже в июле подтвердил хороший уровень летной подготовки. В одном из вылетов на высоте 5500 м он вынужден был выключить на своем МиГе неисправный двигатель, и о дальнейшем сказано в приказе командира полка: «За грамотные решения, спасение мотора, отличный расчет и посадку с неработающим мотором младшему лейтенанту Тихонову объявляю благодарность».

Поначалу молодые летчики получали сравнительно нетрудные и «безопасные» боевые задания, вроде патрулирования над своим аэродромом. Затем в качестве ведомых у наиболее опытных летчиков они начали участвовать в воздушных боях, а в 1943 г. из состава бывших летчиков-сержантов, ставших к тому времени младшими лейтенантами, Василия Петухова, Афанасия Ионцева, Сергея Гозина, Василия Захарова, Николая Моисеева, Алексея Шишлова и некоторых других начали формироваться боевые пары.

Но до того книга учета летных происшествий пополнилась многочисленными записями о «подвигах» молодых пилотов – поломках, авариях, разбитых и поврежденных ими самолетах, с пометками: «Арестован на 5 суток», «Отдан товарищескому суду чести» или просто: «Наложено взыскание». Особого внимания заслуживает случай, когда при вылете на боевое задание сержант Василий Захаров из-за ошибки в пилотировании при развороте сразу после взлета правой плоскостью задел проезжавшую по дороге автомашину (!). Правда, Василий остался цел, но самолет и автомашина были разбиты – вот такое ДТП.

Особенно отличился в этих делах Степан Слесарчук, который всего за месяц получил в приказах командира полка три взыскания за грубейшие нарушения техники пилотирования. Но вскоре настал звездный час для него и Яши Мотлохова. После смотра по проверке состояния и содержания самолетов было признано, что самолеты экипажей младших лейтенантов Слесарчука и Мотлохова являются лучшими в полку, и этим экипажам была объявлена благодарность. Видимо, это вдохновило Яшу, и он, отвоевав с Германией, участвовал в войнах с Японией и в Корее, одержал несколько побед в воздушных боях, был награжден, командовал истребительным полком и вышел в отставку полковником.

Случалось, что недостаток опыта имел тяжелые последствия. В октябре 1941 г. выпускник того года сержант Иван Водопьянов после патрулирования над аэродромом Суково не проявил должной осмотрительности и при заходе на посадку недопустимо «проморгал» атаку трех Ме-110. Его самолет был подожжен, а Ивану пришлось приземляться на свой аэродром уже на парашюте.

В сентябре 1942 г. старший сержант Александр Трушин также взлетел для патрулирования над аэродромом, но не обратил внимания, что на его МиГе включен не основной, а резервный бак горючего. Через 28 минут полета двигатель неожиданно для него остановился. Как следует из журнала боевых действий: «Трушин перевел самолет на планирование, сам растерялся. Увлеченный поиском причины отказа мотора на приборной доске, не заметил приближения земли и с углом 25–30° врезался в землю». Для спасения ему надо было всего-навсего переключить краник с резервного бака на основной.

Тем не менее летчики-сержанты, набираясь опыта, внесли свой вклад в боевую работу полка. Иван Елисеев, Сергей Гозин, Николай Моисеев, Анатолий Шагалов, Василий Петухов, Алексей Коптилкин и Лев Пономарев одержали победы в воздушных боях, а Юрий Максимов и Тимофей Белоусов таранили самолеты противника.

Иван Водопьянов, набравшийся в 34-м иап летного и боевого опыта, в июне 1942 г. был переведен в другой полк ПВО Москвы, откуда его в составе группы из девяти летчиков откомандировали на Сталинградский фронт, где шли тяжелые кровопролитные воздушные бои. Иван за два месяца сбил шесть самолетов противника лично, три – в группе и был награжден орденом Красного Знамени. Однако перед Новым, 1943 г. старшина Водопьянов не вернулся с боевого задания.